В отличие от Казика, отец у него был человек уважаемый, серьезный, честный труженик. Двух других сыновей он воспитал в строгих правилах. Старший сын стал инженером, младший учился на портного в специализированном техникуме. Только вот со средним не повезло старому Фельчаку.

По крупицам собирал майор информацию о Казимеже Фельчаке. Он по всем статьям подходил под все четче вырисовывавшийся образ «инспектора» с автострады. И внешне был похож. Но вот конкретных доказательств в руках пока не было, а милиция не имеет права руководствоваться лишь предположениями.

Прокурора Бочковского держали в курсе следствия. Когда на Казимежа Фельчака собрали достаточно материала, прокурор решил созвать совещание, пригласив на него начальника отдела полковника Адама Немироха и майора Януша Качановского.

Их беседу можно было сравнить с военным советом накануне решающей битвы, прокурор — в роли главнокомандующего, полковник — в роли начальника генерального штаба, а майор — в роли генерала, которому поручено командовать войсками.

— Я нахожу, — начал прокурор, — что наше следствие весьма продвинулось вперед. Майор Качановский добился больших успехов. По-моему, мы находимся ка правильном пути к раскрытию преступления.

— Ну, до раскрытия еще далеко, — вставил, как всегда осторожный, полковник.

— Я убежден, — продолжал прокурор, — что вторым членом преступной шайки является Казимеж Фельчак.

— У меня с самого качала это не вызывало сомнения, — признался Качановский. — С того самого дня, когда я узнал о нем от Дзюбы.

— В самом деле, многое заставляет предполагать, что он был одним из преступников, угнавших машину с деньгами. — Полковник по своему обыкновению воздержался от категоричного суждения.

— И тем не менее все это только наши предположения, — подытожил прокурор. — Железными доказательствами его вины мы не располагаем.

— У нас есть показания свидетелей, подтверждающие его виновность. Кристина Палюх без колебаний опознала его. И другие нашли, что он очень похож на парня с мотоциклом, а ведь я даже не намекнул им, на кого Фельчак должен быть похож. Палюх выбрала его фотографию из тридцати других.

— Это серьезный довод, — согласился прокурор, — но недостаточный. Знаю, знаю, сейчас, майор, вы напомните мне о проданном мотоцикле, о том, что в середине марта парень сбрил бороду. Для суда всего этого недостаточно, косвенные улики — не более того. Ловкий адвокат — а я убежден, что папаша Фельчак наймет самого дорогого для защиты своего сыночка, — камня на камне не оставит от ваших аргументов. Он назовет согни бывших владельцев мотоциклов, которые продали их с наступлением зимы, и тысячи молодых людей, которые сбрили бороды в середине марта. Будьте любезны предоставить мне конкретные факты. И помните, что на автостраде под Надажином было два преступника. Где же второй? Что мы знаем о нем?

— Ровным счетом ничего, — признался майор. — Даже не представляем, где его искать.

— Искать надо не только преступников, но и деньги. Почти пять миллионов! Приличная сумма.

— Даже если мы задержим Фельчака, денег у него мы не найдем.

— Да, он, конечно, похитрее Выгановского и вряд ли хранит деньги у своей девушки.

— И девушки у него не чета Ягоде, — рассмеялся Качановский. — Уж они-то наверняка не преминут заглянуть в конверт.

— Может быть, стоит устроить обыск в квартире Фельчаков и в квартире на Черняковской? — предложил полковник. — Денег там мы не найдем, но не исключено, что обнаружим что-нибудь, свидетельствующее о преступной деятельности. Обрезки материала, из которого был сшит мундир, пуговицы, нитки…

Майор покачал головой.

— Я тоже не согласен с полковником, — поддержал его прокурор. — Обрезки материала или пуговица окажутся доказательством не более важным, чем показания Кристины Палюх. В конце концов, портному приносят для шитья разный материал. Среди них мог оказаться и такой, из которого шьют милицейские мундиры. Но это вовсе не означает, что на преступнике был мундир именно из найденной материи.

