- Посмотри на небо! Их звезду уже видно невооруженным глазом, скоро все здесь перевернется с ног на голову в прямом и переносном смыслах, я боюсь представить, что будет, когда люди обо всем узнают.

- Но ты веришь в то, что все обойдется, я знаю. – Руденко тоже начал понемногу поднимать тон. – Наше объединение тебя вдохновило. Ведь именно для него ты вложил всю душу в проект.

- Не было объединения! Мы по-прежнему не знаем, чего хотят США от этой операции… и от следующей. Если честно, я уже не знаю, чего хотим от нее мы. А со мной, Володя, все в порядке. Мы отправили один корабль и отправим второй, если власти этого просят. – Кромешников слегка унял эмоции, он устремился прямо по коридору, еще быстрее, чем раньше, чтобы избежать лишних вопросов, на которые он отвечать не хотел. – Да…, им опять нужен планетолог, - крикнул он профессору издалека, - подыщи кого-нибудь!

Генерал-майор услышал его, но ничего не ответил и даже не задумался над его просьбой – размышлять все равно было не о чем, поскольку из всех его специалистов, успешно прошедших курс подготовки, остался только один…

8 декабря 2012 года, 5 часов, 15 минут по Гринвичу, космический корабль “Прометей-1”, отсек 3, температура воздуха на борту 32˚ C.

Майор Брэй проснулся от невыносимой духоты, которая, охватив весь отсек, тяжелым, угрюмым грузом обездвиживала его мышцы и затрудняла обмен веществ, отчего сон был просто невозможен. Он развернулся лицом к центру отсека и с удивлением обнаружил, что был не единственным, кто тщетно ворочался в бессоннице. Мария, Джо и Алексей лежали, глядя куда-то перед собой тупым, утомленным взглядом, полковника же вообще не было на месте – очевидно, он пытался найти себе занятие где-нибудь в кабине пилотов. Алан понял, что стараться заснуть больше не было смысла, он отстегнул ремни и двинулся к санитарному отсеку. Остальные безмолвно лежали в своих кроватях в ожидании подъема и думали кто о чем: кто-то о будущем, кто-то о прошлом, кто-то вспоминал фрагменты из земной жизни, кто-то представлял себя в первом контакте с инопланетянами, кто-то просто вновь прокручивал в голове увиденный сон или строил планы.

Так начался второй день космонавтов вне комнаты сна, экипаж пока не мог в полной мере привыкнуть к обычным условиям и, вдобавок, пребывал в негодовании из-за повышенной температуры воздуха.

- Что у нас с кондиционером? Почему так жарко? – Джерри лежал на своем месте почти голый – в черных трусах, едва закрывающих пах, и тупо долбился ногой в стену.

- На корабле нет кондиционера. – Укорительно протянул Андрей, мысленно добавив к этой фразе какое-то оскорбительное словцо.

- А то я не знаю. – Бросил Джерри, в очередной раз отвернувшись к стене.

- Отставить. – Осек его Андрей с намеком на нарушение субординации и воинской вежливости. – Хо, в чем тут может быть дело? Это ведь по твоей части?

- Да, - ответила Ляо, - я со вчерашнего дня пытаюсь разобраться и не могу найти причину. Что интересно, компьютер никак не реагирует на жару – никаких критических сообщений, по его датчикам, температура в районе двадцати пяти градусов по Цельсию. Придется проверить температурный график за все время в пути. Система охлаждения, вроде бы, в норме.

- Двадцать пять?! – Изумился Джерри. – Да тут все тридцать, даже тридцать пять. Я так больше не могу. – Тут боец вновь перевернулся на спину, расстегнул на себе ремни и, едва коснувшись кровати рукой, оттолкнулся от нее в направлении коридора.

Вслед за ним комнату отдыха покинули капитан Ричардс и пилоты. Ляо по-прежнему надеялась, что уснет, хотя спать не могла не только от жары, но и от волнения. Когда, все, кто не смог больше томиться в кроватях, покинули отсек, она бросила взгляд сперва на Ти Джи – он был единственным, то спал крепко, несмотря ни на что – затем на Алексея…

- Лео, о чем грустишь? Вид у тебя невеселый.

