Хмурюсь.

— Что ты пытаешься сказать?

— Что, если мы не встретимся? Потеряем друг друга?

От подобной мысли сердце начинает биться как сумасшедшее.

Откидываю его мягкие волосы со лба.

— Этого не случится. Ничто не изменит моих чувств к тебе.

На лице Рика читается сомнение. Наклоняюсь и легко касаюсь его губ. Он тут же приоткрывает рот, я тоже — и мгновенно вспыхивает желание. Рик забирается на кровать, и я обнимаю его за шею. Поцеловав меня в щеку, он ложится рядом, голова к голове.

— Я не хочу лишиться нашего будущего, Лара. Ты готова рискнуть ради этого всем, что тебе знакомо?

Вместо ответа кладу голову Рику на плечо, и он меня обнимает. В кольце его рук я в безопасности.

И несмотря ни на что, мой ответ — да.

***

Я даже и не помышляла, что подобное изменится.

И это только начало. Я поменяла прошлое и физически не пострадала, но мое сердце платит дорогую цену.

Поезд рывком останавливается. Выхожу и иду к дому Рика. В моей старой жизни в такое время его родители еще на работе. Надеюсь, и в этой жизни тоже.

Район, где живет Рик, был моим домом. На углу Марв бездомный раздает рекламные листовки. Ступени лестниц раскрашены аэрозольными красками. На грязных улицах валяется мусор. Моя новая жизнь кажется фальшивкой, но здесь… Здесь все настоящее. Родное.

На осыпавшихся ступенях сидят дети. Протиснувшись между ними, поднимаюсь на три пролета к квартире 3Б. Звонок сломан, так что просто стучу и жду. Нервно облизываю губы. Внутренности скручивает от волнения.

Рик приоткрывает дверь, но цепочку не снимает. Смотрит с подозрением.

— Да? — В голосе не слышно узнавания.

Сердце разочарованно сжимается. Заставляю себя заговорить:

— Я тут подумала… Можно мне зайти и кое-что с тобой обсудить? Это я, Лара.

— Лара Монтгомери? — Он настороже. Ждет подвоха.

Хочется крикнуть, что это не мое имя, но лишь киваю.

— Ага. У меня… мне нужно с тобой поговорить.

— Хорошо. — В голосе слышится сомнение. Рик закрывает дверь, щелкает замком. — Не понимаю, что тебе может хотеться со мной обсуждать.

Зайдя, замечаю, что на Рике кожаная куртка и джинсы в обтяжку. Волосы, как обычно, падают на лицо, но в его позе и походке вижу любопытство. Рик ведет меня в гостиную — заставленную мебелью, такую знакомую. Словно я снова дома.

Засунув руки в карманы, Рик смотрит на меня пристально и оценивающе. С трудом удерживаюсь, чтобы не броситься к нему в объятия и не начать целовать.

— Понимаю, что это звучит странно, но не мог бы ты рассказать, что тебе обо мне известно?

Рик подозрительно прищуривается.

— Известно о тебе?

— Где мы познакомились. Когда я переехала. Чем занимаюсь в школе. Все, что только придет тебе в голову.

— Для чего? — Рик мрачнеет и хмурится. Не хочет мне подыгрывать.

— У меня кое-какие проблемы. — Решаю быть честной. — И мне нужно, нужно услышать, как кто-то это скажет.

Что-то в моем голосе трогает Рика. Его лицо смягчается, он вынимает руки из карманов.

— Мы познакомились в школе. Точнее, в детском саду. Ты переехала, когда твоя мама снова вышла замуж. Но ты и сама все это отлично знаешь.

— Сколько мне было тогда лет?

С недовольным ворчанием Рик отворачивается.

— Это глупо.

— Сколько? — настаиваю я.

— Семь. Восемь. Мы были детьми.

— И что потом?

— А потом ты пообещала, что мы всегда будем друзьями. Но у тебя появились крутые шмотки, большой дом. Ты теперь в компании богатеньких деток, так что нет, мы не друзья. — С потемневшими от гнева глазами Рик мрачно ухмыляется. — А ведешь ты себя так, будто вообще меня не знаешь.

Закрыв рот рукой, падаю на диван. Наши отношения были бесценны! Как они могли исчезнуть? Вот так, в мгновение ока?

— У тебя что, какой-то нервный срыв?

Качаю головой. Я не могу ему ответить.

Рик садится рядом и внимательно за мной наблюдает.

