«Рядом с лесом ведь живем, надо уметь себя вести в нем, если часом заблудишься. Успокойся перво-наперво, не томошись. Прислушайся, осмотрись вокруг, тебе лес сам пособит, подскажет, куда идти. Вот с какой стороны у деревьев сучьев больше? Знамо дело, с южной – к солнышку кажный кустик тянется. А мох и лишайник, напротив, любят сумрак, влагу, прохладу, оттого и растут с северной, холодной стороны. И кора деревьев с севера темнее и грубее. К муравейнику приглядись: он всегда расположен с южной стороны от дерева. Да кажная травинка, кажный цветочек поворачивает головку на юг, к солнышку. Ягодка любая начинает краснеть тоже с южной стороны. Выбери направление, ориентир какой – верхушку, скажем, высокого дерева – и иди прямо, никуда не сворачивай. Обязательно на засеку выйдешь…»

По таким заметкам они тогда с Игорьком и выбрались из Чащобы. А что будет делать теперь Игорек? Ему-то бабушкин голос не слышится.

Матвейка решил сократить путь и пройти через сосняк, который ему хорошо знаком. Здесь остро пахло хвоей. Воздух был хрустально прозрачен. Кроны выглядели красноватыми от яркой оранжевой окраски коры сосен и от блестевших янтарных натеков смолы на стволах. Внизу сквозь коричнево-красный слой сухой хвои пробивались маленькие проростки: на верхушечках стебельков расходились в разные стороны тоненькие-тоненькие иголочки. Между проростками виднелись маленькие хрупкие растения, едва приподнявшиеся над землей. Матвейка узнал кислицу. Ее листья, похожие на три перевернутых сердечка, кисловатые на вкус, но вполне съедобные. Особенно весной. Он пробовал их с домашним, испеченным бабушкой ржаным подовым хлебом. Вкуснота! Кислица – удивительное растение. Ее бело-розовые цветки и сердцевидные листочки перед ненастьем и на ночь складываются. Если слегка ударить пальцем по раскрытым листикам, то дольки их начинают медленно складываться вдоль и потом опускаться. Надо быть очень внимательным, чтобы заметить это.

Матвейка вышел из сосняка на дорогу, огибающую полукругом Чащобу. В углублениях чернели лужи, не просыхавшие все лето. Возле одной Матвейка разглядел свежий след от калош. Размер ног Игорька. Судя по направлению следов, именно в этом месте Игорек свернул в заросли. Присмотревшись внимательнее к дороге, Матвейка вдруг замер: у края лужи четко просматривались четыре огромных медвежьих следа!

Матвейка метнулся назад, намереваясь броситься наутек домой. Но как там Игорек? Его же надо спасать! Если он еще цел…

Взяв в руки палку, Матвейка, осторожно пробираясь сквозь завалы сухого валежника, углубился в Чащобу. Вышел скоро на прогалину и увидел смятую траву – похоже, зверь здесь валялся на спине. По следам в траве Матвейка вышел к большому муравейнику, укрытому под нижними сухими ветками сосны. Кто-то пытался его разворошить.

Матвейка остановился, завороженно наблюдая за суетившимися муравьями. Они спешили восстановить разрушенное жилище. Что бабушка рассказывала о муравьях?

«Некоторые звери любят полакомиться муравьишками. Не раз замечала. Я ведь одно время с тятей в лесу жила, он у меня стрелком работал, так называли егерей в ту пору. Много чего приучил меня примечать. Из чего, к примеру, муравьишки-работнички свои хоромы теплые ладят? Из мелких хвоинок, чешуек от шишек, почек, махоньких, капелешных кусочков коры, сухих травинок и всякого другого лесного мусора. Терем их куполом увенчан, чай божьи твари. Да и вода дождевая легко стекает по такой крыше , не попадая вовнутрь, а по утрам и вечерам ее солнышку сподручнее прогревать и сушить.

Место для муравейника они заранее подбирают. Увидят где на удобье обломки веток, и давай их обустраивать. Прочнее получается жилье. Главная кручинушка у мурашей – расплод: яйца, личинки, куколки. Ишь, как рыскают туда-сюда, таскают маленькие беленькие яички. Это они подыскивают для них подходящие места, чтоб было тепло, сухо и уютно. Расплод хорошего ухода требует. Особенно тяжело им приходится в дождливое лето: высоко над землей поднимают свои хоромы, спасаясь от воды. Чудные твари. Муравей ведь и не может прожить в одиночестве, отказывается от еды и пропадает, бедняга.

