− Это они меня боятся, − произносил он, скаля зубы, когда началась пальба. Он расхаживал по небольшому пространству бронированного вагона, заложив руки за спину, все время подходил то к одному, то к другому окну, задерживался и смеялся без причины.

Инесса с Надей перепугались до смерти. Надежда Константиновна по доброте душевной накрыла своим телом Инессу и свободной рукой гладила ее по голове, приговаривая:

− Это нам обеим расплата за неправильную жизнь. Негоже христианам жить в коллективном браке. Это ты виноват, Володя. Ты помешался на своей революции.

− Вы обе дуры, − сказал Володя, − мы находимся в бронированном вагоне, он пуленепробиваемый. Сейчас начнут стрелять пулеметы, и кучка мировой буржуазии, что осмелилась препятствовать нашему дальнейшему продвижению по пути социализма, прикажет долго жить.

− Володя, я подтверждаю: ты помешался на своем социализме, − сказала Инесса, пытаясь освободиться из-под Наденьки. Но тут опять раздался ленинский гомерический смех. − Смотрите, один контрреволюционер пытается взобраться на крышу, скоро он скатится оттуда. Ская распорядится. Эй, Эдуард Петрович, прицелься, га…га…га…го…го…го!

− А вот и второй контрреволюционер, он уже лезет к нам в окно, − стала кричать Инесса.

Ская вошел в вагон и доложил, что оба матроса, что пытались взобраться на крышу, прошиты насквозь пулями из пулемета и скатились на рельсы.

Это было в ночь с 11 на 12 марта в районе станции Малая Вишера. Поезд, следовавший в Москву, был остановлен и окружен отрядом матросов в 400 человек и 200 солдат, которые хотели учинить расправу над злодеями. Но и тут Ленин, и его соратники были спасены все теми же латышскими стрелками. Когда бой успешно был окончен, Ленин распорядился всем бойцам повысить воинское звание, выделить по тысяче рублей золотом каждому, а Яна Кьюзиса произвел в генералы.

Сам по себе инцидент никак не повлиял на судьбу России и на поведение слуг народа, которые продолжили упражняться на собственном народе: кучка евреев сумела поставить на колени великую страну, извратить ее психологию, добиться рабского поклонения и стать мировой державой, угрожающей миру пресловутым освобождением от капиталистического ига.

Тем не менее, инцидент свидетельствовал о том, что далеко не все в России приняли на «ура» большевистскую власть.

Ни у общества, ни у белых генералов не было опыта, сплоченности, единства, чтобы противостоять кучке проходимцев, а потом уже и целым красным дивизиям на полях гражданской войны.

Прибыв в Москву, великие люди сразу же в Кремль. Они здесь и поселились. Это был маленький Израиль, рассредоточившийся в огромных не оштукатуренных, не подготовленных помещениях.

Ленину отвели шесть комнат − для него лично, для Надежды Константиновны и две комнаты для Инессы Арманд. В квартире также разместили 1887 ящиков награбленного золота из Зимнего Дворца Петербурга. Ленин выказал неудовольствие и отказался от поселения: и количество комнат его не устраивало, и ремонт не был произведен, но что бы не потерять Бонч˗Бруевича, который все время держался за сердце, ходил по пятам за Лениным, падал на колени, вождь проявил коммунистическую милость.

˗ Ладно, ˗ сказал он, ˗ так как я страшно люблю конспирацию, рассели нас троих по конспиративным квартирам, а в Кремле наведи блеск и выдели еще шесть комнат. Когда все будет готово, позовешь. Но где я буду жить, никто не должен знать, ни один член Политбюро.

Несколько дней спустя Ленин решил появиться перед публикой. 12 марта он выступил в Московском совете с сумбурной речью. Коснулся роли царя, но тут же назвал его идиотом. Он называл царей, попов и других людей, против кого боролся, всякими непристойными именами и пообещал москвичам, что мировая революция не за горами.

Керенский разрушил армию, а страна, не имеющая собственной армии, вынуждена согласиться на сепаратный мир с Германией.

Что такое сепаратный мир, мало кто понимал, да и долгие годы советские люди обязаны были верить, что сепаратный мир с Германией — это великое благо для России и этот мир был возможен только благодаря вождю всех трудящихся — великому стратегу Ленину.

