Я было поворачиваюсь, чтобы уйти, но вспоминаю об одной вещи. Снимаю рюкзак с плеча и достаю маленькую книжицу в виниловом переплете с золотым крестиком в центре обложки, протягиваю ему. Он лишь усмехается и качает головой.

– Это твое. Ты сам сделал для себя выводы. Каждый находит в Писании то, что ближе его сердцу. Но никто не вправе винить тебя за твой выбор. Запомни: хороший человек никогда не ошибается, он всегда и все делает правильно. В любой момент, в любой ситуации он поступает именно так, как должен поступить, выложившись при этом на свои сто процентов.

– Как скажешь.

Я убираю книгу обратно и ухожу. Он все же мастер читать проповеди. Хотя, наверное, все священники – мастера в этом деле. Кого ни возьми, любого заслушаешься. И все-то у них правильно и верно.

– Еще увидимся, – кричит мне вслед Петр.

– Возможно, – отвечаю ему, не оборачиваясь.

Добираюсь до остановки, когда уже почти стемнело. Хотя какая, к чертям собачьим, это остановка? Вытоптанная площадка со скамейкой по центру. Неподалеку стоит вглухую тонированная девятка. Музыка долбит так, что слышно, как дребезжит номерной знак. На правом крыле красуется надпись «My life, my rules», что, по-видимому, переводится для двух подвыпивших парней именно так: «Наша тачка и мы настолько круты, что нам пох на всех лохов. Чмо, наподобие вас, нас не интересует. Так как это наша жизнь и наши правила!». Один из них сминает пивную банку и кидает ее через себя, чуть не угодив мне в голову. Он даже не оборачивается. Рассказывает своему приятелю, как вчера зажигал с какой-то телкой, причем описывает мельчайшие подробности совокупления на заднем сиденье его авто. Я стою в стороне, делаю вид, что меня это не касается, все еще надеюсь, что приедет автобус. Время идет, а транспорта все нет. Мне не хватает воздуха. Присаживаюсь на скамейку, расстегиваю ворот. Скинув рюкзак, лезу за водой и замираю, увидев рукоять молотка. Это тот самый инструмент, которым я заколачивал гвозди, сидя на бревне. По виску скользнула капля пота. Как он тут очутился? Я же четко помню, что отдал его Петру после окончания работы. Что же это? Шутка какая-то? Голова начинает болеть. Резкими жестами массирую виски, как вдруг меня словно бьет током.

– Да чего ты ломаешься?! Садись давай! Покатаем!

– Отстань! – кричит девушка и вырывает руку из лап парня.

– Да ты чего, сука, совсем ошалела?! Иди сюда, я сказал!

Хрупкое тельце неуверенно пятится, а к нему неотвратимо приближаются два изрядно подвыпивших отморозка. Я наблюдаю за происходящим, по-собачьи склонив голову на плечо. Не шевелюсь, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Принимаю вид, будто меня это не касается, прикидываюсь глухим, немым и спящим. В общем, делаю все то, что обычно делают люди в таких ситуациях.

– Колян, чего с ней церемониться?! Тащи ее сюда!

Девушка оказывается в нескольких сантиметрах от меня. Слышу развалистые шаги парней, которые, словно хищники, уже почувствовали беспомощность жертвы и готовы напасть. Они вовсе не смущены моим присутствием – для них меня вообще здесь нет. Наверное, привыкли к тому, что им все дозволено. Нутром ощущаю страх несчастной, впитываю ее умоляющий взгляд о помощи. Тяжело вздыхаю, из-за пазухи вываливается кулончик в виде черной капельки: «Паук, пап». Словно в замедленной съемке вижу, как в суде Фролова Елизавета Викторовна оборачивается, смотрит на меня и проводит пальцем по горлу. Я не смог тогда защитить свою семью. Тогда законы были не на моей стороне. А теперь? Во мне что-то надламывается. Теперь, я сам – закон! За грехи ваши – смерть!

– Беги, – чуть слышно говорю девушке, а сам опускаю руку в рюкзак. Ладонь мгновенно нащупывает деревянную рукоять молотка. Моих слов достаточно с лихвой: девчушка срывается с места.

– Куда, тварь?! – орет первый парень и кидается в погоню, но тут же оказывается на земле с проломленным черепом.

