Записали анкетные данные, предупредили Ягоду Олесяк, что она будет допрошена в качестве свидетеля и что за дачу ложных показаний будет привлечена к ответственности. Затем Качановский спросил:

— Признаете ли вы, что несколько месяцев назад, в сентябре или октябре, Павел Выгановский дал вам сверток, а может быть, папку с просьбой ее спрятать?

Девушка вспыхнула, но постаралась ответить спокойно:

— Нет.

«Лжет», — подумал Качановский, а вслух произнес:

— Вы были невестой Павла?

— Да.

— Вы собирались пожениться осенью или на рождество?

— Да, но Павел умер.

— Вам известно, как погиб Павел?

— Да, я слышала, что его убили какие-то хулиганы.

— Мы знаем, что Павел Выгановский передал вам пакет. В нем, как он сказал вам, находится чертеж замечательного изобретения, которое должно принести ему славу и деньги. Весьма благородно с вашей стороны, что вы и после смерти Павла держите данное ему слово.

Девушка молчала.

— Мне очень жаль, — продолжал майор, — но я вынужден развенчать созданный вами образ любимого человека.

Ягода Олесяк с удивлением посмотрела на майора.

— Павел Выгановский был не изобретателем, а обыкновенным грабителем! — Качановский намеренно выбрал грубую формулировку.

Девушка сорвалась с места и, казалось, вот-вот бросится с кулаками на офицера.

— Это неправда, неправда! — крикнула она, но силы покинули ее, и, тяжело опустившись на стул, девушка разрыдалась.

Поручик Смульский налил воды в стакан и подал его Ягоде. Взяв стакан дрожащей рукой, девушка отпила глоток и вытерла слезы носовым платком.

— К сожалению, это правда, — сказал майор. — Выгановский — один из грабителей, захвативших семь миллионов злотых, принадлежащих заводу точных приборов в Надажине. Шестого сентября прошлого года они напали на машину завода. Потом сообщники убили Павла.

— Почему?

— В Познани Выгановский стал вести образ жизни, привлекающий внимание: снял роскошную квартиру, накупил много дорогой одежды, приобрел машину за триста тысяч злотых. Да и вы сами не могли не обратить внимание во время его приездов в Варшаву, как он изменился. Вам он наверняка рассказывал, что дает уроки, за которые хорошо платят, — это тоже из области мифов, как и разговоры об изобретении. Его сообщники имели все основания опасаться, что такая резкая перемена в образе жизни молодого человека привлечет внимание милиции, а это создаст непосредственную угрозу и для них самих. И они его убрали.

Девушка молчала. Ее пальцы нервно теребили платок в руках.

— В квартире Выгановского в Познани мы нашли спрятанные триста тысяч злотых. Потратил он за это время, по нашим расчетам, около четырехсот тысяч. Если в нападении участвовало три человека, как мы считаем, то после дележа каждому досталось более двух миллионов четырехсот тысяч злотых. Значит, у Павла Выгановского оставалось еще около миллиона семисот тысяч. Эти деньги он попросил спрятать вас.

Девушка молчала.

Качановский выдвинул один из ящиков стола и вынул из него листок бумаги.

— Вот, — протянул он его Ягоде Олесяк, — это ордер на обыск в квартире ваших родителей, где вы проживаете. Как видите, ордер подписан прокурором.

Девушка прочла поданный ей документ. Майор продолжал:

— Подумайте хорошенько. Все равно мы найдем этот сверток или пакет, и тогда вам придется отвечать перед законом за сокрытие краденого. Мы вынуждены будем вас арестовать. Сколько придется пережить стыда и вам, и вашим родителям. Совсем другое дело, если вы отдадите нам этот пакет добровольно, тогда не будет оснований привлекать вас к ответственности. Безрассудным упорством вы можете испортить себе жизнь.

В ответ — молчание. И опять его прервал майор:

— Мне хотелось бы, чтобы вы поверили в наше доброе к вам отношение. Давайте сделаем так. Сейчас вы одна пойдете домой и сами принесете нам этот пакет. Вскроем мы его здесь, у нас. Если там не окажется денег, а будут только какие-нибудь чертежи или описание изобретения, то я обещаю не читать их и тут же верну вам все в целости. Даю честное слово.

