Смешно подумать, но мне нравится крестьянская жизнь. Понятия не имею, откуда взялось это пристрастие. Мама исконно городской житель. Значит, я в Архиповых пошла — от сохи, что называется. Кажется, мне стало ясно, почему я вернулась в Борки.

— Садись к столу, чай будем пить с пирогом, — пригласила меня тётка Устинья. — Вот, уже хожу еле-еле, но желудок свой балую иногда. Я ведь хорошей хозяйкой была, — постилая на стол чистую скатерть, похвалилась тётка Устинья. — Муж мой, Алексей, не жаловался на меня. Что щи сварить, что пирог испечь — я была первой мастерицей. Жаль бог деток нам с мужем не дал. Теперь маюсь одна, а так бы… эх, чего попусту Бога гневить разговорами, — отмахнулась Устинья.

У каждого свои печали.

Устинья налила в чашки чай — травяной, по запаху слышно. Поставила на стол пирог на плетёном подносе. Правду она говорила, что пироги печь мастерица — румяный пышный и пахнет аппетитно.

— Бери нож, да отрезай ломоть, — предложила хозяйка и передала через стол нож.

Я отрезала от пирога кусочек и взяла его в руку — тарелок бабка не предложила. Ну и так

сойдёт. С удовольствием пробую на вкус.

— Вкусно, — похвалила я хозяйку. — Только горячо.

Странно, что старуха сама не ест.

— Я потом поем, когда пирог остынет. Горячее тесто, хуже не придумаешь для старого желудка.

И то верно. Свежеиспечённое тесто плохо действует на поджелудочную железу и даже может спровоцировать приступ. А ещё может затормозить работу кишечника, а там не дай бог закупорка. Кстати, в любом возрасте не стоит есть свежеиспечённый хлеб. Но так вкусно — не могу отказать себе в удовольствии.

После чая с пирогом, я поблагодарила старуху и предложила ей посмотреть книгу.

Устинья насупилась. Взяла книгу в руки, положила перед собой и приложила к странице руку.

— Эта книга не поможет твоему кавалеру, — помотав головой, сказала она. — Да, сильная ведьма владела ею, — без особого интереса перелистывая страницы, сделала вывод Устинья.

— А вы? Разве вы не сильная… колдунья? — нашлась я. Как-то неудобно старуху ведьмой называть прямо в лицо.

— Ведьма я сильная, да вот вижу, что хозяйка символы все перепутала, чтобы защитное заклятие, которое она наложила на дочь свою, никто не сумел отменить. «Зашила» она книгу.

Откуда Устинье известно, что заклятие наложено на «дочь»? Выходит, ведьма реально настоящая.

— Всякая книга должна только хозяйке подчиняться, — добавила Устинья. — А теперь, после ведьмы, книге суждено перейти к новому хозяину, так ведьма велела.

— К кому? — поинтересовалась я. Может, разгадает Устинья имя.

— К тому, кто принесёт с собой избавление. Всё. Больше ничего не скажу, и не настаивай.

Вот и всё. Я так надеялась, что Устинья поможет мне, но не случилось, что называется.

— Не печалься, милая. Скоро охотники выйдут в лес, там всё прояснится.

Тётка Устинья перекрестилась, хоть в её доме я и не увидела ни одного образа. Не понятно, знает Устинья про оборотней или нет? Если заговорила об охотниках, значит, ей что-то известно. Но пока мне лучше помолчать — послушаю ведьму, что она скажет.

— Это опасно? — спросила я.

— Что ж головы считать, коли беда такая пришла.

Ей всё известно и это очевидно, но делиться видениями Устинья отказывается. Может, ей кто-то не велит раскрывать все карты?

— Откуда они взялись, оборотни? Это ведь противоестественно природе.

— Откуда нам знать, что естественно, а что противоестественно, — глухо отозвалась тётка. Пока живёшь без забот, так и думаешь, что человек сам себе хозяин, а как увидишь чего так тебя и настигнет прозрение. Думаешь легко жить, когда два мира у тебя перед глазами суетятся? Так ведь живу.

Два мира? Не понимаю, о чём это говорит бабка?

— Есть и другие миры? — спросила я.

— Хочешь знать? — хитро взглянула на меня старуха. — Приходи, когда я помирать буду, я тебе и передам свой дар.