— Ты знаешь, что случилось с моим настоящим отцом? Джоном Крейном?

— А ты разве нет? — парирует он. — Все знают.

Рик пристально меня изучает. Отвожу глаза, ибо мне нельзя ничего выдать, но тут он касается моего плеча, и я таю. Решение молчать испаряется.

— У меня определенные… сложности. Такое чувство, будто я живу чужой жизнью. Будто это не мои вещи, не мои друзья. Будто я совершила ужасную ошибку. — Закусив губу, отворачиваюсь.

Взгляд падает на кофейный столик, по которому разбросана всякая ерунда. Бумажник. Ремень. Но ни одной нашей общей фотографии, а в той жизни они были! Не вижу наших улыбок, когда мы остановились купить мороженого. Не вижу глупого оранжевого медведя, которого я выиграла для Рика на ярмарке.

— Это не твоя вина. Просто твоя мать снова вышла замуж. Послушай, вообще никто не виноват, что у тебя теперь прекрасная жизнь. Я бы даже сказал, что тебе повезло.

Я вижу горечь в его глазах, и пропасть между нами растет.

— По крайней мере, твои родители не развелись. — Опускаю голову и смотрю на свои идеальные ногти. Ненавижу этот акрил, мечтаю его сорвать.

— Я думал, тебе нравится мистер Монтгомери. Ты всегда называла его папой.

Чувствую, как глаза лезут на лоб, словно у Рика выросло две головы. Меня охватывает паника. Со стоном сжимаю виски. У меня словно мозг кипит. Отвернувшись, я зажмуриваюсь, и перед глазами встают воспоминания. Однако для меня они совершенно новые.

Я в белом платье — еще совсем ребенок — иду по проходу церкви. Волосы подняты наверх и украшены розовой лентой с заколками-цветами. Улыбаясь по-малышачьи, я разбрасываю розовые лепестки из небольшой плетеной корзины. С обеих сторон непрерывные вспышки камер. Смотрю вперед и замечаю Джекса Монтгомери в смокинге. Он стоит у алтаря со сжатыми руками. Джекс мне подмигивает, и я вижу в его глазах обожание. Гордость. Я счастлива. Не могу дождаться, когда мама произнесет клятвы и мы станем семьей.

Картинка тает, словно туман на солнце. Ощущение, будто глаза сейчас взорвутся, и я закрываю их ладонями. Когда боль наконец утихает настолько, что у меня получается открыть глаза, вижу Рика, протягивающего мне стакан воды.

Он выжидающе на меня смотрит. Надо что-то ему сказать. Чтобы потянуть время, медленно пью воду. В голове одна за другой возникают картинки моей измененной жизни, причиняя сильную боль, словно мое тело отвергает их физически.

Мне миллион раз повторяли самое главное правило путешествий во времени.

Нельзя менять прошлое.

Я знала об опасности, но все равно рискнула. Это называется болезнью путешественников во времени. Звучит не очень-то страшно, просто способ напугать, но кажется, я таки откусила больше, чем смогу прожевать.

Рик забирает стакан и видит мои трясущиеся руки.

— А ты не под кайфом? Если да, сейчас же убирайся! — Он мрачнеет, и я понимаю его опасения. Его брата арестовали за торговлю наркотиками в школе, и он до сих пор в тюрьме.

Серьезно смотрю на Рика.

— Нет, клянусь. — Пытаюсь рассмеяться, но смех застревает в горле. — Просто иногда голова болит. Уже прошло.

Рик подозрительно щурится.

— Не обижайся, но с последнего нашего разговора ты сильно изменилась. Сейчас будто другой человек.

Можно ли ему довериться? Я хочу, но с этим Риком мы перестали быть друзьями много лет назад. Не знаю, сохранит ли он мой секрет или выдаст меня. Я могу провести в тюрьме остаток жизни. Или того хуже.

— Ты никогда не задумывался, какой была бы жизнь, если бы я не переехала или не стала бы Монтгомери?

Рик криво улыбается. Уже прогресс.

— Разумеется, задумывался. В детстве. Гадал, когда же ты появишься со своей перчаткой для софтбола, как делала прежде. — Рик трет колено, и на его лице появляется серьезное выражение. Он готовится открыть мне секрет.

В нетерпении облизываю губы. Ужасно хочу к нему прикоснуться, попросить, чтобы он мне доверился, но не могу.

— Я много лет хранил эту глупую штуку в коробке из-под обуви. — Рик прищелкивает языком и краснеет.