– Не слишком ли круто, Паш? Все же она твоя дочь, – чешу переносицу.

– А что мне еще делать остается? Видишь, подалась в потаскухи. Вот скажи, в кого она такая? Натерпелись мы с ней, во как натерпелись. Ну, развелись мы с ее матерью, но так ведь я от нее никогда не отказывался, все для нее делал. А когда мне моя бывшая позвонила и сказала, что она неделю назад вмазанная пришла... А может, и накурилась чего. Сейчас всякой дряни навалом. Я... Я... Я просто больше не знал, как ее еще проучить, чтобы вернуть на путь истинный.

– Неслабая шокотерапия. А вдруг у нее крыша после такого поедет, ты не думал об этом?

– Все я думал, Макс. А что делать-то остается? Она уже деньги воровать начала у матери. Дома не появляется, из института выперли. Куда хуже-то? Она единственный мой ребенок, и потерять ее я не могу. Ты-то знаешь, что такое пережить своих детей.

– Знаю. Что есть, того не отнимешь. Я твой должник по гроб жизни, но... – только развожу руками.

– Ты ее не бил, я надеюсь?

– Обижаешь.

– Теперь я твой должник.

Денисов Павел Алексеевич – человек, который вытащил меня с того света. Он рассказывает мне свою печальную историю под действием большого количества алкоголя. Так случилось, что я пересекся с ним в пивнушке. По-русски сказать, в тошниловке. Случайное стечение обстоятельств. Фактор, который ты не можешь предугадать, про который не знаешь заранее, куда он тебя выведет. Оказывается, в такие злачные места заходят не только отморозки, вроде меня, но и вполне себе респектабельные люди. Он заливает свое горе зельем, пытаясь заглушить чувство отцовской вины за то, что дочь стала безостановочно падать в бездну. Я знаю это состояние: зеленый змий может помочь с душевной болью, вот только потом от него самого трудно избавиться. Я присаживаюсь к нему. Говорим долго, о жизни, о судьбе, о людях, о том, что я был единственным в его практике, кто выкарабкался на свет божий после такого, да еще стал жить нормальной жизнью. Конечно, если мою жизнь можно назвать нормальной. Он рассказывает мне о дочери и своем плане, о том, что он в шутку хочет сделать для того, чтобы она поняла, наконец, как дорога жизнь и что она дается нам только один раз. Безумный, извращенный план. Он бы так и остался планом, но я соглашаюсь его выполнить. После того, как я засуну его дочь в гроб, мы перевезем ее на то место, где я ее подобрал, и там и оставим. Машину скорой помощи, которую он возьмет для этого, вряд ли кто остановит. Все должно будет походить на то, что ей приснился страшный сон. Очень страшный!

– А что ты мне дал? Ну, что я ей вколол?

– Миорелаксант. Убийственная штука. Человек все осознает, все чувствует, только сделать ничего не может. Спустя некоторое время отключается, но, придя в себя, все помнит. Точнее сказать помнит лишь то, что с ним происходило до потери сознания.

– Круто. А если что, достать для меня сможешь? Ну, если понадобится?

– Для тебя все, что угодно.

9 апреля 2015 года. Три дня до Пасхи. 19 часов 00 минут.

Сергей вышел на свежий воздух, гоняя в зубах сигарету, чиркнул зажигалкой и отвернулся в сторону, чтобы закрыть огонь от ветра. Станислав поднял воротник черного пальто и втянул голову в белоснежный шарф.

– Ладно, парни, всем удачи, всем пока, – Александр пожал им руки и сбежал по ступенькам вниз. – До завтра.

– Давай-давай! – выдохнул струйку дыма Сергей. Пименов лишь кивнул головой. – Странно все это.

– Что именно? – подойдя ближе к Сергею, поинтересовался Станислав Владленович.

– Странно, что доктор оказался чистым, – он медленно спустился вниз, щурясь от поднявшегося холодного ветра.

– Ты перестал верить в людей? – с насмешкой спросил Пименов.

– Да, нет. Почему? Просто я надеялся…

– Надеялся, что именно этот врач поставляет Санитару препарат?

– Именно, – Сергей остановился и задумчиво посмотрел на собеседника.

– Держи, – Пименов вынул из внутреннего кармана свернутый листок и протянул следователю.

– Что это?

– То, что дал мне Александр по этому реаниматологу. Можешь допросить его сам, если хочешь.

– Да брось. Думаешь, я тебе не доверяю, что ли?

– Думаю, именно так. Я в лепешку разбиваюсь, помогая тебе, а ты все пытаешься помериться яйцами! Тебе не кажется, что это уже начинает доставать? Я думал, мы уже давно выяснили отношения.