— Прокурор прав, — произнес Качановский. — Мы не располагаем доказательствами, что мундир на преступнике был настоящий, он мог лишь по цвету походить на милицейский. Я зашел в несколько магазинов тканей, в том числе в «Мерино», в магазины на Новом Святе. И в универмаг «Центрум». Выбор тканей очень большой, из них легко подобрать подходящую по цвету. А для людей, которых милиционер высадил из машины, в тот момент отнюдь не главным были цвет и фактура материала на его мундире. Я уверен, что обыск в квартире нам ничего не даст, а вот преступников заставит насторожиться.

— Ну что ж, значит, будем продолжать наблюдение за Казимежем Фельчаком, он может навести на след своего сообщника, — предложил полковник.

— Сомневаюсь, — буркнул майор.

— И я сомневаюсь, — поддержал его прокурор, — они слишком хитры для этого. И наверняка станут еще осторожнее после убийства Выгановского. Угон автомашины — это еще цветочки. Правда, дорогие: стоимостью в семь миллионов злотых. А вот теперь, когда совершено убийство, да еще умышленное… Нет, они надолго затаятся — может, и на годы.

— Пожалуй, ты прав, — согласился полковник.

— Нет, я не считаю лишним наблюдение за нашим валютчиком, — продолжал прокурор, — причем наблюдение как нельзя более тщательное, не исключено, что он и допустит какую-нибудь ошибку. Но сколько можно ждать? Недели, месяцы, годы?

— Не могу я столько людей бросать на одно дело. Годы! Что, нам нечем больше заняться?

— Я очень хорошо вас понимаю, потому и ставлю сейчас вопрос: что следует предпринять?

— Надо быстрее распутать этот клубок, — сказал майор.

— Гениальная мысль, — проворчал Немирох.

— Ничего удивительного, ты ведь меня знаешь. Впрочем, это не просто мысль.

— У тебя есть предложение? — оживился полковник.

— Да, надо застать обоих преступников на месте преступления.

— Вы считаете, майор, что они замышляют новое нападение? — удивился прокурор.

— Нет.

— Тогда что же? — взорвался полковник. — Говори толком.

— Преступники затаились, как барсуки в норе, и выжидают. Они понимают, что время работает на них, что долго мы их искать не в состоянии. Значит, надо выманить их из норы. Заставить действовать и поймать.

— Как же ты этого добьешься?

— Мне необходима ваша помощь — и ваша, полковник, и ваша, прокурор.

— Но ты же знаешь, что я тебе и так помогаю, даже в ущерб другим делам.

— Мне понадобится, правда на короткое время, еще больше людей, причем самых лучших и опытных.

— Если ты докажешь мне, что это все ускорит раскрытие преступления, ты их получишь.

— А моя помощь в чем будет выражаться? — спросил прокурор.

— Вас я прошу дать разрешение на просмотр корреспонденции, поступающей на имя Казимежа Фельчака, и на прослушивание его телефонов: и того, что дома, и того, что в квартире на Черняковской улице.

— Вопрос непростой. Тем более что ни один из этих телефонов не зарегистрирован на имя Казимежа.

— И тем не менее он ими пользуется.

— На просмотр корреспонденции я, пожалуй, соглашусь.

— Спасибо, но этого мало. Это даже менее важно, чем телефоны. Преступники, даже начинающие, как правило, избегают писать, чтобы не оставлять следов. Телефон — другое дело. Неизвестно, кто говорит, откуда говорит. И всегда можно от всего отпереться. А дело срочное, без вашего разрешения я не смогу ничего сделать, — настаивал Качановский.

— Понимаю. Завтра я дам вам ответ.

— Но все-таки мне хотелось бы знать, что ты намерен предпринять? Или это такая тайна, которую нельзя открыть ни прокурору, ни мне, твоему начальнику?

Качановский рассмеялся:

— Да нет, почему же. Просто мне хотелось вас заинтриговать, и, кажется, это удалось. А теперь я открою карты.

И майор ознакомил со своим планом участников совещания. Когда он кончил, полковник проговорил: