В спальню влетел Луи и, изображая из себя бального кавалера, пригласил на танец Камиллу. Я зааплодировала. Но тут вдруг мне вспомнился один наш разговор с отцом. Это было пару лет назад в школе, когда он увидел меня в одиночестве у танцевального класса. Я наблюдала за девочками сквозь стекло, а они хвастались друг перед другом новыми балетными пачками и тем, что научились правильно завязывать ленты на пуантах. Отец тогда еле слышно подошел ко мне и, положив свою тяжелую руку мне на плечо, сказал:

– Милая, забудь о танцах. Тебе нужно подумать о полезной профессии, которая бы подошла тебе, так сказать, по возможностям. Я подумал, ты смогла бы стать неплохим нотариусом или бухгалтером, а журналы свои о балеринах подари подругам.

– У меня нет подруг. И ты это знаешь! Папа, любой врач может ошибаться. Помнишь русалочку Андерсена? Она тоже не могла ходить, а потом у неё появились ноги.

– Кажется, эта история закончилась для русалочки печально. Розали, давай без твоих чудачеств! Скорее всего, этот Андерсен ни в людях, ни в русалках ничего не понимал. А иначе бы догадался, что не может полурыба разгуливать на суше. Да ещё и из-за любви к человеку! А куда у неё жабры делись, куда рыбий запах исчез? Не хотел бы я целоваться с вонючей селедкой. Бедный же принц. В общем, не забивай себе голову ерундой, Рози. В нашей семье уже есть не то Русалочка, не то Белоснежка, не то Красная Шапочка – любительница бродить по нереальным мирам.

– Ты это о бабушке?

Отец подмигнул мне в знак согласия, и мы направились к машине.

– А почему бабушка ко мне не приезжает? Она не любит меня? – спросила тогда я.

– Уверен, любит. Просто у неё много дел…

– А почему я не могу приехать к ней в Париж?

– Потому что у неё много дел. Всё, прекрати допрос, Розали. Подумай над тем, что я тебе сказал. А я пока с кредиторами повоюю. Надо же нам что-то есть. Песнями и танцами на жизнь много не заработаешь.

– Но ведь бабушка…

– Подумай, Рози!

Я стряхнула с себя пыль старых воспоминаний и, улыбнувшись, покатилась к Луи и Камилле, благо в их танце нашлось место и для меня.

Дверь в спальню приоткрылась. И к нам, размахивая чепчиками и шарфами, парадно вошли плюшевые медведи. Гризли на цыпочках, белая медведица, вальсируя, а бурый и панда, подбрасывая вверх свои модные клетчатые гаврошки.

Чтобы укрыться от банды этих дикарей, я попятилась в сторону платяного шкафа. Одной встречи с ними мне хватило по горло. Но вдруг гризли метеором запрыгнул ко мне на колени и манерно поклонился.

– Monsieur Cyrille! Pardonnez-moi, madame[21], – произнес он медовым голосом.

– Что, простите? – переспросила я в ожидании, что злюка сейчас набросится на меня с кулаками.

– Меня зовут Сириль! Я бы хотел извиниться за нашу первую встречу! Просто мы, плюшевые медведи, свободные граждане своей страны и не даемся в руки малознакомым пришельцам. Но раз уже вы, сменив гнев на танцы, наконец-то смеётесь, пожалуй, не всё потеряно и вы можете потискать мою щеку, если вам угодно, – важно сказал Сириль и, зажмурившись, подставил мне пухлую плюшевую мордашку.

– И мою! – закричала белая медведица.

– И почешите мне, пожалуйста, животик, с утра чешется, – виновато улыбнулась панда.

Глядя на меня, сидевшую в окружении обезумевших от нежности медведей, Камилла рассмеялась, да так заразительно, что и я не удержалась. Затем я принялась начесывать отъевшееся пузо ленивой панды, а она деловито разлеглась на мне и только покачивала ножкой. Мне казалось, что это веселье могло длиться бесконечно. Но вдруг я услышала…

«Тум-м-м! – раздалось где-то далеко и в то же время близко. – Тум-м-м». От страха я ахнула и прижала к себе плюшевого медведя. Тяжелый, густой звук вновь эхом разлетелся по улице и предупредительно прыгнул в наше окно.

