Однако вернуться в хостел оказалось той еще задачкой. Хаджи и Слай прошли уже несколько километров, но ни одной машины, направляющейся в сторону города, им не попалось.

— И связи нет, — сказал Слай, удрученно глядя на свой телефон.

— Выпить бы что-нибудь прохладного, — произнес Хаджи, чувствуя опасливое приближение жажды. — А то от этого пекла можно быстро поджариться.

— Поджариться, — мечтательно сказал Слай. — Я бы навернул сейчас жареной картошки. Полную сковородку.

Примерно с километр они шли, размышляя о том, чего бы каждый из них сейчас съел. При этом в мечтах Хаджи преобладали холодные блюда и напитки, а мысли Слая крутились в основном вокруг фастфуда и быстрых углеводов.

— Похоже, ты совсем отвык от домашней пищи, — заключил Хаджи.

— Потому что мне никто не готовит! — возмутился тот.

— Я могу, — ответил Хаджи. — Люблю и умею, между прочим.

— Когда ты последний раз готовил, можешь вспомнить? — ехидно поинтересовался Слай.

Вспомнить Хаджи действительно не мог. В своей прошлой жизни он много готовил еще дома, когда их дед, Джозиас Хиггс, начал болеть. Но этой реальности больше не существовало, как и того другого Хаджи.

— Я расскажу тебе кое-что, — издевательски начал Слай. — Примерно месяц назад ты вознамерился сварить суп из каракатиц. И знаешь что? Больше всего это напоминало фильм ужасов, особенно когда их панцири начали трескаться и издавать стоны, словно сотня грешников в аду.

— И что получилось в итоге?

— То, что получилось в итоге пришлось ликвидировать, как биологическую угрозу, так как готовить каракатиц полуживыми была плохая идея, — сказал Слай. — Когда они боятся, то выделяют особый секрет…

— Можешь не рассказывать, — перебил его Хаджи, не желая больше слушать о предсмертных муках каракатиц.

Через несколько метров Слай заметил кое-что интересное.

— Гляди-ка, что это?

Прямо перед ними словно по волшебству возникло небольшое дорожное кафе с милейшим названием Домашняя кухня.

— Спасибо, Джинн, желание исполнено, — обрадовался Слай и поманил Хаджи на другую сторону дороги.

— Не боишься отравить. ся местными пирожками? — вообще-то, Хаджи совершенно не хотелось его отговаривать. После покупки счастливых билетов настроение у него было исключительно прекрасным.

— Неа, — беспечно ответил тот, распахивая двери в заведение.

В Домашней кухне было прохладно — это был первый и самый главный плюс. Второй — там вкусно пахло, было чисто и уютно. Редкие посетители сидели за своими столиками и совершенно не интересовались прибытием двух здоровых и очень голодных парней. Сделав заказ, Хаджи и Слай устроились у окна.

Брякнул звоночек микроволновки. Официантка достала оттуда стопку горячих пирожков и отнесла на стол бабульке-божьему одуванчику. Несмотря на возраст, на ней было платье цвета фуксии и точно такая же помада на губах.

— Я думал такие бабушки пекут пирожки дома, — шепнул Слай, глядя с каким аппетитом пожилая женщина накинулась на выпечку.

Еще одним кадром Домашней кухни оказался здоровяк, лениво потягивающий пиво из, наверное, литрового стакана, а в дальнем углу сидело двое бледных подростков, похожих друг на друга как две капли воды.

— И не говори, — негромко отозвался Хаджи. — Странная тут публика.

Им принесли по большому стакану холодного чая и вкусно пахнущее второе.

— Как вы находите наш город? — вдруг спросила бабулька. В ее рту сверкнула пара золотых зубов.

— Жарковато, — честно ответил Хаджи и отпил чаю.

— У нас такая погода до конца осени: ни дождичка, — сказала старушка.

— А разве вчера не было грозы? Ночью? — спросил Хаджи.

— Нет, что вы. Никаких осадков, — пожилая женщина почему-то обиделась.

— Разве что дождь из лягушек, — хмыкнул алкаш и отхлебнул из стакана. — Вам подали самую жирную.

Не обращай внимания, — одними губами прошептал Хаджи, увидев, что брат настороженно рассматривает содержимое своей тарелки.

Часы пробили ровно три дня. По радио заиграл набивший оскомину хит этого лета: песня про девушку, которая очень хочет очутиться на море.

