С жутким и несоразмерно громким, как от взрыва, треском разбилось боковое окно, соединявшее комнату с кухней и в него молча, с видом оскорбленного достоинства просунулось огромное свиное рыло, «поводя очами» и в нелепой морской бескозырке без ленточек, но с рубиновой звездой.

Все онемело и даже окаменело в помещении, кроме движущихся в такт настенным часам свиных глазок, выражавших одно:

— Счас всех запомню и по одному сожру!

Намерение это не могло показаться фантастическим, так велико было это рыло и пасть с желтыми клыками.

Изумление растянуло яркие губы Раисы, превратив их в красный переливающийся и растущий овал. Затем, когда должен был раздаться облегчительно громкий звук и может быть самые нужные слова, грудь ее переполнилась воздухом и так замерла, поскольку дыхательный путь замкнуло.

Само помещение вдруг пришло в движение. В первую секунду оно было необъяснимо. Стены и потолок стали стремительно колебаться и трепетать. Многие из гостей покачнулись и невольно сдвинулись со своих мест, потому что в этот самый, и без того драматический, момент пространство пола будто наклонилось и мигом заполнилось стремительно бегущими к неизвестной цели мелкими, невообразимо грязными поросятами.

Всеобщее «А-А-А!!!» потрясло стены, и все разом смешалось. Как будто вихрем смахнуло скатерти со столов, заодно с посудой, яствами и обещанным артисту Ворону коньячком. И хоть рыло хряка Федьки (а это был конечно же он) убралось назад в кухню, поскольку Макаревич успел одновременно брызнуть боржомом в лицо хозяйки для возвращения в чувство, и бутылкой в самое рыло хряку запустить, и даже боковым зрением отметить или вообразить мимолетный восторг в глазах возлюбленной, паники не убыло.

Поросята, преодолев пространство жилплощади в одну сторону, бросились преодолевать его в другую, а затем устремились в третью, увлеченно визжа и стараясь сократить намеченные маршруты, для чего припускали прямо по столам, битой посуде и спрыгивая на головы и туловища упавшим гостям.

Гости вскакивали, чтобы вновь опрокинуться в самых нелепых позах, тем более не все распознали этот вид животных и подумали черт знает что. Дамы невольно демонстрировали скрытые доселе части тела и секретные детали туалетов. Все гости отказывались понять — номер ли это программы, проявление мистики, или таково воздействие заграничного алкоголя на организм советского человека? Кое-кому молниеносно пришел на ум вопрос: не Пост ли нынче, на фоне стольких закусок? Профессор же Виноградов украдкой стремительно перекрестился.

При виде поросят, Раиса все же рухнула в обморок, на радость подхватившему ее Макаревичу, тотчас утянувшему возлюбленную за подмышки в соседнюю комнату.

Ворон еще прежде как-то пропал у всех из поля зрения. Актер ускользнул, как только Раиса выпустила на миг его локоть.

…

В это же самое время вдова Спиридонова Матрена наняла за рубль соседа, имевшего в пользовании мелкий полугрузовой автомобиль, и вдвоем они принялись перетаскивать клад из Матрениного подпола в крытый брезентом кузов.

Сосед был молчун и лишних вопросов не задавал, опираясь на полное к Матрене доверие. Промолчал он и когда пер на спине обернутый рогожей пулемет, который признал по стальным колесам, форму которых не удалось замаскировать. Погрузив оружие и боеприпасы, приятели завели в машине мотор, для чего Матрене пришлось несколько раз усердно крутануть заводную ручку, и тронулись в сторону милицейского отделения, где служил полюбившийся вдове Павел Перец.

Матрене в голову явилась фантазия дополнительно вооружить сержанта и товарищей его в борьбе с душегубами, никак не хотевшими переводиться на пути ко всеобщему Светлому будущему.

Матрена с годами пришла к уверенности, что если не происходит войны, люди тотчас начинают жить незаслуженно хорошо, копить ненужное, избыточно питаться и все меньше работать. С другой стороны пропасть разводится разного жулья и воров с бандитами. Они, отчасти, регулируют эту ситуацию, грабят особо зажравшихся, одновременно приготовляя себе место в аду, если только не раскаются искренно, хотя бы в последний миг.