Второй стоит и еще не осознает, что происходит. Я в три шага оказываюсь рядом с ним. Удар, удар, удар. Я как будто вколачиваю гвозди. Последнее, что он видит в своей жизни, как поднимается вверх и резко опускается вниз окровавленный молоток, превращая его голову в разбитый глиняный горшок. Недавние хищники в один момент стали жертвами. Не помню, что было дальше. Все как в тумане. Знаю только одно: раскаяния за содеянное я не ощущал, и кровавые мальчики мне по ночам не снились. Объяснять таким скотам что-либо бесполезно. Нужно было просто избавить Землю от них. Жалко только родителей, которые воспитали эту мразоту. Но, как говорится, лес рубят – щепки летят. Меня тоже в свое время никто не пощадил. Что же, эволюция учит нас приспосабливаться и выживать, а также выбраковывать никчемные виды. Я решил ускорить этот процесс. Я решил провести чистку на нашей Земле-матушке. Терять мне нечего, да и смерти я не боюсь – гремучий коктейль, не правда ли? Тогда я спас ни в чем не повинную душу, не допустил надругательства. Впоследствии я буду пресекать зло заранее. Можно долго рассуждать, сделали бы они ей что-то плохое или не сделали? Исход один. Они получили ровно то, что заслужили. Собаке – собачья смерть.

Как выяснится позже, я загубил сына областного прокурора и его дружка.

Чиркаю спичкой, и синий огонек уползает в темноту. Тонированная девятка с двумя трупами вспыхивает ярким факелом. Огонь жадно пожирает дарованную ему жертву. Пламя играет на моих зрачках, проснувшийся внутри зверь яростно требует продолжения вакханалии, но я усмиряю его. Теперь я санитар этого леса.

8 апреля 2015 года. Четыре дня до Пасхи. 23 часа 48 минут.

Сергей потянулся за сигаретой, чиркнул спичкой и, затянувшись, выдохнул облако дыма. Он лежал неподвижно и смотрел на высокий потолок, украшенный по периметру незамысловатой лепниной. Женская рука скользнула на его грудь, но он откинул ее в сторону. Девушка обиженно встала и, закрутив волосы в пучок, резко произнесла:

– Ты должен ей обо всем рассказать! Так больше не может продолжаться! Я тебе не игрушка, в конце концов!

Он снова сделал глубокую затяжку и, выпустив дым из легких, спокойно ответил:

– И как ты себе это представляешь, а?

– Просто приди и расскажи ей все! Иначе…

– Рассказать что?! Что я должен рассказать своей жене, Настя?! Что я сплю с ее лучшей подругой, которая только позавчера приходила к нам в гости и играла со своим крестником?!

Сергей в ярости растер окурок в пепельнице и зашарил рукой по полу в поисках своих штанов. Девушка бросилась ему на шею и впилась в губы. Он попытался оттолкнуть ее от себя, но та повалила его на постель и…

Сергей потянулся за сигаретой, чиркнул спичкой и, затянувшись, выдохнул облако дыма.

– Ты ведьма. Что ты со мной делаешь?

– Ничего, – ласково ответила она и встала с кровати.

Настя изящным движением сняла со стула халатик и бесшумно исчезла в коридоре. Хищник проводил ее взглядом.

– Виски будешь? – донесся нежный голос из темноты.

– Только не разбавляй этой черной бормотухой!

– Со льдом?

– Да!

Через пару минут она вернулась с двумя стаканами и устроилась у него под боком. Он сделал большой глоток.

– Тебе хорошо со мной?

Сергей кивнул. С ней ему было хорошо. Здесь не было его назойливой жены, которая постоянно сверлила мозг нотациями о том, что он много курит и выпивает, что его детям не хватает отцовского внимания, что они его слишком мало видят, что на даче нужно посадить какие-то долбаные и только ей нужные помидоры. Зачем-то обязательно нужно выйти погулять, когда он возвращается с работы, и обязательно нужно озадачить его неотложными делами, когда он лежит на диване и смотрит телевизор. С Настей все по-другому. С ней он отдыхал и чувствовал себя человеком. Он хотел дарить ей подарки, водить ее в кино, хотел просто быть рядом. С ней он чувствовал все то, что когда-то чувствовал и с Юлей, но забыл. Она всегда хорошо выглядела и ждала его с нетерпением. Странно, почему он тогда обратил внимание на свою занудливую стерву вместо ее подруги?