— Нет… Просто хороший знакомый, — быстро ответила Тамара и добавила для убедительности: — Моя подруга с ним встречается.

— Так она же замуж вышла?

— Другая, я вам о ней не рассказывала.

— В таком случае я ей не завидую! Медсестры даже спорят, чья очередь ему процедуры делать.

— А в какой он палате? Я бы хотела его навестить.

— Значит, точно не твой парень! — рассмеялась тетя Нина. — Был бы твой, ты бы к нему каждый день бегала, как когда-то я к Евгению. Иначе из-под носа увели бы! Я ординатуру в госпитале проходила, когда он туда с двухсторонней пневмонией попал. Две ночи подряд за каким-то бандитом на морозе гонялся, вот и простудился.

— А дядя Женя пользовался успехом у женщин?

— Еще каким! Ему даже после свадьбы девушки писали.

— И что вы с ними делали? С письмами?

— Ничего. Складывала в стопку, пока был на задании.

— И никогда не хотелось узнать, что пишут?

— Хотелось, — вздохнула тетя Нина. — Хотелось порвать или сжечь. До зуда в ладонях! Но если бы я так тогда поступила, он бы не понял… Ну а после того, как Колька родился, он их сам стал рвать, не распечатывая. Если бы ревновала на каждом шагу, точно ушел бы к другой. Свободолюбивый.

— Это кто тут у нас свободолюбивый? — раздался за дверью шутливый бас. — Сплетничаете?

— Почему бы нет? — дерзко ответила тетя Нина. — Учим молодое поколение, как с вами, мужиками, бороться.

— А зачем с нами бороться? — пожал плечами занявший весь дверной проем дядя Женя. — Ежели с нами по-умному, так мы и сами рады сдаться. Правда, племянница? Такой орел в больнице лежит! Да будь я девкой, ни за что мимо не прошел бы!

— Да хватит тебе, — попыталась успокоить мужа тетя Нина. — Это не ее парень, а подруги.

— Так отбей! — невозмутимо продолжил дядя Женя и, взглянув на пунцовые щеки девушки, заулыбался. — Ладно, это я так. А что здесь так вкусно пахнет?

С этими словами он осторожно пробрался к плите и приподнял крышку на сковородке.

— Евгений! — повысила голос тетя Нина. — Сколько раз тебя просила, не лазай как голодный кот по кастрюлям! Лучше с Тамарой стол накройте.

— Вот так и живу! — посетовал дядя Женя. — Видел бы кто из начальства, как мной дома командуют, выгнали бы за аморальное поведение.

— Почему за аморальное? — расстилая скатерть, не поняла Тамара.

— Да потому что во всем подчиняюсь жене!

— Слушай его побольше, — донесся из кухни насмешливый голос. — Это он хочет, чтобы ты его пожалела, бедным прикидывается.

— Так я и есть бедный: покушать со сковородки нельзя! А между прочим, дорогая жена, за это время у меня уже выделилось энное количество желудочного сока! Так и до язвы недалеко!

— Сам ты — язва, — добродушно ответила тетя Нина, выкатив из кухни модное нововведение — тележку, уставленную тарелками с едой. — Вот, подруга уговорила купить.

— А кабы не скучно было, мы ее катаем: сюда, туда, — приподняв край тележки, чтобы не зацепить пушистый ковер, проворчал Куприянов.

Не в силах дальше выслушивать этот обмен любезностями, Тамара прыснула. Сколько положительных эмоций она получала, наблюдая за этой парой!

«Наверное, в их семье никогда не возникает вопрос, кто главный, — невольно сравнила она их со своими родителями. — Уступают друг другу, но при этом мужчина все равно остается мужчиной, а женщина — женщиной».

Заночевав у родственников и хорошо выспавшись, Тамара засобиралась в общежитие: во-первых, очень много заданий было отложено на выходной, а во-вторых, хотела навестить в больнице Алексея. Правда, как это сделать, она пока не решила, да и побаивалась: скорее всего он, как и Артем, не желает ее видеть.

Прощаясь с ней в прихожей, тетя Нина всплеснула руками:

— Ой, чуть не забыла! Я ведь пакет приготовила!

— Какой пакет? — не поняла Тамара.

— Ты ведь собиралась в больницу? Так как же с пустыми руками? — принялась она поучать и, прихватив на кухне увесистый пакет, передала племяннице. — Он мужчина, ему кушать надо, а на больничном питании долго не протянешь. Здесь еще все теплое, я специально в полотенце завернула.

