Когда Константин Уайлдмен заговорил, голос его звучал отрешённо и мечтательно:

— Стэш — ребёнок матери-оборотня. Её звали Эвелиной. Она была лидером Чикагской стаи оборотней. Лидером сильнейшей стаи в городе.

Магия оборотней являлась наследной; нельзя было обратить кого-то в оборотня. Не как с вампирами. Оборотнями рождались, вампирами становились.

— Эвелина в раннем возрасте обзавелась шрамами, так что её не считали красавицей, — продолжал Константин Уайлдмен. — Но она была одним из лучших воинов в мире. Её навыки высоко ценились, ими восхищались. Она не испытывала недостатка в любовниках. Одним из них был ангел по имени Сириус Демонслейер.

Ведьмак помедлил, как будто для драматического эффекта. Должно быть, это Стэш управлял его выступлением.

— Другим её любовником был бог рая. И именно этот бог стал отцом Стэша.

Я моргнула, уставившись на Стэша. Так значит… значит, он был полубогом. Как Никс.

Я мысленно вернулась назад, просматривая каждую свою встречу со Стэшем. Я пыталась найти какие-то подсказки, которые намекали бы на его божественное происхождение. Я не могла придумать ни одной.

— Двадцать лет назад моя мать влюбилась в бога, — сказал Стэш. — Но союзы между богами и смертными не одобряются. Боги, виновные в таких союзах, теряют лицо перед другими богами. Когда мой отец узнал, что она беременна, он попытался её убить.

— Это ужасно, — сказала я. Но неудивительно.

— Моя мать едва убралась живой. Она заключила сделку с ведьмовским ковеном, который незадолго до этого стал очень могущественным. Ходили слухи, что они могли творить чудеса. Они наложили на неё заклинание. Когда мой отец в следующий раз пришёл за ней, он вспорол ей живот, и она умерла. Он думал, что убил и меня, но я выжил, защищённый магической оболочкой в её утробе.

— Откуда у ведьм достаточно магии, чтобы обдурить бога? — спросила я. Я никогда не слышала, чтобы какая-то ведьма обладала подобной силой.

— У них её и не было. Они использовали жизненную силу моей матери, чтобы защитить меня. Она встретилась с моим отцом лицом к лицу, зная, что не выживет. Когда она умерла, сила её магии, её жизни, активизировала заклинание.

Совсем как боги ожидали от Неро, что он использует магическое высвобождение нашей связи из-за моей смерти, чтобы активизировать барьер Магитека в Городе Праха.

— Моя тётя потом достала меня из тела матери и убежала очень далеко. Заклинание ведьм не просто укрыло меня от отца. Оно скрыло магию, которую я от него получил, скрыло то, кем я на самом деле являлся. Я имел лишь магию оборотней от своей матери. Люди, знавшие её, полагали, что моим отцом был Сириус Демонслейер, и что они оба — и я, их нерожденное дитя, — умерли в сражении.

— И ты никогда не знал правды? — спросила я.

— Нет. Ангельская Лихорадка пробудила магию, которую я получил от отца. Поначалу я не понимал, что происходит. Потребовалось некоторое время, чтобы мой разум сумел сосредоточиться. Я не помню, как мои силы возвращались одна за другой. Только когда все мои способности вернулись, я осознал, что со мной произошло. Тогда я полетел на Черные Равнины.

— Как началось заражение? — спросила я у него. — Кто это сделал? Кто выпустил Ангельскую Лихорадку?

— Это была ты и Неро Уиндстрайкер.

Я моргнула.

— Мы это сделали?

— Не нарочно, — сказал Стэш. — Когда вы взломали печать в Городе Праха, вы выпустили сирен, заточенных в хранилище, — он посмотрел на Константина Уайлдмена. — Оказывается, ведьмы, заключившие договор с моей матерью, стали такими сильными за счёт кражи талисманов и других бессмертных объектов у клана сирен. Сирены заявились на порог к ведьмам, ища возмездия. Они планировали раскрыть обман ведьм, включая и то, что я избежал смерти. Чтобы сохранить свой секрет — и уберечь самих себя от гнева моего отца — ведьмовской ковен заточил сирен в хранилище в Городе Праха. Потребовалась вся магия их украденных артефактов, чтобы сделать это.

