— Не обижает?

— Разве похоже?

— Нет, — с удовольствием признал Тьен. — А сейчас он где?

— На вокзал поехал. Товар новый должны привезти. Но если часок подождешь, познакомишься.

— Лучше в другой раз заскочу, — отказался мужчина.

— Точно заскочишь? — нахмурилась хозяйка. — А то обещал уже…

Вода закипела, и Манон встала, чтобы заварить чай. Словно невзначай, проронила, не оборачиваясь:

— Знаешь, какое у меня чудо приключилось? Около месяца прошло, как Ланса не стало — я как раз думала, что надо бы на кладбище сходить, — а мне кто-то денег подбросил. Утром встаю, а они на столе лежат, толстая такая стопочка. Наверное, сама тогда могла бы мастерскую выкупить.

— Действительно, чудо, — согласился Этьен.

Мастерскую купить вряд ли хватило бы. Сколько там у Фера в наличности было? Тьен стребовал все подчистую: уходить, так хоть своих на произвол судьбы не бросать.

— Поменялось тут все, — сменил он тему. — Трамваи, автомобили. А аптека, гляжу, так и работает. Проезжал мимо, витрина новая.

— Там и хозяин новый, — Манон поставила перед гостем чашку. — Ганс дело продал, на покой ушел. Как внучка его два года назад умерла, так и продал.

— А сам жив еще?

— Жив. Крепкий старикан. Только в радость ли такая жизнь?

Она не ждала ответа, и Этьен промолчал.

— А вообще, как здесь? — спросил после паузы, отхлебнув обжигающего чая.

— Все так же. Торгаши торгуют, колода ворует. Из трех царей два осталось, но я как раньше в это не лезла, так и не лезу. Ходят тут охранители, плату снимают, как и было, — так с ними Юрбен всегда говорит.

— Ясно.

— Иветту не забыл? — Манон не знала, о чем еще рассказать, и вспомнила рыжую бланкетку.

— Не забыл. Небось, уже в мамки выбилась?

— Да нет. Три года назад схоронили ее общиной. Сошлась с матросиком одним. Под фонарь выходить бросила, завязала как будто. А потом он в рейс ушел, а она, дуреха, привела какого-то, из старых клиентов. То ли денег много посулил, то ли самой ей свербело. А матросик ее возьми и вернись. Обломались они под Рийе и назад повернули… В общем, мужика он только с лестницы спустил, а Иветту до смерти забил. Когда понял, что натворил, сам в полицию с повинной пошел.

— Дурак, — подвел итог печальной истории Тьен. — Жизнь из-за потаскухи загубил. А Иви, та всегда дурой была.

— Кое в чем ты не изменился, — заметила, погрустнев, Манон. — Речи знакомые. А сразу глянула, будто лет на десять старше стал.

— Так столько и прошло, — удивился ее «наблюдательности» шеар.

— Нет, — вздохнула женщина. — На десять лет того, сколько тебе сейчас должно быть, старше. Что, о себе снова ничего не расскажешь?

— Нечего особо, — замялся он. — Живу. Не бедствую. Родню нашел. Точнее, они меня.

— Да ну! — обрадовалась Манон. — Хоть про это расскажи, а? Что? Кто?

— Отец у меня нашелся, — поделился хорошей новостью мужчина. — Оказалось, мать со мной мелким к тетке в гости ехала, повозка перевернулась в дороге, всех убило, а я, видно, головой сильно стукнулся. Пошел непонятно куда, заблудился… Дальше ты знаешь.

— Знаю, — закивала вышивальщица. — Еще удивлялась, как это ты ничего не помнишь. Но если головой ударился, то да… Как же отец тебя нашел?

— Сыщика нанял, тот и нашел как-то.

— И узнал тебя через столько лет? — ахнула женщина.

— Узнал. Я на него в молодости похож. На старой карточке — один в один.

— Ну, дела, — она недоверчиво сощурилась. — Не врешь? А то больно на роман похоже.

— Не вру. Мы первый день в городе, пока освоимся немного, обживемся. Потом встретимся обязательно, познакомлю. А сегодня друзей решил навестить. Тебя вот застал, а если засиживаться не буду, может быть, еще кое-кого до вечера разыщу…

— Ту девочку?

— Девочку? — встрепенулся Этьен.

Манон ответила понимающей улыбкой.

