— Приветствуем, Доктор! — сказал тот, что стоял спереди. Акцент был незнакомый, слова были исполнены грусти.

— Вы знаете моё имя? — спросил он.

Тот, который был справа, подошёл ближе. Он был выше первого.

— Нужно уходить отсюда. Должно быть, малтраффи рычали, потому что приближается остальной прайд, они будут тут через несколько минут.

— Эти существа-львы называются малтраффи?

— Они научились тому, что с нами не стоит драться, — сказал третий, у которого кожа была немного темнее, — потому что мы всегда побеждаем.

Доктор подумал, не было ли это намёком и для него тоже.

— Да, я удивился, что они так быстро убежали. Они же настолько крупнее и ловчее людей, у них есть и когти, и клыки.

— Да, — ответил самый высокий.

— И это вы убили Норвала?

— Мы его убили? — спросил темнокожий.

— Вы уничтожили ТАРДИС, которая шла на посадку.

— Все, кто сюда прибывают, должны умереть, — сказал первый таким тоном, словно пытался извиниться.

Доктор долго не мог подобрать слова для следующего вопроса.

— На вас это не распространяется, — быстро сказал первый.

— Конечно нет, — подтвердил самый высокий.

Доктор беспомощно улыбнулся.

— Гордел, — сказал темнокожий мужчина.

— Вилхаф, — сказал самый высокий.

— Паллант, — сказал первый.

— Мм…

— Вы собирались спросить, как нас зовут, — это было утверждение, не вопрос.

— Да, — признал Доктор.

— Нам тут имена не очень нужны, — высокопарно заявил Вилхаф.

Они вошли в тёмный коридор, с таким же освещением. Доктор посмотрел на светильник, мимо которого они проходили.

— Это лампы Томпсона, — сказал ему Паллант. — Они вечные.

— Старые лампы с вольфрамовыми нитями накаливания? — спросил Доктор. — Неужели за сто триллионов триллионов триллионов триллионов лет никто не придумал ничего лучше?

Доктор подумал, что они могут читать его мысли. У них была эта неприятная привычка экстрасенсов отвечать на ещё не заданные вопросы. Он сформулировал мысль «Вы читаете мысли?» и направил её первому.

Паллант даже не посмотрел в его сторону.

Быть может, он экстрасенс-врун? Доктор сформулировал злейшее, обиднейшее ругательство с анатомическим уклоном и направил его Вилхафу. Тот даже не моргнул.

— Мы пришли. Это Гелиос.

— Хм… да, хорошо, — неловко сказал Доктор.

Источник света был один — небольшой костёр в центре комнаты. В столбе дыма лениво поднимались клочья пепла. Оранжевый огонь успокаивал, гипнотизировал. Там сидел ещё один, пожилой мужчина, который большим деревянным посохом ковырял костёр. У него была окладистая седая борода, одет он был в такую же одежду, как и его коллеги.

Доктору хотелось рассмотреть этого старика и костёр, но вместо этого он воспользовался возможностью осмотреть помещение. Место это было довольно неприятное, рассмотреть что-то во мраке было непросто. Это был колоссальный купол, который охватывал большую часть здания. Самая верхняя часть крыши треснула и упала, словно яичная скорлупа, по которой ударили ложечкой. Но это было следствием старения и усталости материалов, а не вражеских действий или природных катастроф. В комнате было полно книжных шкафов и стеллажей, все они были заполнены под завязку. И повсюду были статуи и фрагменты статуй: мужчины в доспехах, женщины под мраморными накидками, лошади, львы, орлы, медведи.

— В этой комнате хранятся артефакты с планеты Земля, — сказал старик.

— Это библиотека? — спросил Доктор. — Или музей? Галерея искусств! Только вот присматривают за ней плохо, — он замолчал и посмотрел на хозяев. — Надеюсь, я вас не обидел?

Похоже, что нет.

— Вы поужинаете с нами грибами, — сказал Паллант.

— У нас тут другие приоритеты, — словно извиняясь, сказал Вилхаф.

Остальные рассаживались вокруг костра. Гелиос жарил на металлическом противне грибы. Доктор сел, лишь в последний момент поняв, что его сидение — большая стопка фолиантов в кожаном переплёте. Корешки поотрывались, кожа выцвела. Вокруг валялись и другие книги, поменьше. Он поднял одну из них и раскрыл на титульной странице.