- Да…, мысли дурацкие в голову лезут. – Алексей, как и большая часть команды, спал не более двух часов, остальное время ворочался в бессоннице, атакуемый фрагментарными, полусонными мыслями и зрительными образами. Но дело было не в этом: после короткого сна у него зачастую обострялись переживания и негативные настроения; к данному моменту он вновь вспомнил о земной жизни, которая, чуть было, не свела его с ума от страха. Бояться ему, вроде бы, было нечего, и, тем не менее, он боялся, трудно сказать, чего, может быть, волновался за жизнь своих близких, может быть, за свою собственную жизнь в мертвом космическом пространстве, может быть, боялся возвращаться на Землю. Понять точно он не мог, поскольку в этом неадекватном, полусонном состоянии неприятные мысли навязчиво лезли из подсознательного в сознательное, точно комки грязи, перемешиваясь и собираясь в большой неподъемный ком. Знакомые образы являлись в уродливом, карикатурном, гиперболическом представлении, от которого, как казалось, вырабатывался пот и гадкое вкусовое ощущение во рту.

- О доме не тоскуешь? – Ляо, как всегда, была к нему очень внимательна, переживала и волновалась вместе с ним.

- Да нет, не тоскую, – с безразличием ответил он. – Все нормально, правда. Скоро пройдет. – Увидев спровоцированную им грусть на ее лице, Алексей почувствовал на себе вину и тут же поспешил исправиться.

В ответ Ляо улыбнулась ему, как своему ребенку, и облегченно вздохнула. И тут ее внимание привлек Джозеф, лежавший неподвижно с широко раскрытыми, глядящими неизвестно куда глазами, будто сраженный выстрелом в голову.

- Доброе утро, Джо. С тобой все в порядке? – В ответ лишь безразличное молчание. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, что происходило вокруг. – Эй, Джо. – Протянула она, помахав перед ним рукой.

- Джо! – Крикнул Алексей в полный голос, поняв, что в умеренном тоне лейтенанта не разбудить. Тут он, наконец, подал признаки жизни: Бэрри обратил недоуменный взгляд к Алексею, будто только что проснулся. – Ты как?

- Нормально. – Изрек-таки он свою первую фразу. Алесей не стал больше спрашивать ни о чем, поняв, что его товарищ не в себе и что его лучше не тревожить.

Джозеф еще раз окинул их тяжелым и, вдобавок, подозрительным взглядом и, не говоря ни слова, отвернулся к стене. Ляо с Алексеем настороженно переглянулись, поняв, что с лейтенантом происходило что-то неладное. Его круглые, слегка выпученные глаза смотрели в темную стену и вместе с его квадратными скулами и стоячей стрижкой создавали устрашающий образ.

Джозеф Бэрри был единственным членом команды Уайта, кто ни разу не летал в космос. Служба в вооруженных силах была главным делом его жизни, а космос – лишь дополнением, полученным по счастливой случайности. Отвага, почитание воинской дисциплины, вера в оружие, выносливость и мастерство делали его образцовым солдатом американской армии. Вот уж кто никогда не задумывался над приказами начальства, так это Джо, по короткой команде или тонкому намеку он мог ринуться в самое пекло и выполнить задание на славу – именно за это и любил его Уайт. Вдобавок ко всему, он был по-настоящему продвинут в своей гражданской специальности – бортовых приборных комплексах, хоть она и была для него чем-то вроде хобби. Мало того, что Бэрри был образцовым воином, Уайт всегда был для него образцовым командиром – строгим, внимательным и дальновидным – сопровождая лейтенанта с той расчетливостью, которой младшему офицеру так не хватало. Джек всегда старался держать его при себе, и именно этот человек был необходим ему в марсианской миссии, в основном благодаря этому обстоятельству Джо довольно быстро прошел подготовку в НАСА и стал астронавтом передового звена.

Корабль летел с постоянной скоростью, не меняя курса. Полковник Уайт занял свое любимое место на корабле – кресло главного пилота, и, потупившись, читал что-то из классики; неподвижные далекие звезды светили ему в глаза, отражаясь в них нелепыми мертвыми точками. Кресло второго пилота занял Брэй – он пришел к полковнику раньше всех, будто почувствовал, что нужен ему для разговора.