– Все-все, не кипятись, Стас. Я не хотел тебя обидеть. Серьезно, – он отшвырнул окурок в сторону. – Слушай, а не пропустить ли нам по рюмашке, а? А там и поговорим по-трезвому. Как думаешь?

– Можно, если только без фанатизма.

– По пядсярику и все. Лады?

– Заметано. Тогда я угощаю.

– Договорились!

Приглушенный свет и лирическая музыка. Столик в полумраке в самом углу. Под ним валяется черное пальто. Бах, бах, бах. Сергей ударил несколько раз рукой по столу и замотал дулей перед лицом Станислава.

– Во-о-о-о ты его поймаешь без меня! Если бы не я, вы бы, москали поганые, вообще бы про него не узнали! Я! Я! – он ударил себя в грудь кулаком. – Я его вычислил. Я собрал все по крупицам и выстроил в логическую цепочку! А ты хоть знаешь, что эта сволочь… – он поманил Пименова ближе, схватил его за галстук и, притянув вплотную к себе, поцеловал в щеку, – …моего напарника в дерьме утопил? Понимаешь?! В дерьме! Притом в самом что ни на есть прямом смысле этого слова!

– Помянем, – Станислав плюхнулся на свое место и налил по рюмке.

– Не чокаясь, – Сергей откусил маленький кусочек лимона.

– Ик, ик. А как утопил? Прямо насмерть что ли?

– А-то как же? Артем Хлебалин. Друган мой лучший. Сколько мы с ним дел-то переделали. Вот такой мужик был! – Сергей продемонстрировал кулак в знак того, каким был его напарник. – Кремень, а не человек! Я за него был готов в любую атаку! Ну, кроме голодовки, конечно.

– Кремень, а в дерьме утонул? Ик, ик. – Пименов неуверенно взял бутылку газировки и жадно отпил из горла, пытаясь заглушить икоту.

– Да что ты понимаешь, крыса ты канцелярская? Его Санитар убил, – почти шепотом ответил следователь.

– Да брось! Ты бредишь! – Станислав махнул рукой. – Зачем? Сам подумай: что, твой друг был таким херовым человеком? Тогда вообще комично получается, – Пименов закатился в истеричном смехе.

– Чего ржешь?!

– Да смешно выходит, – Станислав вытер слезинку под глазом и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. – Тогда получается, он говно в говне утопил? Так что ли? – и снова начал ржать. – Парень-то с чувством юмора! Да ну тебя, зачем ему это?

– Хи-хи, – злобно передразнил собеседника Сергей. – Зачем? А вот зачем... – Сергей развел руками. – Я не знаю. Все списали на несчастный случай. А ты видел такие несчастные случаи, чтобы люди в выгребной яме на собственной даче тонули?

– Может, бухой был?

– Не угадал.

– С чего ты вообще взял, что это Санитар его так? У вас что, врагов мало среди бандитов?

– Бандиты, урки, наркоманы, дегенераты, алкаши! Все они люди. С ними со всеми договориться можно. Наливай, давай! – скомандовал Сергей и, закурив сигарету, продолжил. – Ты же знаешь. Не мне тебе рассказывать, как наш брат их прикрывает. Гаишники доят водителей. Мы, менты, тоже имеем свои преимущества. Даже ты, Стас. И твое рыльце в пушку, уж я-то знаю. Знаю, – он затряс указательным пальцем.

– А я и не спорю. Работа такая. Иметь дело с дерьмом и не запачкаться? Такого не бывает.

– Во-о-о-о-т. Что-то вспомнилась история. Работал в нашем отделе, правда, давно, очень давно, следователь один. Тоже все истину искал, кричал, что, мол, мы тут не так все живем, да не то делаем. Как же его звали-то? Зверев! Точно, капитан Алексей Зверев! Прости, по батюшке не помню. Так вот он, говорят, перед тем как себе вены вскрыть, по синьке естественно, тоже всем доказывал, что с самим дьяволом общался. Такую ахинею нес – слушать было страшно. И чем дальше, тем хуже. Его так с работы и турнули, а потом через неделю нашли в собственной квартире, в ванной, с перерезанными венами. Так что видел он Сатану или не видел, одному ему осталось известно. Правда, в ту зиму происходило черти что. И мороз за сорок, и люди как чумные. Весь город на ушах стоял. Да еще и Новый год на носу. Короче, как тут крыше-то не поехать у человека, который с горячей точки вернулся, да еще и ранен был?! Во-о-о-т! А я тебе говорю, что Хлебалина Санитар завалил! А теперь, друг ты мой любезный, давай начистоту, чтобы у нас все всерьез было, без обмана. Ты мне правду – и я тебе все, что знаю. Чтобы больше у нас вопросов друг к другу не возникало. Как тебе такой вариант?