Затем «Геркулес» стал на якорь, на ботике поднят был штандарт, и пальба открылась со всего флота и с крепостей. «Дедушка» ответил семью выстрелами, и все корабли расцветились флагами.

Затем ботик привезен был опять в Петербург и сдан под хранение коменданту, где поставлен ныне в особом домике и где посещают его любопытные, поклоняясь в нем памяти Петра Великого[7].

В турецкую войну нашу 1769 года императрица Екатерина II повелела готовиться балтийскому флоту в поход, в Средиземное море, чтобы побеспокоить турок с того конца, где они русских не ожидали. Изготовлено было 7 кораблей, 1 фрегат, 1 бомбардирское судно, 6 транспортных судов, и начальство над ними поручено адмиралу Спиридову. 17 июля государыня сама посетила флот на кронштадтском рейде и наградила адмирала орденом Александра Невского. На другой день флот снялся, имея 8 рот пехотных солдат и 2 роты артиллерии для десанта.

После разных похождений, при которых некоторые корабли отстали, другие зашли в иностранные порты, один транспорт разбился в Каттегате, а один корабль и вовсе покинут был в Англии, флот наш собрался к зиме в Средиземном море. Придан был еще контр-адмирал Эльфинстон, с тремя кораблями, двумя фрегатами и несколькими транспортами, а главное начальство на море и на суше принял граф Алексей Григорьевич Орлов. Всю зиму флот занят был блокированием или занятием турецких городов и крепостей, то высадкой, то сбором тут и там войска в подкрепление грекам; но по их своевольству, непривычке к порядку и послушанию все попытки их, даже при нашей помощи, были довольно неудачны. Весной 1770 года турецкий флот вышел из Цареградского пролива (Босфор) и через Дарданеллы; тогда флот наш всеми силами пустился на поиск за ним.

Контр-адмирал Эльфинстон, с тремя кораблями и фрегатом, первый открыл в половине мая неприятеля, за мысом Св. Ангела, на самой южной оконечности полуострова Мореи[8]. Адмирал пустился на турецкий флот, несмотря на слабость свою, и завязал было сражение; но турки уклонились и при затишье успели уйти буксиром в залив Навплию.

На другой день подул нам противный ветер; эскадра гнала к ветру подо всеми парусами и нашла турок на якоре под крепостными пушками Навплии. Наши открыли огонь, но опять заштилело; течением понесло корабли наши в бухту, почему они вынуждены были бросить якорь, чтобы поворотиться боком к неприятелю, и продолжали сражаться; но к вечеру вышли опять из бухты, причем корабль «Саратов», зашедший слишком глубоко, насилу выведен был гребными судами.

Видя, что с такими неравными силами нельзя атаковать неприятеля под крепостью, адмирал отошел от бухты, выжидая выхода его в море. В то же время послал он греческое судно в Наварин, где граф Ф. Г. Орлов занят был другими военными распоряжениями, известить его, что турецкий флот отыскан. 22 мая граф Ф. Г. Орлов с флотом соединился с эскадрою Эльфинстона у острова Цериго; 24-го в полдень, при южном ветре, открылся неприятельский флот на якоре при острове Специи. Поднят был сигнал общей погони.

Турки спешно обрубили канаты, подняли паруса и пошли на восток. Русские быстро их догоняли. Южный ветер свежел, корабли Эльфинстона выбежали вперед; к 6 часам, когда ветер опять затихал, корабли «Саратов» и «Не тронь меня» открыли пальбу. Турки опять обрадовались затишью и отбуксировали корабли свои гребными судами вне выстрела.

На рассвете 25-го подул слабый норд; турецкий флот был милях в четырех, на ветре; погоня возобновилась, но безуспешно. При маловетрии во все следующие дни турецкий флот ушел из виду и скрылся за островами.

Адмиралы Спиридов и Эльфинстон разделились для наливки водой, в которой терпели нужду. Затем оба отправились к острову Цериго за главнокомандующим графом Алексеем Григорьевичем Орловым, под начальством коего они желали атаковать турок.