– Ну что ж, Рози, нам пора, – спокойно сказала Камилла.

– К-ку-куда? – еле произнесла я и шепотом добавила: – Что это за звук?

– Понимаешь, Рози, я слишком слаба, чтобы спустить тебя на улицу. Считай, что это твое личное такси на сегодня, – улыбнулась мадам Штейн.

Медведи быстренько засобирались. И, откланявшись, ускользнули в свою спальню. Луи преподнес мне куртку, кепи и зонт. И, усевшись на мои колени, как в тепленькое гнездо, сказал:

– В потрясное местечко отправимся!

И всё-то он знал, только подумала я, как внезапно на моих глазах оказалась шелковая повязка. Я попыталась снять её, но Камилла, завязывая третий узелок, уверила:

– Рози, для первого раза так надо, поверь. И не кричи. Хорошо?

– Хорошо, Камилла, – произнесла я и на всякий случай сильнее одной рукой вцепилась в коляску, а другой обняла Луи.

«Тум-м-м! Бу-у-ум…» – ещё раз услышала я и почувствовала, как в распахнутое окно влетело нечто сверхскоростное, будто гоночный автомобиль или метеор, но в то же время пыхтящее, как запыхавшийся бульдог.

Вжихь-вжухь! «Нечто» мастерски подхватило меня и покачало в воздухе, одобрительно фыркнув.

Сойки бы так себя не вели! Те работают стаей, а «нечто» схватило меня в одиночку и даже не пискнуло! Но тут зазвучал низкий, хриплый голос. Незнакомое существо полушепотом обратилось к Камилле:

– C'est Rosie? Eh bien, où allez-vous?[22]

– Dans bois de Boulogne[23], – ответила Камилла.

– Pourquoi est-ce que tu lui as bandé ses yeux? C'est terrible[24], – засопело «что-то».

– A toute chose sa saison. Et d'ailleurs… elle peut prendre peur,[25] – не сдерживая смешка, сказала мадам Штейн. – Ne sois pas folle et vole doucement s'il te plaît[26].

«Нечто» громко вздохнуло и, перестав раскачивать коляску, подтянуло меня своими лапами или щупальцами ещё ближе к себе, так что моя макушка уперлась во что-то твердое и холодное. Я, стиснув зубы, стала молиться святой Женевьеве. Но невидимое чудо обратилось ко мне и уже не шепотом:

– Sainte-Geneviève a déjà beaucoup de choses à faire. Tu peux faire tes prières à moi, ma fille![27] – рассмеялось оно, и мы вылетели из окна.

Мое желание сорвать с глаз повязку переливалось через хрупкие границы моего же терпения. Страх и любопытство боролись в моей голове на равных. Мы летели молча. И я уже никому не молилась. Интересно, что подумают люди, если увидят над своими головами летящую в коляске девочку? Хотя однажды маман сказала, что в Париже всё возможно. Правда, тогда она имела в виду свою возможную победу в конкурсе кулинаров. Впрочем, стать лучшей в этом деле ей не удалось.

– А вот и чудное местечко, – нараспев пропищал Луи.

– Mais Camilla où?[28] – почувствовав, что мы приземляемся, спросила я у каменной незнакомки (судя по голосу, это всё-таки была дама).

– Elle sera portée par un pélican[29], – ответила она.

– Mais serait-il capable de la soulever?[30] – поняла я, что задала глупый вопрос, хотя смотря о каком пеликане в действительности шла речь.

– Que tu es bête! Une pierre pèse plus que ta grand-mère![31] – громко захохотала незнакомка и так оглушила меня, что я даже не заметила, как мы опустились на землю. – On se reverra à côté de Notre-Dame de Paris[32], – бросила она мне напоследок и снова взметнулась ввысь. Птеродактиль, ей-богу!

Я сорвала повязку с глаз и взглянула в небо, но увидела лишь ускользающую крылатую тень, что прежде снесла и разметала над моей головой пахучие листья и цветки белокудрой акации.