— «О Время, твои пирамиды», — прочёл он. — Утерянный роман Борхеса. А я-то думал, что у меня единственные его экземпляры.

Нагнувшись, он поднял ещё три тома: «Алиса в Стране Чудес», «Корабли времени», «Бойня номер пять».

Остальные ели грибы, почти не обращая на него внимания.

Доктор осмотрелся и увидел мелькающие на стенах купола и артефактах их тени.

— Это то, что осталось от Земли? Его сохранили тут?

— Похоже, тут был потоп, — немного стыдясь, сказал Паллант. — Многие книги испортились так, что уже не восстановишь.

Он поднял одну из них. «Полное собрание сочинений Мильтона», — гласил золотистый заголовок на обложке. Однако страницы были скомканы в сплошную кашу.

— Они в ужасном состоянии, — сокрушался Доктор.

Паллант швырнул книгу в костёр, Доктор, ахнув, попытался перехватить её, но не успел. Доктор смотрел в огонь, который поглощал страницу за страницей, а зола взлетала вверх, к потолку. «Comus», «Paradise Lost», «Samson Agonistes», «Areopagitica» — все поэмы Мильтона. Всё это пропало потому, что Доктор предположил, что Паллант кинет книгу влево, а на самом деле тот бросил её вправо.

— Других применений для них у нас нет, — словно извиняясь, сказал Виллхафф. — Сейчас уже так мало времени осталось. Мало времени на чтение.

Гордел подал Доктору небольшую миску с грибами.

— Вам они понравятся, хотя вначале покажутся слишком сладкими.

Костёр разожгли из сломанной мебели, а затем поддерживали самыми большими книгами. Пробуя гриб, Доктор задумался о том, какие ещё сокровища уже утеряны в огне. Но в то же время у него были более важные дела. Ему нужно было повидать Бога.

— Да, они действительно сладкие. К вкусу, правда, надо привыкнуть, — он поднял одну из книг. — Вы их читаете перед тем, как сжечь?

— Мы последние. Даже бессмертных уже давно нет, — сказал Паллант, не ответив на вопрос. Но для Доктора это стало поводом для новых вопросов.

— Вы единственная жизнь, оставшаяся во всей вселенной?

— Может быть, да, а может, и нет. Несколько прайдов малтраффи выжили, грибы выжили. Могут быть другие формы разума, с которыми я никогда не столкнусь. Сущности из тёмного вещества, абстракции, и прочие. Может быть, даже люди есть; но мы их никогда не встретим, и это самое главное.

— Тут невозможно умереть, во всяком случае, до последнего конца, — добавил Вилхаф.

— Да, конечно… Я как раз хотел спросить, что едят малтраффи, но это же ТАРДИС, здесь всё существует в состоянии темпорального милосердия. Вот почему эта коллекция пережила распад протонов, повлиявший на остальную вселенную.

Доктор поднял другую, более новую книгу. Она была написана от руки. Дневник. Он спрятал её в карман, чтобы прочесть позже. Это не очень вежливо, но его хозяева были не очень откровенны, а времени было мало. Доктор посмотрел на участок ночного неба, открывавшийся в дыре крыши. Полная чернота, все его потенциальные возможности уже исчерпаны.

Гелиос впервые оторвал взгляд от миски с грибами:

— Либраринт огромен, в нём есть величайшие артефакты из многих тысяч цивилизаций. Мы решили привести вас сюда, потому что у вас большая привязанность к Земле.

Вилхаф нагнулся и искал что-то в мешке, стоявшем рядом с ним. Содержимое мешка тарахтело, бряцало, хрустело. Что там внутри, — думал Доктор, — трофеи из посещённых ими залов? Если они действительно последние выжившие, то это вряд ли можно назвать воровством.

— А есть ли такой же зал для Галлифрея? — спросил Доктор.

— Мы нашли вот это, — Вилхаф дал Доктору вынутую из мешка маленькую книжицу.

Он осмотрел её, прежде чем раскрыть. Она была в обложке из шкуры какой-то рептилии, на которой была вытеснена печать Рассилона. Он раскрыл её.

— Книга пророчеств, — объяснил Вилхаф. — «Другие Свитки».

— Сейчас, наверное, все пророчества уже просрочились? — заметил Доктор. — От них теперь пользы как от прошлогоднего календаря.