— Лет пять назад это было. Я к Лансу на могилу пришла, а там девчонка какая-то. Раньше меня подошла, прибрала немного, цветы положила. А когда я спросила, кто такая и кто ей Ланс, сказала, что ее друга друг. Ну а друзей у него немного было.

— Она обо мне спрашивала?

— Я первая спросила. Подумала, раз твоя знакомая, знает, куда ты запропал. Оказалось, примерно в одно время мы с ней тебя в последний раз видели.

— А потом? — Тьен нервно ерзал на стуле. — Что она еще говорила?

— Ничего. Попрощалась и ушла.

Чтобы размочить ставший в горле ком, шеар залпом выпил остававшийся в чашке чай, но этого оказалось мало.

— Она была одна или с мальчиком? И как… какая она?

Пять лет назад Софи было восемнадцать.

— Мальчика не было, — ответила Манон. — А сама? Миленькая. Одета неплохо. Грустная только была, так кто на кладбище веселится?

— Больше ее не видела?

— Нет. А ты чего вскочил?

— Я… — Тьен виновато опустил глаза. — Пойду. На кладбище заеду тоже, раз уж решил друзей проведать. И вот…

Он вынул бумажник, но женщина замахала на него руками:

— Убери, не нужно.

— Детям возьми. Знал бы, подарки привез.

— Вот в другой раз и привезешь, — Манон оттолкнула протянутые деньга. — Заедешь ведь еще?

— Обязательно.

На кладбище, а потом — в агентство.

Софи продала дом семь лет назад, но пять лет назад была еще в городе. Значит, они с Люком не уехали к отцу, как Тьен боялся, и есть шанс отыскать их уже сегодня.

На могиле Ланса лежало массивное черное надгробие.

Тьен оставил в изголовье цветы и погладил пальцем выемки выбитых в камне символов: имя, дата рождения, дата смерти. Имя…

Душу окатило холодной волной. Лишь сейчас он понял, что не знает полного имени детей, ставших ему семьей. Никогда не спрашивал. Ни разу в их доме не попадалось на глаза никаких документов. Софи, Люк… Сколько в городе Софи и Люков? Третий шеар Итериана, бесстрашно выходивший против всепожирающего ничто и переполненных ненавистью темных волн армий, почувствовал себя бессильным перед созданным людьми монстром паспортной системы.

Лишь миг слабости.

Приложив ладонь к нагретому солнцем камню, словно пожав протянутую через годы руку друга, Тьен поднялся с земли и огляделся. Тогда был конец зимы. Слякотно, холодно. Грязь на дорожках, голые веточки дрожащих на ветру кустиков. Сегодня — теплый летний день, солнце, и пышно разросшаяся зелень раскрашивает серо-черную скорбь могильных памятников. Но если закрыть глаза и идти, как в тот день, видя перед собой тоненький силуэт девочки, ведущей за руку маленького брата, память подскажет…

Он обещал Софи, что заменит деревянную табличку на могиле ее матери гранитной плитой, и не сдержал обещания. Но плита все-таки появилась, почти такая же как у Ланса — видно, камень тесали в одной мастерской, где-то поблизости. Пожалев, что не вспомнил сразу и не взял цветов еще и для нее, женщины, которую он никогда не знал, но которой обязан был самым большим в своей жизни чудом, Этьен прочел имя: «Клер Хамнет». Значит, Софи и Люк Хамнет.

Он твердил их имена весь путь до агентства. Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы узнать дорогу, и тогда он делал глубокий вдох и велел себе собраться, чтобы не ошарашить случайного прохожего, вместо нужной улицы, потребовав у него Люка и Софи.

Почти оказавшись на месте, подумал, что станет делать, если за несколько лет агентство закрылось или переехало в другое здание. Но контора находилась по тому же адресу, что записала ему новая хозяйка дома. И, что важно, работала.

Правда, на этом везение заканчивалось.

— Мы не разглашаем подробности сделок и не даем информации о наших клиентах, — заявил ему пожилой господин, над столом которого красовалась табличка «Управляющий».

— Софи Хамнет, она продала дом через ваше агентство семь лет назад. Я хотел…

— Мы не даем подобной информации, — повторил конторский сухарь.

«Я ее из тебя с кровью выжму!» — мысленно прорычал шеар.

— К тому же, старые дела давно сданы в архив, — случайной фразой предупредил намерения посетителя человек. И посоветовал сочувственно: — Сделайте запрос в полицейское управление или отдел регистрации в мэрии.