За полтора часа до вечера, пришли есмы во Иерусалим, и по извычаю[262] стали у врат Рыбных (apud portam Piscium). Потом нецыи от янычар наших, вшедши во град во врата Дамаскинские, известили о нашем пришествии, и мы такожде пешаго янычара послали, о себе поведающе. Что уведав, отцы бернадыни пришли к нам: отец Христофор ис Тридента родом, наместник (понеже игумен (gwardyan) в Константинополь[263] в делах в церковных отъехал был и, возвращая[ся] во Иеросалим, во Ормянской земли умре), такожде с намесником приде отец Иоанн с Флорентии, которые егда нас по обычаю прияша любезно, ждали пока турки придут и в сумках наших осмотрят[264], несть ли каких товаров. Тии пришед, оружие у нас побрали, которое в дороге токмо христианом носить волно, и к монастырю святаго Спаса провадили. А вшед в церковь, вместе с иноками преклоня колена, молебствовали, благодарение принося Господу Богу за премногую его милость, яко нас к тем местам здраво и счасливо привести сподобил, в них же сташа пресвятые нозе Его, егда спасение наше содея. Потом келии особые всякому страннику даны[265] и яствы вечерние принесены.
Поутру отслушали мшу и, по обеде, по извычаю, шли есмы в дом воеводы (kadego), где имяна наши и отцов наших писарь записал. Сия сотворя, иноцы прежде реченныя от всякаго из нас оточли денег единадесять цекинов (будет златых двадесять два), на коегождо цекины два за вшествие во град, а девять за припущение волное ко Святому Гробу[266]. Двойные золотые (dukaty złote) весили, а кто злата не имел — ходячие денги, которые они зовут саинь, брали без весу[267], понеже те денги им знаемы беша. Повара моего почитали вместо инока и два рубля[268] от него взяли, понеже иноки ничево не дают, кроме простых черноцов (laicy), которые однако имут дать два рубля (pięć cekinow), для чего и сему моему, видечи его во иноческом платье, приказали ему в том побожитися, яко есть инок. Но он, не могучи сего сотворити, и се руку на небо подъя, поведая, яко не есть инок, то турки мнеша, еже по истинне и по их воли клялся, оставиша его, в чом их обманув, дву рублев (pięć cekinow) другой половины не дал, еже повинен был дати. Имех с собою дву толмачов: одного Иакова стараго, котораго взях у кипрских мест Соленых, из Фамаvгусты (Famaugusty) призвав, другово молодово Георгия сирианина ис Триполя; обеих, яко обычай бе, пустиша безпошлинно. Возвращаяся от дому воеводского (kadego) и идучи близ церкви, благодарихом Господа. Потом пришедши в монастырь, шли к вечерне. В самы[х] дверех церковных паки тем[269], которые нам церковь отпирали, дали есмы им по колконадцати майдынов, сиречь майдын ценою против денги (nasz grosz). А вшедши в церковь, шли в предел Гроба Господня[270] и, соверша краткое моление, шли к пределу Явления Господня[271], яко в том месте востав от мертвых Христос Пречис-тей Матери своей прежде явитися изволи. Тамо иноцы вечерню пеша (бе священников[272] шесть человек, а простых иноков осмь), а потом бе ход со кресты[273], в котором странники шли по два человека, имея в руках свещи. Первое стояние бе у малаго олтаря, по правую страну дверей церковных, где есть часть столпа[274] каменя красного порфира (привезох его частку в Несвежский костел), у котораго столпа биен бе Господь наш. Стихиры первые власные (hymn pierwszy własny) того места пели со а[н]тифоною и с молитвою. Потом бе поучение (exhortacya), в котором поучения сказатель (kaznodzieia) милость и щедроты Божия, в том месте показанныя, исчитал и к благодарению за них прилежно и тепло побуждал. Той чин и инде во всех стояниях бе. Отец Иоанн флорентиянин, речник (mowca) и ученый человек, в то время тая поучения дея. А понеже всяких языков люди в том костеле пределы свои или места молитвы имеют[275], яко ниже сего о том речется, — сей предел, где явися Христос Матери своей, католиком подлежит и имеет совершенное прощение (odpust), яко и олтарь того, где тамо сей столп реченный стоит. Оттуду бе ход к пределу темницы[276], в ней же бе Господь посажен, дондеже крест уготовиша: место есть малое, тесное и темное, ни откуду свет имать, высечено ис каменя (w skale). Знатно, что тамо бе или на разбойники заключение, понеже их в сем месте смерти[277] предавали, или жилища ради вертоградарю или стражу огорода, который име недалече тамо Иосиф от Аримофея (z Arymatyi), яко Евангелие глаголет. Той предел (oratorium albo kapliczka) есть языка греческаго людям данный, имеет седмь лет прощения. Возле того есть олтарь святаго Логгина[278], иже копием ребра Господня прободе; но стояние у него не бывает, понеже ни коему языку не отдан. Шли есмы потом к олтарю, на которого месте воин о одежде Господне[й] мета жребий, и бе там стояние. Той олтарь подлежит арменом. Откуду бе ход к пределу того места, где святая Елена Крест Господень обрела[279]. Шли есмы тамо боле тридесяти ступеней. А посреде на левой стране есть святыя Елены молитвенник (oratorium) или часовенка (kapliczka). В том пределе Обретения Креста Господня есть олтарь великий католицкий, имея полное прощение; а по правую страну того олтаря есть олтарь менший, который греком подлежит. Возвращаяся оттоле по правую страну, шли есмы к молитвеннику святыя Елены[280], которую Церковь Иерусалимская в великой имеет чести, и тамо к той часовне ход творит, где такожде прощение полное есть. И по-истинне, кто токмо был в Земли Святой, исповесть тоя царицы великую святость и всякое должное почитание, яко егда в самой токмо Полестине егда не триста церквей каменных поставила, которых ныне[281] часть паде, и стены, каким доволством созидала, показуют, часть их есть целых и зело щедро и богато наданы (nadane) суть. Та убо царица, обретши Крест Господень и возвращаяся, егда от единаго града к другому не бе видеть[282], на местах вышших и по горам (po grobach), в море[283] идущим, башни каменные высокие повелела ставить, на которых огни радости и веселия знаки показуя палила, коих башен в Сирии Феницкой (Fenickiey) есть зело много. Сице велию радость — Обретение древа Креста Господня — имела сия дивно святая святоша (święcica), на котором Господь спасение наше и свобождение соделати изволи. Та часовня отдана есть арменом. Восходя оттуда паки, егда в церковь пришли, остановися ход у олтаря, под которым есть столп ругания и посмеяния[284] (из мрамора сераго, то[л]ст и низок), на нем же Господа нашего посадиша у Пилатовой судной полаты, и тамо терновой венец возложиша, зело поругашася. Перенесла тамо той столп святая Елена, имать прощения седмь лет. Отдан той олтарь абиссыном[285] или мурином, которые Яна пресвитера, или попа (popiana)[286] короля имеют, и которым тамо, ради великия их нужды, милостыню дают. Ходят в простом холсту, тело жестоко[287] изнуряют, всегда на коленях молятся, Писание Святое в великой чести имеют; мяса никогда не ядят, рыбы редко, понеже их тамо несть, а когда прилучатся, тогда их в воскресение, во вторник, в четверток, и то аще несть пост, ядят. Без шапок, по естественному обычаю своему, ходят, власы долгие носят, возроста суть высокаго и тонкаго; главы, яко отроков, малы имеют, образ[288] (twarz) добрых и истинных показует.
