С трудом сглатываю ком в горле.

— Другого выхода нет. Давай.

Мамины глаза застилает пелена. Я ее очередной подопытный. Они хотят открыть в ком-то способность путешествовать во времени, и я самый подходящий кандидат. Вот только Патрисия даже не осознает, что я ее злейший враг, и если мой план сработает — я ее уничтожу.

— Будет больно, — предостерегает мама.

Открываю глаза и стараюсь не смотреть, как она наполняет шприц. Когда в основание моего черепа входит игла, закусываю губу.

Стоит маме вынуть шприц, как я начинаю хватать ртом воздух, мертвой хваткой вцепившись в подлокотники.

— Мам? — дрожащими губами шепчу я.

В руках у нее металлическая трубка, которую она заводит сквозь дыру в подголовнике. С моего места мало что разглядишь, и сердце в груди начинает бешено колотиться.

— Я люблю тебя, детка, — шепчет мама и целует меня в щеку. — Если все получится, ты должна спасти Молли. Ты должна найти выход.

Едва заметно киваю, чтобы сенатор ничего не заметила.

Трубка касается кожи — и в следующее мгновение по моему телу пробегает волна обжигающего жара и холода. Глаза застилает белая пелена, которая вдруг расцвечивается всеми цветами радуги.

Адская боль!

Выгибаюсь дугой, откидываю голову и кричу.

После пыток, которые, кажется, длятся целую жизнь, в голове возникает картинка — дверь в подъезд жилого дома. Мой палец завис над кнопкой домофона с номером 302с.

На табличке рядом значится «Джойс Мейерс».

Дверь в квартиру 302с открывает молоденькая светловолосая девушка с простой прической и ошеломляющими глазами. Вот она какая, Джойс Мейерс. Нервно шагаю внутрь и протягиваю ей сумку с деньгами.

Та изучает содержимое.

— Это все?

Скрестив руки на груди, начинаю расхаживать по комнате. Самым важным было добраться сюда, но меня пробирает озноб.

— Да. Как думаешь, хватит?

— Чтобы освободить твоего отца? Не знаю. А вот чтобы навести справки о «Перемотке» и сенаторе — определенно. Я все проверю и свяжусь с тобой при первой же возможности.

Она кладет руку мне на плечо, и я благодарно улыбаюсь. Едва мы доходим до входной двери, как раздается дверной звонок.

— Ждешь гостей? — интересуюсь я.

Она бросается к двери и глядит в глазок.

— Прячься, живо!

Хватаю сумку и срываюсь с места. Опрометью влетаю в бельевой шкаф, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание.

До меня доносятся голоса, один я уже где-то слышала. Достаю из кармана телефон и включаю видеозапись. В щели между перекладинами двери мне видно Джойс. Открыв рот и широко распахнув глаза, она вскидывает руки вверх в попытке защититься. Бандит с татуированной шеей закрывает ей рот тряпкой. Джойс пытается вырваться, но вскоре обмякает в его руках.

Зажимаю рот ладонью, чтобы не закричать. Мужчина опускает Джойс на пол, и в поле моего зрения появляется новое лицо. Патрисия Джеймс.

— В этот раз обставь все как самоубийство.

В этот раз.

Выключаю телефон, убираю его обратно в карман и, опустившись на колени, чтобы меня не заметили, зажмуриваюсь. Если я попадусь, мне не жить. Но это видео поможет мне разделаться с сенатором раз и навсегда.

— Ищите улики. И найдите мне ее информатора.

Остается только надеяться, что меня не найдут. Пожалуйста, не заглядывайте в шкаф!

Первым делом они отправляются на обыск спальни, и я, пользуясь подвернувшейся возможностью, украдкой выглядываю и озираюсь по сторонам. Горизонт чист. Осторожно закидываю сумку на плечо и на трясущихся ногах припускаю к двери, которая находится всего в какой-то паре шагов от меня. Путь через весь коридор кажется нескончаемым.

Далеко за спиной слышу голос:

— Схватите девчонку, кем бы она ни была.

Испуганно взвизгнув, жму на все кнопки лифта подряд, а потом бросаюсь к лестнице.

Надеюсь, они меня не разглядели.

Очень надеюсь.