— Я… Я и в самом деле не знаю, что находится в той папке, — пробормотала Ягода. — Я никогда не заглядывала в нее. Я поклялась Павлу, что никогда не загляну в нее и никому ее не отдам.

— Вы и не отдадите, вы сами ее откроете, вот в этой комнате. Если в ней окажутся деньги, добытые преступным путем, сами понимаете, их следует вернуть законному владельцу.

Опять воцарилась тишина. На сей раз ее прервала девушка:

— Я верю вам, пан майор. Сейчас я принесу эту папку.

— Для безопасности вас будет сопровождать один из наших сотрудников. В штатском, разумеется.

Ягода Олесяк вышла из кабинета вместе с сопровождающим. Поручик Смульский возбужденно воскликнул:

— Наша взяла! Сейчас она принесет эти деньги.

— Мы бы и так их нашли во время обыска. А ведь девушка ни в чем не виновата, к грабежу она наверняка не имеет отношения, ничего не знала о нем. Я рад, что она согласилась на мое предложение, мне бы не хотелось ее арестовывать.

— А как вы догадались, что деньги у нее? — допытывался поручик.

Качановскому явно польстило искреннее восхищение молодого офицера.

— Опыт, — скромно ответил он. — И я был когда-то молодым…

Через полчаса Ягода вернулась, за ней шел ее страж. Девушка положила на стол довольно потрепанную папку.

— Вот она. Я никогда не трогала ее и не заглядывала внутрь.

— Откройте, пожалуйста.

Ягода Олесяк открыла папку и вынула из нее тонкий пакет из серой бумаги, обвязанный бечевкой и запечатанный красными сургучными печатями.

— Как мы договорились, — сказал Качановский, — вы сами вскроете этот пакет. Если там схемы и чертежи, мы не станем их смотреть. Вот возьмите ножницы.

Девушка разрезала бечевку и оторвала печати. Развернула серую бумагу. В ней находились какие-то бумажки. Когда она взяла их в руки и стала рассматривать с обеих сторон, присутствующие узнали в них шестипроцентные боны Государственного банка. Ягода первый раз в жизни видела подобные ценные бумаги, и ей пришлось несколько раз внимательно прочитать написанное на них, чтобы понять, что она держит в руках целое состояние.

Поручик Смульский взял боны и внимательно пересчитал их. В пакете находилось ровно сто шестьдесят штук. По десять тысяч злотых каждая — это составило в сумме миллион шестьсот тысяч злотых. На сто тысяч меньше, чем предполагал майор Качановский. Павел Выгановский оказался расточительнее.

— Ну вот вы и увидели, как выглядит изобретение Павла Выгановского, — сказал девушке поручик Смульский. — Хотите пересчитать сумму?

Ягода Олесяк не ответила. Рыдания душили ее. Оплакивала ли она бывшего жениха или свои несбывшиеся надежды? Человек, которого она так любила, которому так безгранично верила, оказался подлецом! Никто из присутствующих — ни офицеры, ни сотрудница милиции, которая была немного старше Ягоды, — не пытался ее утешать. Разве утешишь в таком горе? Его можно только выплакать.

Когда девушка немного успокоилась, был составлен протокол, согласно которому Ягода Олесяк обратилась в городское управление милиции с заявлением, что Павел Выгановский передал ей на хранение пакет. Содержимое пакета ей неизвестно. Данный пакет доставлен ею в управление.

Был написан и второй документ — расписка в получении от Ягоды Олесяк ста шестидесяти бон по десять тысяч злотых каждая, на общую сумму в один миллион шестьсот тысяч злотых.

Девушка подписала оба документа, оригиналы которых были ей отданы. Затем майор попросил поручика отвезти девушку домой на служебной машине.

Снова, в сотый раз просматривая материалы дела, майор Качановский подумал о том, что до сих пор остается невыясненным, был ли один из преступников милиционером или только носил мундир милиционера. Не удастся ли выяснить этот вопрос в свете новых данных?

Как уже говорилось, следствие по делу об убийстве Павла Выгановского было объединено со следствием о похищении семи миллионов. В обоих случаях преступниками были два парня. Чем могут помочь следствию новые обстоятельства? И майор Качановский принялся размышлять.