— У меня вопрос, Владимир Ильич, — поднялся один из депутатов. — Я хочу привести цитату из вашего выступления: «Наша задача, которую мы ни на минуту не должны выпускать из виду, — всеобщее вооружение народа и отмена постоянной армии». Так кто тогда разрушил армию? Не вы ли?

— Это това…ищ, — произнес Ленин, волнуясь и даже оглядываясь, — выступление момента, ситуации… так сказать. Тогда было так, а сейчас иначе. Сегодня я от имени всего пролетариата утверждаю: Николай Второй и хвастун Керенский разрушили армию и они должны понести ответственность перед народом за свои злодеяния.

Ленин ушел в плохом настроении. Появился один трудящийся, а возможно, контрреволюционер, который осмелился задать провокационный вопрос. Надо созвать чрезвычайный съезд и решить не только этот вопрос, но и как быть с Германией? Отдать ей Питер, а потом и Москву или отдать отдаленные территории, такие как Украина, Прибалтика и удержать тем самым власть в своих руках.

Съезд был немедленно созван, на нем Ленин был как никогда многословен. Речь его была настолько сумбурной, что никто ничего не понял. У каждого человека есть слабость: если что-то непонятно, значит это мудро, это некая высшая сила, которую не сразу можно понять. В таком случае лучше поверить. Все ленинские талмуды тем и привлекали пролетариат: они были непонятны.

Кого он только не вспоминал в своей сумбурной речи. Он говорил много, но как бы, ни о чем. Досталось дураку Керенскому, Чернову, Наполеону, Александру Первому, английской монархии и даже Бухарину. Ленин назвал и газеты, где печатаются контрреволюционные мысли. В зале кто-то крикнул:

— Закрыли все газеты… чего о них вспоминать?

— Еще, к сожалению, не все закрыли, но закроем все до единой, — бодро парировал Ленин.

Во время перерыва между заседаниями к Ленину прорвалась большевичка Гопнер из Екатеринослава и со слезами на глазах, спросила:

— Владимир Ильич, что я скажу рабочим города, ведь он передается немцам по сепаратному договору, как же так?!

− А где вы это вычитали?

− Так вот же, в розданном нам проекте.

— Скажите рабочим, что в Германии вот-вот начнется революция и эта революция отбросит Брестский мир, который мы заключили. Передайте рабочим города Екатеринослава мой привет и пожелания поскорее переименовать город. Екатерина…, она империалист, враг революции. Екатерина Вторая — немка. Мы с немцами подписали грабительский договор, понятно товарищ, как вас там?

— Гопнер.

— Това…ищ Попнер.

— Не Попнер, а Гопнер.

— Попнер, от слова попа и не возражайте, товарищ.

Поскольку на чрезвычайном съезде за предложение Ленина о заключении Брестского мира голосовали не все депутаты, 276 голосов против, а 118 депутатов воздержались, Коба возмутился и попросил аудиенции у своего учителя.

Ленин принял его без очереди.

— Товарищ Сталин, я внимательно слушаю вас.

— Моя возмутить, понымайш. Кто, разрешит, голосоват против? Конц…, как это сказат…?

— Концлагерь, товарищ Сталин.

— Так, моя предлагайт всех, кто протыв голосоват, всех концлагэр. Лагэр.

— Концлагеря еще не отстроены, товарищи трудятся, строят там далеко за Уралом. Как только будут готовы, мы туда мировую буржуазию и русскую интеллигенцию упакуем. Пусть начинают строить светлое будущее за Уралом. И тех, кто голосовал против заключения Брестского мира с Германией, тоже туда же отправим. А, в общем, товарищ Коба, вы становитесь мне все ближе и ближе по духу и революционной закалке, я бы сказал, что вы второй человек после Дзержинского. И я в интересах трудящихся всего мира намерен сделать вас Генеральным секретарем Центрального комитета. Только вот что, товарищ Коба. Учите русский язык. Коль мы совершили революцию в стране этих русских дураков, то надо знать их язык. У меня товарищ Инесса француженка по рождению и то говорит на русском свободно. Прав я или нет, товарищ Коба?