Вот уж нет. Кому нужны такие знания. Я не могу осознать существование в природе оборотней, а обо всём другом не знаю и знать не хочу.

— Значит, охотники на человека в волчьем обличии пойдут? — наконец, решилась я спросить в лоб.

— Ну что ж, раз тебе известно всё. Старшой у них, Арсений, зверь он и есть зверь. Давно всех потерял и теперь из леса носу не высовывает. Другие по-разному. Один из стаи даже домой приходит, мать навещает. А та не догадывается даже, говорит, сынок её такой заботливый, да такой удачливый, что, мол, работает в селе соседнем и деньги приносит в дом.

— Значит, вам известно о стае.

— Знамо дело, известно. Я ведьма и такие события не пройдут мимо меня.

— А у вас есть такая книга?

— Моя книга у меня в голове, — постучав указательным пальцем себя в темечко, ответила бабка. — Мне мой дар бабушка одна передала. Помню, мучилась старушка, никак смерть не приходила к ней. Родственники не подходили к ведьме, боялись, чтобы она их «не замарала». Как-то я пришла к ним в дом за солью, меня мать послала. Вышла тётка Леська в кладовку за солью, а ведьма уловила момент и попросила меня воды ей подать. Мне тогда всего шестнадцатый годок пошёл, да она уже и не выбирала, мучилась сильно. Я ей кружку с водой подала, а она ухватилась костлявой рукой за рукав моей кофточки и к себе притянула и говорит: «Не боись, теперь с тобой сила».

После слов этих тётка Устинья умолкла.

— А дальше, что было? Как вы поняли, что стали ведьмой?

— А никак. Стала людям помогать вот и вся история.

Лукавит Устинья, моя бабушка сказывала, что Устинья по началу «чёрной» ведьмой слыла.

— Не знаю, чего ждать, тётка Устинья — пожаловалась я. — Может, правда, домой вернуться?

— Не знаешь, где упадёшь, — сказала бабка. — Мешочек мой при тебе?

— При мне, — кивнула я. — Он у меня в сумочке лежит.

— Лучше его на теле носи, так вернее будет.

— Хорошо, — приняла я бабкины назидания. — Я придумаю, куда его положить.

— Мать-то твоя куда глядела, когда сюда отпускала? Я ведь ей наказывала.

Мама и думать, наверное, забыла о наказах бабкиных, иначе не отпустила бы меня в Борки.

— Ты вот что, милая, — сказала старуха, поднимаясь из-за стола. — На ночь сегодня повесь эту безделушку над головой — Устинья протянула мне амулет «ловец снов». — А книгу в ноги положи. Перед сном скажи — «сон-трава, правда, твоя, из памяти лет, раскрой свой секрет». Авось, покойница явится к тебе, да подскажет, как быть.

Даже не знаю, осмелюсь ли я вызвать покойную мать Алисы Витальевны.

— Только никому не говори о том, что сделать собираешься. Не спугни.

Конечно, Влад догадался, куда я ушла. Вышла из калитки, а он уже поджидает меня. Ну, ничего от него не утаишь.

— Ну что? Помогла тебе бабка? — спросил Влад, когда я забралась в машину. Он подъехал за мной к назначенному времени.

— Помогла, — устало ответила я.

— Так, что в книге прописано?

— Скоро придёт тот, кто принесёт избавление. Кто он, Устинья не сказала.

— А помогла чем? — удивился Влад.

— Советом, Влад. Простым, человеческим советом.

— А ведьма-то не настоящая, — в шутку заметил Влад.

— Точно, — поддержала я его. — И пироги печёт великолепные. Разве ведьмы пекут пироги? Хотя… пирог с грибной начинкой, надеюсь, это были не мухоморы.

Всё это шутки, конечно. Но я не перестаю думать, о предстоящей ночи — кто-то ко мне явится и подскажет, как быть. Конечно, если я решусь сделать так, как велела тётка Устинья.

Не думала, что Ольга со Степаном так спешно назначат дату свадьбы. Неужели, Ольга беременная? Они вернулись из Сибири, а уже через неделю Шумиловым пришлось спешно готовиться к торжеству. Алиса Витальевна, которая так щепетильно относится к вопросам устроения торжеств, откровенно выразила недовольство, но в конечном результате смирилась и взялась за дело. И только мы с Владом остались в стороне. Влад не позволил мне волноваться по этому поводу и мы с ним пришли на торжество, как гости.