— Тетя Нина, мне как-то неудобно, — попыталась отказаться Тамара.

Она действительно чувствовала себя неловко. Ну как она будет отдавать ему этот пакет? И вообще, она даже не решила окончательно, поедет ли?

— Бери, бери, не смущайся, — по-своему истолковала тетя ее замешательство. — Еще спасибо скажет! Посуду завтра сама заберу.

— Нинуля права. Нас, мужиков, прежде всего хорошо кормить надо, — открывая дверь, ободряюще похлопал Тамару по плечу дядя Женя.

Тамара дошла до остановки, с тоской посмотрела на пакет и поняла: выбора нет, ехать в больницу придется прямо сейчас. Дождавшись троллейбуса, она доехала до конечной остановки, где в лесу за забором располагалась областная больница, без труда нашла хирургический корпус, но едва дотронулась до ручки входной двери, как расслышала знакомый смех. В ту же секунду она, точно кошка, метнулась в сторону огромного дерева.

Весело галдя, метрах в пяти от нее на крыльцо высыпала знакомая компания: Филевский, Щедрин, Лялька и одна из ее подружек. Дождавшись, пока они скрылись за забором, Тамара, озираясь по сторонам, покинула свое укрытие и потянула на себя массивную дверь.

Внутри просторного вестибюля было многолюдно: и тут, и там на обитых дерматином сиденьях вдоль стен расположились больные и посетители, а у большого квадратного окна выстроилась очередь. Добравшись до справочной, Тамара попросила вызвать из травматологии Алексея Радченко.

— Так от него только что ушли! — накручивая телефонный диск, недовольно пробурчала женщина. — А как ваша фамилия?

— Крапивина.

— Ждите.

Стараясь унять нервозное состояние, она отошла в сторону и принялась изучать развешанную по стенам наглядную агитацию. Так прошло минут двадцать: Алексея не было. Не выдержав, она снова заняла очередь и спросила Радченко.

— Не знает он такой, — бросила ей в ответ женщина и громко прокричала: — Кто к лежачим, ставьте передачи на тележку и пройдите в гардероб за халатами.

В образовавшейся сутолоке, понуро опустив плечи, Тамара вышла на крыльцо. На душе было хуже некуда: значит, ее предположения оказались верными и он не желает ее видеть. Взглянув на тяжелевший с каждой минутой пакет, она задумалась и вдруг решительно повернула обратно. К счастью, в окошке виднелось лицо другой женщины.

— Вы не могли бы пригласить Алексея Радченко из восемнадцатой палаты травматологии? Передайте ему, что пришли от Куприяновых. От Евгения Ивановича и Нины Михайловны.

— Это от врачихи нашей? — потянувшись к телефону, недоверчиво уточнила санитарка.

— Именно. И, если можно, побыстрее: у меня очень мало времени.

На сей раз ждать пришлось недолго: буквально через пять минут в спортивном костюме и с костылем пол мышкой по ступенькам лестницы спустился Алексей. Встретившись с Тамарой взглядом, он растерянно попытался увидеть кого-то у нее за спиной, но, никого не обнаружив, снова посмотрел на девушку.

— Вот, — сделав шаг навстречу, протянула она ему пакет. — Тетя Нина просила передать. Посуду заберет завтра.

— Спасибо, — переместив костыль, машинально взял он пакет и опустил глаза.

«Господи, как же он хорош! Даже с этим костылем и в этой больничной пижаме!» — невольно отметила она.

— Не ожидала, что тебе так неприятно слышать мою фамилию, — не сдержала она обиду. — Ну да ладно… Я пошла. Выздоравливай.

Продолжая тупо рассматривать то ли пакет, то ли цементный пол, Алексей промолчал. До этого он почти час просидел с друзьями в вестибюле, только-только приковылял обратно в палату, присел на кровать, как медсестра снова открыла дверь и назвала его фамилию. Стоило ей добавить, что теперь его ждет Крапивина, Алексей буркнул в ответ:

— Такой не знаю.

— Видать, обидела, — вздохнул пожилой сосед с поднятой кверху ногой, увешанный кучей гирь и противовесов.

— Точно, точно! — рассмеялся больной у окна. — Ко всем выходит, а эту, видите ли, не знает! Обидела, видать, шибко!