— То есть, когда мы с Неро взломали печать…

— Сирены вырвались из своей двадцатилетней тюрьмы.

Я указала на ведьмака.

— Как он замешан в этом? Ты знаешь?

— Я могу прочесть каждую мысль в его коварной голове. Когда сирены освободились, они решили замыслить месть ведьмовскому ковену, который их предал.

Я вовсе не удивилась, что Константин Уайлдмен крал магию у сирен. Он был той ещё скотиной.

— Сирены хотели раскрыть, как ведьмы обманули моего отца, зная, что он их не пощадит. Так что они отправились в Нью-Йорк и нашли Константина Уайлдмена. Замаскировавшись, они встретились с ним. Они сыграли на его жадности, чтобы продать ему заклинание, которое сделает его ковен могущественнее любого другого ведьмовского ковена на земле. Заклинание, которое даст ему силы соперничать с самим Легионом Ангелов. Ведьмы устали быть не такими сильными воинами как вампиры и оборотни. Они клюнули на наживку.

— Но они не получили того, за что торговались, — сказала я.

— О, они получили. Ведьмы обрели могущественную магию. Сирены просто забыли упомянуть им, что их тела не справятся с таким противоестественным приливом магии. Все, кого коснулось заклинание, сошли с ума.

— Эти сирены весьма мстительные, — прокомментировала я.

— Они провели взаперти два десятилетия, Леда. Конечно, они мстительны, — сказал он. — Но за это мы должны благодарить не только сирены. Ведьмы тоже сыграли свою роль. В своей жадности они позабыли одну важную вещь: сделки с сиренами никогда ничем хорошим не заканчиваются. Сирены — мастера переговоров, и каждая заключённая ими сделка имеет две цены: цена, которую вы обговариваете, и неожиданная цена, которая настигает потом.

— Сирены знали заклинание, которое ведьмы использовали для сокрытия моей магии, потому что это было одно из их заклинаний, сотворённое с помощью амулета. Если Константин Уайлдмен и помнил этот амулет двадцать лет спустя, сирены внушили ему, заставив забыть обо всем. Когда одна из его ведьм надела его, печать, сдерживающая мою магию, разлетелась на куски. Моя ангельская магия плавно вернулась ко мне, по одной способности за раз. Но часть моей магии откололась и перешла к ведьме, которая надела амулет, чтобы сотворить заклинание. Когда она впервые воспользовалась моей магией, заклинание Песни Сирены заразило магию её оппонента. Оно перепрыгивало с человека на человека, распространяясь по сверхъестественному населению.

— Они все имеют в себе частицу тебя. Частицу магии полубога, — осознала я. — Вот почему у них есть эти способности.

— Сирены знали о моей божественной крови. И они знали, что заклинание распространится среди сверхъестественных обитателей города. А затем и за его пределами. Ангельская Лихорадка вскоре накроет Землю.

— Чего хотят сирены?

— Выдать меня. И тем самым выдать ведьм на милость гнева моего отца, — Стэш ударил кулаком по ладони другой руки. — Но боги не убьют никого из нас, — пообещал он. — Заклинание сирен имеет последствия, непредвиденные даже для самих сирен, — сказал он. — Поскольку я причина, по которой у них есть эти способности — потому что в них кроется частица моей магии — у меня есть власть над всеми заражёнными. Я призвал их всех сюда не просто так.

— Чтобы создать армию.

— Да.

— Против их воли.

— Да, — сказал он. — Моя истинная натура наконец-то проявила себя, — он указал на армию вокруг, затем на себя. — И как видишь, Леда, я — монстр.

— Нет, ты не монстр, — возразила я. — Ты хороший мужчина.

Его рот изогнулся в печальной улыбке.

— Ты всегда хочешь видеть во всех лишь добро.

— Ты хороший, Стэш. Тот оборотень прошлой ночью — это был ты, не так ли? Ты спас нас от заражённого вампира.

— Да.

— Видишь? Даже обезумев от магии и силы, ты все ещё присматриваешь за своими друзьями.

— Прекрати делать из меня святого, Леда. Я делал ужасные вещи. Убивал невинных людей. Я собрал здесь всех своим заклинанием, чтобы создать свою армию, чтобы бросить вызов богам. Я не лучше сирен. Моя душа черна. Я хочу мести не меньше, чем они.