Эта затея – выйти на прогулку в половине седьмого утра – вовсе не казалась Алексею глупой, скорее наоборот: гулять он больше всего любил именно по утрам. Утро было его любимым временем суток: оно свежо и свободно от людского невежества и, можно сказать, девственно чисто и независимо, только ранним утром Алексей не боялся абсолютно ничего, утром он чувствовал себя ни для кого не заметным хозяином улиц, и только утром он мог любоваться Венерой, ее пронзительным блеском, который, казалось, и нес ту самую утреннюю свежесть.
Что касается этого утра, оно было намного прелестней обычного, что довольно странно, особенно после столь гадкой ночи. Луна пока еще продолжала властвовать на небе, но и она иногда скрывалась из виду из-за плотного снегопада. Ветра не было совсем, голые березы неподвижно стояли вдоль неширокой дороги, дополняя весенний пейзаж.
Алексей вышел из подъезда и поднял голову к небу, навстречу его взгляду густым потоком падали крупные снежинки, некоторые из них оставались на ресницах, некоторые залетали прямо в рот. Одну, севшую на рукав, он решил рассмотреть получше: крохотный кусочек льда, шесть лучиков разведены в оной плоскости, так что вершины их образуют правильный шестиугольник, каждый лучик разветвлен на несколько себе подобных, так же, как и его родитель, и все они в этой многократной рекурсии составляют удивительно симметричную конструкцию, завораживающую взгляд. “Как в природе может рождаться такая красота?” – Алексей не на шутку задумался над секретом этой сверхъестественной безупречности.
Когда ветер вдруг снес снежинку с руки и вознес ее в воздух, он резко поднял голову к небу, где виднелось несколько тусклых звезд. Проходя под светом фонарей, он думал о том, каким крохотным казался он и весь его город с какой-нибудь далекой планеты. “Космос не над нами, а вокруг нас, мы лишь микроскопические организмы на жалкой песчинке в его просторах. Но каждый из нас – это целый мир, целая вселенная. Стоит ли об этом думать – в этом главный вопрос”.
Он шел с этим около двух минут, пока совершенно случайно не вспомнил об одной вещи… Подняв глаза прямо к горизонту, он начал заземляться на ходу. Еще семь лет тому назад он придумал необычный способ психологической тренировки или даже укрепления духа – простого возвращения к жизни. Все, что нужно сделать – ощутить под ногами огромный камень весом в миллиарды тонн – почувствовать под собой массу планеты, всю ее колоссальную мощь. Чтобы лучше это представить, он старался посмотреть на себя со стороны – на себя и на Землю – и оценить взаимодействие двух тел с физической точки зрения. Если по-настоящему ощутить силу земного шара, можно стать сверхчеловеком, можно при желании свернуть горы – в этом Алексей был твердо уверен, и иногда ему действительно казалось, что он сильнее всех на планете. Он всегда стремился к совершенству, а когда ему твердили, что совершенства нет, рассуждал весьма банально: “Если идеала нет, что вполне вероятно, то нет предела нашему совершенствованию, то есть, все во вселенной возможно – это логичное утверждение теории вероятностей”.
Обычно Алексей не останавливался при заземлении, но на этот раз он решил сильнее сблизиться с Землей. Рядом с узкой автомобильной дорогой он присел на одно колено, поставил теплую бутылку в сторону и уперся обеими ладонями в снег. Долгое время он сидел неподвижно, в утренних сумерках его можно было принять за причудливую статую или спустившегося на Землю пришельца. Вместе с тем, снег накрыл его целиком, с ног до головы, тонкой простыней. Закрыв глаза, он представлял, как квинтиллионы молекул дребезжат под ним, и каждая из них с какой-то ничтожной силой притягивается к нему, он видел желто-красное ядро из магмы, вращающееся внутри, и даже начинал чувствовать его жар в ладонях, приложенных к холодному снегу. В разгаре дня он почувствовал бы себя неуютно в подобной позе, вблизи проезжей части. “Я не один знаю то, что знаю. – Твердил он себе. – Да, я хочу быть неповторимым – многие хотят. Глупо было бы утверждать, что другие люди глупее меня, возможно лишь, я сильнее тем, что осознаю это. У каждого есть что-то грандиозное на уме, своя неповторимая трактовка бытия. Наверное, кто-нибудь сидит сейчас так же на другом конце планеты и так же впитывает ее силу. – Почему именно эти мысли посетили его в этот момент, сказать трудно, но они заняли его довольно надолго. – Нужно встать, пока Утренняя Звезда еще видна”. – Сказал он себе и оторвал руки от Земли.
