— А вот и приеду! — заговорщицки сузила глаза Инна.
— Ну, тогда мы с тобой гульнем за все годы, которые не виделись!
— Обязательно! А Сережка хочет переезжать за город?
— Нет, конечно! И я его хорошо понимаю — все друзья в городе. Но мы этот вопрос решим: поступит в университет и сразу пойдет на водительские курсы. Ко дню рождения подарю машину — и проблема исчезнет: до учебы надо будет добираться на десять минут дольше обычного.
— Покажи его фотографию, ты обещала, — оживилась Инна.
— Ты уверена, что хочешь его увидеть?
— Конечно! Что за вопрос!
Тамара машинально потянулась к сумочке, достала портмоне, как-то нерешительно его открыла и вдруг снова захлопнула:
— Я покажу тебе фотографию, но чуть позже. Для начала мне придется тебе кое-что рассказать…
…Следующие две недели стали для Тамары и Алексея продолжением прерванного разлукой праздника. Они окончательно перестали прятаться от чужих глаз, ходили, держась за руки, обнимались в коридорах института, в общежитии, на крыльце, в лифте, целовались при первой возможности и не разлучались больше чем на полтора часа — ровно на пару.
Тамара практически переселилась в комнату Алексея, и он все чаще намекал, что пора бы ей окончательно перебраться: ну сколько можно бегать туда-сюда за каждой мелочью! Да и Щедрин, казалось, прочно обосновался на месте Крапивиной — даже кровати вместе сдвинул по примеру Алексея.
В перерывах Радченко пропадал в лекционных аудиториях второкурсников и на глазах у всего курса прямо со ступенек подхватывал бегущую к нему навстречу Тамару, кружил ее на руках да так и выходил вместе с ней в коридор. Однокурсницы смотрели на них с легкой завистью: втайне каждая из них мечтала оказаться на месте Крапивиной.
В том, что эта пара вот-вот объявит о свадьбе, никто не сомневался. Бракосочетания в студенческом городке и так следовали одно за другим: весна — пора свадеб. И Тамара, и Алексей в душе давно были готовы к такому событию: оставался лишь маленький шаг, даже не шаг, а движение губ.
И все же Леша молчал, хотя был нежен и заботлив как нельзя более. Тамаре в ожидании важных слов — признания в любви и предложения выйти замуж — приходилось шутить, что она должна хорошенько подумать о полном переселении. Вдруг они поссорятся? Надо же на такой случай иметь «запасной аэродром»! Как тот же Витька Шумов! И вообще она — женщина и, как любая женщина, должна периодически показывать свой характер! «Чтобы тебе не стало со мной скучно!» — смеялась она.
Лешу эти словесные выпады только забавляли: стоило ей упомянуть о возможной ссоре, как он тут же хватал ее в охапку и грозно шипел: не дождешься! Тамара делала вид, что пытается вырваться, в результате все это переходило в шутливую борьбу, когда она и не собиралась серьезно сопротивляться, а он, выбирая главным орудием поцелуи, доводил выяснение отношений до желанного финала.
Вот так и случилось то, что должно было случиться: увлеченные любовной игрой, они то ли забыли, то ли махнули рукой на то, что один из дней мог оказаться опасным для открытого секса.
…Заканчивался десятый день задержки месячных, и, вся изнервничавшись, Тамара поняла, что придется отправиться на прием к гинекологу. В понедельник она встала ни свет ни заря, бесшумно оделась, прихватила сумку, но едва коснулась дверной ручки, как услышала сонный голос Алексея:
— Ты куда?
— В поликлинику, за талончиком. На всякий случай, — произнесла она достаточно бодро, хотя почти всю ночь не спала: вдруг подтвердятся худшие опасения?
— Подожди, я с тобой, — тут же привстал он на кровати.
— Спи, тебе только к десяти в институт. Наш врач во вторую смену принимает, так что я сбегаю, возьму талон и вернусь на занятия.
— Все равно я с тобой, — ступил он босыми ногами на коврик у кровати.
— Леша, если я задержусь еще на пару минут, то не только не успею в регистратуру к восьми, но и в институт опоздаю. Если ты так хочешь посетить вместе со мной женского доктора, — улыбнулась она, — предлагаю на большой перемене встретиться у зеркала: я уже буду знать, на какое время талон. Все, пока, — послала она ему воздушный поцелуй и выскользнула за дверь.
— Все будет хорошо! — услышала она вслед.
«Легко говорить: все будет хорошо, — нажимая кнопку лифта, подумала она. — А других слов на этот случай не нашлось? Видит же, как нервничаю… Интересно, что он себе думает?»