***

Открываю глаза. Не представляю, сколько я провалялась в отключке. Тело горит огнем. Руки и ноги трясутся от полного истощения. Со стоном переворачиваюсь на кровати. Меня уложили на больничную койку, но на этом сходство с больницей заканчивается. В комнате, не считая меня и кровати, совсем пусто. Пытаюсь подняться, но перед глазами все плывет, как в калейдоскопе. Прикрываю глаза ладонями и слышу, как отворяется дверь.

— Оклемалась? — Это сенатор. Она швыряет к моим ногам сумку. — Счета, денежные потоки, схемы исследований — все здесь, не хватает лишь одного.

Затрепетав ресницами, открываю глаза и смотрю вниз. Это моя сумка, в которой хранились все доказательства. Не осмеливаюсь поднять взгляд, прекрасно зная, что за этим последует.

— Где видео? — В ее голосе прорезаются нотки гнева.

— В сумке.

— Да я не про запись разговора с этой треклятой репортершей.

— А, вы о том видео, где заснято, как вы ее убиваете? — Открыв глаза, усмехаюсь. — Упс!

Она хватает меня за руку и оскаливается.

— Где оно?! Я тут с вами со всеми не в игры играю.

— Правда? А вы думаете, я надеюсь выбраться? Или что выберется моя мама? Вы нас ни за что не отпустите. Я довольно фильмов повидала, чтобы знать, что мы для вас слишком серьезная угроза. Нас всех просто подставят или уберут, так что не вижу причин вам помогать.

Опускаю голову на кровать и прикрываю глаза, чтобы успокоить бурю в животе.

— Если меня не отпустят, и я не позвоню вашему сыну, он обнародует это видео через СМИ, — лгу я в надежде выиграть какое-то время.

— Ты рассказала моему сыну? — Ее голос опускается до шепота. — Он бы тебе не поверил.

— Думаете? А вы у него спросите.

Патрисия выходит за дверь.

Надеюсь, с Донованом все будет в порядке. Уверена, он сложит два и два и поймет, что замышляет его мать, однако рассчитывать на это я не могу. Не знаю как, но нужно выбраться из этой комнаты и найти Молли. Если я добуду карту памяти и обнародую ее содержимое, сенатора посадят за решетку. Только так можно спасти меня и мою семью.

***

— Не могу.

У меня вырывается стон, спина выгибается от боли. К моим вискам прикреплены электроды, а тело крепко пристегнуто ремнями к креслу. Лампы над головой становятся ярче. Их свет больно бьет по мозгам, но я не могу даже голову отвернуть.

— Еще раз, — скрипит зубами сенатор.

За пультом управления сидит Рекс. Он увеличивает мощность, и боль в голове усиливается.

Перед глазами встает коридор, который ведет к моей тюремной камере, но я сопротивляюсь, чтобы не отправиться в прошлое. Стоит мне показать им, на что я способна, и все — пиши пропало. Сенатор никогда не оставит меня в покое. Уж она-то постарается, чтобы я никогда не смогла вернуться в прошлое и исправить свои ошибки.

Напряжение столь высоко, что я опять не могу сдержать стон. Зубы выбивают дробь, а в уголке губ собирается слюна. Часть меня уже вырвалась из тела, но усилием воли я обуздываю себя. Крепко стискиваю подлокотники — просто так я не сдамся. Это как игра в гляделки, но чем дольше я держусь, тем больнее становится, тем сильнее телу хочется моргнуть.

— Хватит! — вскрикивает мама, пытаясь пробиться сквозь толпу отморозков из мафии, которые следят за каждым нашим шагом. — Ей же больно! У нее не получается.

— Лучше надейся на обратное.

— А не получится — так мне поручено подчистить все хвосты, — сообщает парень с татуировкой золотого дракона, — И ты, и твоя семейка — опасные свидетели.

Не вижу маму, но в ее голосе слышится страх.

— Позвольте вколоть ей какое-нибудь обезболивающее. Она не может собраться с мыслями. Как можно хоть на чем-то сосредоточиться при такой боли?! Умоляю, дайте мне всего лишь пару минут.

— У тебя пять минут, — объявляет сенатор. — После этого должны появиться результаты, Миранда.

Пару мгновений спустя дверь с щелчком закрывается, оставляя нас одних. Мама нажимает на какие-то кнопки, и сдерживающие меня путы ослабевают. Напряжение в голове резко исчезает, словно лопнувший шарик. Мама делает мне укол, и я тут же, открыв рот, начинаю глотать воздух.