— Не всегда… — она опустила глаза. — Я уверена, что все-таки земная любовь когда-нибудь победит и вас, как побеждает все…
— О, нет.
— Во всяком случае, ваша единственная любовь к вашей птице, как и в жизни, пройдет и заменится привычкой или даже ремеслом.
— Никогда.
Она протянула мне свою руку и наши глаза как-то странно встретились.
Я спросил:
— Мы еще увидимся?..
Она с тихой улыбкой ответила:
— Затем?.. — и ушла.
Я долго смотрел ей вслед и долго думал о глубине ее, как ночь, черных глаз.
Потом мы еще встречались с ней несколько раз и эти встречи повели к тому, что я решил уехать куда-нибудь подальше, со своей стрекозой.
Медовый месяц кончился. Я упаковал аэроплан и отправил его на юг.
За день до моего отъезда на юг я получил от черных глаз большое письмо, в котором она умоляла, во имя ее — тоже первой любви — не покидать ее и — главное просила никогда не летать больше…
На другой день, перед отходом поезда, я написал ей: «…да и я глубоко люблю вас; и вот, из боязни, что земная любовь победит меня и заставит бросят летать, я уезжаю, потому что не летать не могу, а, летая, я должен быть свободным. Простите…»
Я уехал.
Прожил на юге недели две, потом снова уехал на Каму: невыносимо трудно стало жить без глубины черных глаз…
Не доезжая до места, случайно на станции я купил камскую газету и с ужасом прочитал: «Вчера отравившаяся М. Н. Г. скончалась, оставив странную записку:
«Он знает, что мою жизнь отняла авиация…»
Сейчас же я снова вернулся на юг.
Своей стрекозе я изменил. Стал летать на другом аэроплане «Этрих». Летал часто, долго и бесшабашно.
Тут же сдал экзамен на звание пилота-авиатора.
О, теперь я научился не думать не только о смерти, но и о жизни.
Все равно!..
Только часто за стаканом вина вспоминаю свой медовый месяц со стрекозой на золотом берегу Камы и всячески стараюсь не думать о глубоких, как ночь, черных главах…
И я часто от скуки пою:
Я летаю,
Слез не знаю;
Все на свете
Трын-трава.
Но иногда, во время полетов, в туманном пространстве я вижу перед собой огромные черные глаза и как будто слышу знакомый жуткий шепот:
«Не летай — ты погибнешь…».
Непрерывность тока
Электроискры пронзили вселенную
Электротворчеством вольт
Непрерывностью тока
Песню взяли как в плен мою
Песню-раздоль
Вихревого потока
И понесли электронно
Сквозь извилины мозга
Социального фронта
От Запада до Востока.
Сияй!
Сияй!
Сияй!
Электровзвейностью разом
В высоту беспредельной лазури
Мы из Красной России
Над миром зажигаем Разум —
Электронный Везувий.
Гори!
Гори!
Гори!
Это мы в кумачовую сласть, —
Яркоцветные лугов сенокосцы,
Забираем Человечества власть: —
Потому что все мы —
С-о-л-н-ц-е-н-о-с-ц-ы!
Вавилон фонетики
Браба.
Федерасион фонетик интернасиональ.
Жантиль э ронти.
Травайи, травайи.
Воль-плянэ. Финаль.
Вон труа. Ассэ. Ава.
Сюр ля пляс Исси-ле-Мулажи
Браба.
Э, бьен. Лино.
Оль райт.
Ай стойт. Ай спик.
Уайт.
Ды бокс, эс, вери матч.
Оль райт.
Плиз би сайлянт.
Хатч
Уэлл оф лянд
Браба.
Ди заллен.
Мейн брабехсту.
Шнель шпациерн. Я.
Вас махсту?
Их виль заген. Митте
Их виль глянзен.
Зеер гут. Битте.
Хох.
Бир халль —
«Вейсер беер». Нах
Браба — Изухаллес.
Едите, бибите,
Коллеги алигес,
Посмульта секуля
Покуля, нулля.
Сапиент сат.
Яссо. Пеколя
Эскаль ди. Улля.
Митконе са.
Азу гра.
Пжепрашим. Зутэлнэ.
Ноць швянта
Ноць циха.
Лишть виногрону
По моем окне.
Злегка сен пне.
Бялы бусозы.
Стойён там в жонде
Смутны гловы куземично.
Над водам
Мажон лябэндэ
О гвяздах спадлых
На езёр дно.
Воне ешть земя
Плопон зонже.
Браба.
Ам ниччо миа.
Бель цамборино.
Виа.
Солё биччо тиа.
Кампа рино.
Менч токватто
Элля
Цаппо батто.
Сальто.
Эйт. Браба.
Каяма. Мото. Яу.
Цао.
Яте хоп аваки.
May. Яо.
Хакки. Браба.
Цян-дзы.
О-шан-учао-и.
Шуа-хай-й-ли.
Банзы.
Чин-джао-и.
Браба.
Сайлям маликем.
Ацо. Гяз ай бямь.
Меджи джан когон.
Чэм, чэм. Микем.
Юз хардым урзямь.
Гяюю. Яхши.
Халы Бир май ай себас.
Чобас. Гарэм азадс
Вамзис, Черибан, Саадэт.
Юх ай бял салма.
Браба.
Гамавата апаи оуш
Бгава аши жайи
Амоа
Хивата джоуш
Шкайи
Агуа
Шайма галайн уа.
Юма майи
Вэа аво моа тайн.
Браба.
Айоц.
Пляска букв э-л-е-к-т-р
Цувамма
Поэма