Леша и вправду все эти дни вел себя как ни в чем не бывало, что заставляло Тамару переживать еще сильнее. Неужели не понимает всю серьезность ситуации?
У зеркала она появилась аккурат в условленное время, но Алексея там почему-то не оказалось. Озадаченная, Тамара прождала его в вестибюле весь большой перерыв, в следующий перерыв снова спустилась вниз, но и на этот раз ее никто не ждал. Не зная, что и думать, она поднялась на этаж, где пятикурсники занимались дипломными проектами, но и здесь ее постигла неудача — все аудитории были закрыты. Тогда она решила заглянуть в деканат.
— Как хорошо, что я тебя встретила! — нос к носу столкнулась Тамара с Лялькой, держащей в руках кипу бумажек. — Хочу попрощаться, — крепко обняла она ее.
— Как — попрощаться?! Что случилось? — опешила та, обратив внимание на непривычно печальный вид подружки и полное отсутствие макияжа.
— Беда у меня, Томка. Я не рассказывала… Сестра тяжело больна, — поставив на подоконник сумку, Фунтина аккуратно сложила все бумаги и спрятала в одно из отделений. — Вчера позвонила и узнала, что подтвердился самый плохой диагноз. На послезавтра назначена операция, а Катька, племянница, — кроха совсем, ты же знаешь. Никита уже все отпуска израсходовал… Не справятся они без меня…
— А как же институт?!
— Да никуда он не денется! Переведусь на заочное, — спокойно ответила Элла. — Ну, все… Давай поцелуемся на прощание. Поезд в восемь часов, а мне еще с общежитием разобраться.
— Лялька, как же я без тебя? — только тут стало доходить до Тамары, что подружка и в самом деле уезжает навсегда. — Проводить надо… как положено.
— Какие проводы, Томка? — печально улыбнулась самая веселая и самая неунывающая девушка на факультете. — Честно говоря, еще перед конкурсом для меня это был решенный вопрос… Просто до последнего надеялась на лучшее, да и вам хотелось помочь выиграть… Потому никому ничего и не рассказывала, чтобы настроение не испортить.
— Так вот почему роль белой вороны ты назвала своей лебединой песней, — запоздало дошло до Тамары.
— Лебединая не лебединая — посмотрим… Ну, все. Будь счастлива, подружка! — снова обняла она Тамару. — Радченко своего покрепче держи: упустишь — будешь… будешь жить, как белая ворона.
— Почему?
— Да потому что вы — пара! — улыбнулась Лялька. — А настоящая пара — она всегда одна. Если в ней кого-то на кого-то заменить, получится подделка. — И вдруг она задумалась. — Видишь, помудрела. Ну, все, я побежала, а то как разревусь…
И не оглядываясь заспешила к лестнице.
— Ты мне напиши! — перегнувшись через перила, крикнула ей Тамара.
— Обязательно!
После расставания с Лялькой на душе стало еще тоскливее и захотелось расплакаться прямо здесь, под дверью деканата. Вдруг Тамарин взгляд упал на висевшие под потолком большие часы, и она бегом понеслась в сторону гардероба…
— …А хочешь знать, кто будет брать у меня интервью для журнала? Корреспондентка-то — не кто иной, как дочь Эллы Фунтиной! Точнее, Ляльки Фунтик.
— Вот это да! — всплеснула руками Инна. — И где она сейчас?
— В Калининграде. Не поверишь, — улыбнулась Тамара, — прибавила в весе килограммов десять, спокойна, рассудительна, как удав и как все твои философы, вместе взятые! Трое детей, собака, кошка, дача, готовит — пальчики оближешь! Муж — не последний человек в мэрии. Три года назад занесла меня к ним судьба: думала, на день — туда и обратно. Только за день не получилось: отправитель неверно документы на груз оформил, пришлось с таможней в порту разбираться. А у меня сроки доставки горят, штрафы нешуточные. Вот добрые люди и посоветовали, что надо бы попасть на прием к Никите Васильевичу. Организовали встречу, начали разговор осторожно, о том о сем, где родились, где учились. Изложила я ему суть своей проблемы, он сказал: надо подумать. А назавтра к обеду проблема раз — и разрешилась! Как по мановению волшебной палочки. Ну, я звоню (мне же человека отблагодарить надо), а он вдруг меня в гости к себе домой приглашает. Я насторожилась, но отказаться неудобно: слишком серьезный вопрос помог решить. Да и повода благовидного не нашлось. Захожу в дом, а меня Лялька встречает!