— Опять эту хрень крутят, — прокомментировал любитель пива. Бабулька промолчала и продолжила с остервенением вгрызаться в пирожки.

— Боже мой, Хаджи, смотри, — сказал Слай, цепляя что-то на вилку. Хаджи взглянул, и ему моментально стало плохо: он мог поклясться, что в тарелке Слая были самые настоящие лягушачьи лапки.

Неожиданно, видение как тогда, на набережной, накрыло его с головы до ног. Хаджи снова ощутил давящую тяжесть свинцовой капсулы, заточенной в камень, и хриплое дыхание существа, которым был он сам. Повсюду были провода и трубки, поддерживающие жизнь, а перед глазами — черное как нефть море.

Звук микроволновки пробудил его ото сна.

— Как вы находите наш город? — снова спросила пожилая женщина, после того, как официантка поставила на ее стол новую партию пирогов. Она грызла их своими золотыми зубами, а вишневый сироп, напоминающий кровь, тек по ее губам.

— У нас такая погода до конца осени: ни дождичка, — повторила бабулька. Ее платье цвета фуксии было обильно залито вишневым соком.

— Что за черт…. - прошептал Хаджи и взглянул на Слая. Но тот не реагировал. Отшвырнув вилку, он кашлял в бумажный пакет, а лицо его приобрело землисто-зеленый оттенок.

— Вчера был дождь из лягушек, — громила пригубил почти полный стакан. — С утра я уже съел двух жирных жаб.

Песня про девушку и море оборвалась на полуслове и началась заново, словно играла не по радио, а на заезженной пластинке.

— Слай, уходим, — в ужасе произнес Хаджи, схватив брата за рукав.

Вокруг творилось какое-то безумие. Весь этот город был словно местом из ночных кошмаров. Или же они со Слаем просто сходили с ума.

У входной двери путь им перегородили те самые подростки-близнецы. В руках у одного из них было что-то склизкое и мерзкое.

— У нас такая погода до конца осени, — сказал один.

— Ни дождичка, — закончил второй, но Хаджи уже не слушал.

— С дороги, — пригрозил он и выволок блюющего Слая на улицу.

— Нас отравили, — промычал тот, — Вода… в кулере…

— Нет, — Хаджи начал кое о чем догадываться. — Все гораздо интереснее.

Они добрались до номера через двадцать минут. Заперлись изнутри и, несмотря на жару, плотно закрыли окно.

— Зуб даю, что завтра поезда не будет, — сказал Хаджи.

Не разувшись, он нервно ходил по комнате взад-вперед.

— Они скажут все что угодно: цунами, ядерная война, нашествие инопланетян…

— Но почему? — удивился Слай. Он все еще был бледным. — Мы что, какие-то важные персоны?

— Всего лишь подопытные, — ответил Хаджи. — Как и все жители Холоваки.

— Рассказывай, до чего ты допер, — потребовал Слай.

— На самом деле это ты дал мне зацепку, — начал Хаджи. — Эпси-турниры.

Он внимательно посмотрел на Слая и продолжил:

— Я долго думал, а потом увидел закономерность: погода, предметы, люди вокруг начинали вести себя странно с интервалом точно в один час Смотри: вчера, ровно в полночь, когда мы заехали, шел дождь, который видел только я. Сегодня ровно в полдень мы были в планетарии, где ты видел парящие предметы. И сейчас, ровно в три дня, в забегаловке все события повторялись по кругу. Улавливаешь?

— Не совсем, — признался Слай, будучи все еще под впечатлением от лягушачьих лапок. — При чем здесь эпси-турниры?

— Экстра психо-сенсорные игры, — сказал Хаджи. — Кто-то проводит на острове испытания по воздействию на психику.

— Для того чтобы заставить целый город ловить галюны, нужен очень сильный бионик, — покачал головой Слай.

— И он есть. Они держат его в форте, что в море, — сказал Хаджи.

— Версия неправдоподобная, но она многое объясняет, — Слай выглянул в окно. — Откуда ты взял все это?

— Я был им, — Хаджи устало упал в кресло. — Я ведь не рассказывал тебе о своих видениях. Но каждый раз я чувствовал, что я — тот самый бионик. Я ощущал, что нахожусь в свинцовой клетке и что где-то рядом есть море.