За это их часто любит публика, еще не подвергнутая грабежу. Небогатые люди воображают, что разбойники могут сделаться народными мстителями Робин Гудами. У богатых будут отбирать, а им отдавать. Дело доходит до сочинения о них песен или кинофильмов. Но это всего лишь мечта. На самом деле душегубы быстро смыкаются с богатеями, чтоб из бедных тянуть последнее.

Только среди своих соседей Матрена насчитала с дюжину типичнейших паразитов, совершенно не похожих на тружеников или каких-нибудь докторов с учителями. Даже на лицах они носили отпечаток паразитического образа жизни. Таковы же были и их подрастающие дети. Между ними водилась дружба, не могущая не привести к злокозненным замыслам и действиям. Милиционеры тогда могут и не справиться с вражьей силой, ведь у них, как заметила Матрена, даже в кобурах вместо пистолетов лежали свертки с хлебом и вареные яйца. Теперь, если вдруг негодяи нападут внезапно на отделение и захотят всех перебить, а сообщников своих освободить, то Паша сможет хотя бы напугать их пулеметом.

В отделении дежурный, явно недовольный тем, что его вывели из глубокой озабоченной задумчивости, нехотя и сквозь зубы пояснил вдове, что Перец командирован в пионерлагерь за город. При этом лицо его никак не походило на благородные милицейские физиономии, которых множество видела Матрена в кино. Скорее, он смахивал на переодетого бандитского вожака. Еще несколько таких же типов проскользнуло внутрь и обратно, пока шел разговор.

— На жировку, Корытин? — окликнул дежурный одного из выходящих в форме и с совершенно негодяйской физиономией.

— Надо! Зван к одной за город, на прыроду. Воздуху глотну. Там, промежду прочим, и отдохну Перца нашего, пионэрлагерь «Зорька» неподалеку и река с рыбаловкой, — ответил тот, выходя на крыльцо и сладко потягиваясь выпуклым животом.

Вдова так и замерла. И ход ее мыслей повернул в другую сторону. Она бросила расспрашивать угрюмого дежурного, посмотрела только на него особо, так, чтоб тот забыл ее навсегда, затем уселась в кабину грузовичка и велела соседу ехать за брусничного цвета «Победой», в которую уселся пузатый Корытин.

— Вот и мы в «Зорьку». Туда все и свезем орелику моему Пашечке, — решила Матрена, — не то вооружим еще ошибкой каких-нибудь ряженых оборотней или кровопийц.

Она устроилась поудобнее, и всю дорогу успешно отводила в сторону пристальные взоры редких в те времена автоинспекторов.

Дети, преимущественно мальчишки, и вожатый Перец стянули свои силы у высокого забора Раиной усадьбы. Там они хорошенько пристроили к ограде широкую доску, конец которой пришелся против склона горы, закрывавшей дом от ветра и посторонних взглядов. Получилось нечто вроде трамплина.

Мальчишки зарядили свои рогатки некрупными камнями и заранее тщательно прицелились в сторону большого окна, глядевшего на забор. Вожатый поднялся на вершину склона и устроился получше в седле своего стального «коня». За поясом у него находился устаревшей конструкции пистолет «ТТ», заряженный холостыми патронами, чтоб кого-нибудь не подстрелить, но пугнуть, если понадобится.

— Огонь! — скомандовал вожатый, как только из дому послышались истерические крики и поросячий визг. Он понесся на велосипеде вниз, разгоняясь все более и прицеливаясь въехать на доску. С доски он, как с трамплина, сперва взмыл под облака, перелетел забор, а затем влетел прямо в окно, пораженное за миг до того камнями из рогаток.

…

Когда свиное рыло скрылось в пролом кухонного окошка, а Макаревич схватил за подмышки обморочное тело Раисы Шторм, чтоб утянуть в другую, безопасную комнату, он перестал замечать дальнейшие события, как будто их заслонило облаком. При этом он испытал невиданное блаженство. Осязание подмышек Раисы как бы приоткрыло юноше те тайны, раскрытия которых он так жаждал. Мало того, ожидания его были превзойдены силою и глубиной натуральных ощущений. Одного только жара, обжегшего его ладони, достаточно было для омрачения юношеского рассудка.