11 июня граф Орлов соединился с флотом у острова Специя; затем некоторые корабли опять наливались водой, а 19-го флот направился к острову Хиосу отыскивать неприятеля и отрезать ему путь домой. Но опять маловетрие удерживало флот наш; наконец 23 июня подул свежий зюйд-вест, и в то же время грек привез весть, что турки стоят между Хиосом и Анатолиею.

Флот наш пустился туда подо всеми парусами. Командор Грейг, высланный вперед на корабле «Ростислав» с двумя малыми фрегатами для поиска неприятеля, в 4 часа пополудни увидел весь турецкий флот, становившийся на якорь под неприятельским берегом. Командор Грейг поднял сигнал: «Вижу неприятеля»; граф Орлов поднял другой: «Всему флоту идти к «Ростиславу». Ночь заставила флот наш остановиться, но неприятеля прижали к берегу.

На рассвете, в 4 часа, главнокомандующий поднял сигнал общей погони. Весь флот пустился в кильватер ему; в 6 часов при входе в пролив, между островом Хиосом и материковым берегом, увидели неприятеля по левой руке, под берегом этим, на якоре, в две линии. В половине 9-го, в двух милях от неприятеля, нашему флоту было велено строиться в боевой порядок, причем адмирал Спиридов начальствовал авангардом, граф Орлов — кордебаталиею, а адмирал Эльфинстон — арьергардом. В одиннадцатом часу вся линия наша стянулась.

У турок в первой линии стояло десять семи- и осьмидесятипушечных кораблей, в том числе один 96-ти и один 100-пушечный. Во второй 7 кораблей, 4 фрегата. Турки стояли хорошо; расстояние между кораблями одной линии было немного более двойной длины судна; корабли поставлены на якоря, чтобы их не заворотило при перемене ветра; суда второй линии поставлены противу промежутков первой; вся линия стояла малым погибом, дугой, со впадиною посредине; от берега были они не далее полумили; правый фланг примыкал к низменному острову, левый к Чесменской губе. Гребные суда, баркасы и галеры держались на веслах между флотом и берегом, где расположен был стан сухопутного войска.

В 11 часов дан был сигнал: «Пуститься на неприятеля». Адмирал Спиридов с авангардом тотчас начал продвигаться; а за ним в кильватер прочие. В исходе 12-го передовой корабль «Европа» подошел на выстрел, и неприятель открыл сильный огонь со всех кораблей. Но наши молчали и, подошедши на пистолетный выстрел, вдруг стали стрелять вдоль неприятельской линии, осыпая ее ядрами. Так делали и все прочие корабли наши, оборачиваясь боком против турок. В половине первого все корабли уже вступили в жаркое дело.

Скажем теперь слово о некоторых кораблях наших порознь.

Авангард и кордебаталия в особенности смело напирали. Корабль «Европа» подошел к врагу вплотную, но когда следовавший за ним «Евстафий» стал напирать, то корабль «Европа» должен был уступить ему место, поднял паруса и вышел вперед крайнего, наветренного неприятельского корабля; затем он поворотил и, заняв место позади «Ростислава», вступил опять в самый жаркий бой.

«Евстафий», при быстрой и меткой пальбе, в свою очередь также вышел вперед тем же путем; также хотел поворотить, но, по сильным повреждениям, не сумел, увалился под ветер и напал на передовой турецкий корабль «Реал-Мустафа». При самой свалке пушечный и ружейный огонь не умолкал. Турки стали бросаться за борт и достигать вплавь берега. Сам адмирал турецкий Гасан-Бей был ранен, бросился за борт и едва был спасен турецкою шлюпкой. Но «Мустафа» загорелся, пламя пошло по снастям и парусам и перешло на «Евстафий». На нем был адмирал Спиридов и граф Федор Григорьевич Орлов, родной брат главнокомандующего; они едва успели спастись на шлюпке, как горящая грот-мачта упала на «Евстафий» и он взлетел на воздух. Это сделалось так скоро, что шлюпки со всего флота, посланные тотчас на помощь «Евстафию», опоздали и успели только снять капитана Крюйса и двух человек с остова взорванного корабля.