Алексей быстро встал и направился вперед по заснеженной городской равнине, глядя прямо перед собой, и как всегда мечтая на ходу. На все вокруг он смотрел как бы со стороны, будто его здесь не было вовсе, будто он был лишь наблюдателем, посторонней душой в реальном мире, который вовсе не казался ему иллюзорным, скорее, он сам был иллюзией. Почти половину жизни он проводил в мечтах, его бурная фантазия порой уводила его так далеко от реального времени и пространства, что ему тяжело было возвращаться к реальности. И это случалось очень часто во время прогулки.
Когда в метре от него вдруг проехал первый за час автомобиль, он встрепенулся, огляделся по сторонам, прислонил бутылку к губам и пошел дальше. Перейдя через дорогу, он подошел к невысокому гранитному парапету и начал с ожиданием смотреть на небо, именно туда где находилась Венера. На данный момент ее не было видно из-за облаков, но Алексей точно знал, что она там.
Делая небольшие глотки теплого пива, он начал смотреть на другой берег реки, где в сумраке просматривались прикрытые снегом останки сгоревшего дощатого шалаша. Потом он поднял глаза на город, светившийся вдали разноцветными электрическими огнями, на душе становилось все легче, а ночной кошмар расплывался в памяти и уходил куда-то далеко в прошлое. Снег по-прежнему продолжал валить крупными хлопьями, прикрывая на реке лед и разнообразный мусор, разбросанный на нем. Долго смотреть на это он почему-то не смог, поставив бутылку на парапет, он развернулся к нему спиной и принялся рассматривать свой район. Редко наставленные высотные жилые дома, три из которых стояли недостроенными уже лет десять, и лишь ветер с низким загробным свистом витал между их стенами. Справа от этих белых коробок находилась большая теплоцентраль, ежедневно выбрасывавшая из чугунных труб километры черного дыма. Нельзя сказать, что район был отсталым, бедным или криминальным – в нем жили вполне приличные люди, просто большинство из них не ощущало никакой эстетической недостаточности. Алексей же ощущал, и очень остро, он смотрел на этот район, как на постапокалиптический лес железобетонных зданий. “Мы заложники бетонных стен, - говорил он про себя, как оратор, - сегодня снег скрывает эту пошлость урбанистического ландшафта, но мне известно точно: здесь рождается апокалипсис, и не только здесь – всюду на планете, где существует зло…” Все вокруг неизбежно стремилось к этому, то есть, конечно, в неизбежность Алексей не верил, оспорить можно все, что угодно: и древние предсказания, и реальные факты, но данный факт он оспаривать почему-то не хотел. “Мир идет ко дну…, - подумал он снова, - пора сматываться”. – Эта мысль вдруг застопорила ход его размышлений.
И еще он был прав в том, что снега было на редкость много, возможно никогда в Северогорске еще не было столь густого снегопада весной. С того времени, как он вышел из дома, на улице немного посветлело, и, тем не менее, из-за снежной стены он не мог видеть ничего дальше километра, кроме уличных фонарей и света в окнах. Если честно, он и не хотел ничего видеть, иногда он даже закрывал глаза и слушал, пытаясь услышать то, чего не слышит обычный зрячий человек, затем пытался отключить слух и начинал нюхать воздух. Но утренний речной воздух сбивал всякие запахи и прерывал все его слепые фантазии. Он думал, не переставая ни на долю секунды – думал о совершенно конкретных вещах, но порой совсем непредсказуемых и несовместимых: то о друзьях, то о сексе, то о молекулах газа, влетающих в его носоглотку, то о прочих природных явлениях, то вновь возвращался к теме апокалипсиса.