На зиму они забираются в самые глубокие подземные комнатки, собираются в кучу и так замирают, сердешные, до самой весны, пока не прогреется терем их на солнышке.

Лютые враги у муравьев – пауки. Настоящие войны между ними случаются. Но бывает, что зимуют они вместе в подземных ходах. Зимой-то из-за чего враждовать?

А видел крупных муравьев с большими головами? Это у них стражники. Они военному делу обучены, защищают гнездо от вражеских нашествий. А те, что помельче, – работнички простые. Они добывают еду и охраняют маток. Некогда им отдыхать. Перед ненастьем – муравьи его заранее чуют – заделывают плотно ходы и прячутся. Сразу определишь, что скоро дождь начнется…»

Матвейка потом в книжке прочитал, что есть муравьи, которые в «яслях» выращивают молодняк, выводят его на прогулку. Есть у них и доктора, проводящие «профилактический осмотр». Они изолируют больных, ухаживают за ними, даже делают хирургические операции – отрезают поврежденные части. Другие муравьи выращивают урожай, строят до полей дороги длиной до полутора километров, а если путь перегораживает кто-нибудь – высылают разобраться «полицейских». Раньше всех выбегают из муравейника «разведчики» и устремляются в разные стороны. Обнаружив добычу, возвращаются и, потершись усиками об усики, сообщают сородичам всю необходимую информацию. Удивительные создания!

…Матвейка вздрогнул, услышав в стороне подозрительный шум. Увлекшись муравьями, он забыл на какое-то время и про медведя, и про Игорька. Преодолевая страх, он двинулся дальше, в глубь Чащобы, откуда послышался подозрительный шум.

Деревья стали редеть, и скоро Матвейка вышел к оврагу. Нет ли здесь каких следов? Он опустился на колени, раздвинул руками высокую траву и вдруг увидел ярко-красные сочные капли земляники. Он сорвал несколько бусинок, но они скатились с ладони в траву. Сорвал еще одну, удержал пальцами, сунул поспешно в рот, ощутив приятную кислинку. Обычно они с Игорьком, придя домой, опускали землянички в кружку с молоком и ели это вкусное месиво со свежеиспеченным ржаным хлебом. Что может быть слаще?

С трудом Матвейка заставил себя оторваться от лакомства. На склоне оврага он заметил раздавленные ягоды. Кто-то небрежно прошелся по ним лапами. Следы вели к зарослям орешника. За ними послышался странный шорох. Матвейка осторожно подполз к кустам. На нижней ветке он разглядел застрявший в развилке бурый клочок шерсти. Медвежий? Он пролез осторожно под кустами и снова прислушался. Откуда-то снизу донеслись глухие звуки – то ли рычание, то ли стон.

Матвейка прополз еще немного и увидел наконец край глубокой ямы. Логово медведя? А где же Игорек? Неужели…

Матвейка подполз к самому краю ямы и заглянул в нее. Сначала он ничего не увидел, кроме черной бездны. Но потом, присмотревшись, разглядел на дне ямы – глубокой, в рост взрослого человека – шевелившееся и тихонько стонавшее темное существо.

– Игорек, это ты?

Снизу кто-то слабо отозвался:

– А кто, по-твоему, еще?

Матвейка от растерянности задал глупый вопрос:

– А где медведь?

– Если бы он был здесь, то меня бы уже не было. Помоги лучше выбраться. Подай крепкую палку, я, кажется, ногу подвернул.

Когда Игорек выбрался на поверхность, Матвейка спросил его:

– Как ты в яме-то оказался?

– Он ветками ее закрыл, ловушку приготовил. Я увидел клок шерсти на ветке, потянулся к нему и провалился. Ногу вывихнул, не мог сам выбраться, земля сыпучая, вниз сносит. Хорошо хоть ты меня нашел… А как ты догадался, что я в Чащобе? Мы же редко сюда ходим. Да и не говорил я никому.

Вместо ответа Матвейка спросил:

– Ты медведя видел?

Игорек усмехнулся:

– Нет тут никакого медведя.

– А медвежья шерсть на ветке?

– Понюхай. – Матвейка понюхал клок и тут же отвернулся – шерсть пахла старым бараном.

– А следы звериные на дороге?