- Отличная перспектива, в пустыне-то! - скептично заметил Герберт, стараясь не смотреть на Баума.

- Пока что зафиксировано только четыре этапа превращения. Как только ты выпиваешь крови, то снова возвращаешься на первый этап вампиризма. Что же ещё тебе рассказать-то? Ах да, кровяное голодание отражается на внешнем виде, так что тебя вполне могут опознать, если не будешь питаться. Но также учти, что кровь - своего рода скума для вампира.

- Просто великолепно, да вот только как ты себе вообще это представляешь?

- Ну, я не знаток, но читала, что нужно воткнуть клыки в...

- Я не буду пить кровь, - твёрдо заявил Герберт. - Не буду я ходить по деревням и кусать людей! И да, так ведь и заразу можно разнести, а я не хочу плодить нежить! - и Герберт после этих слов загрустил.

- Герберт, - гордо, сквозь слёзы, вымолвила Лаффориэль, - ты даже не представляешь, как радуется моё сердце от твоих слов. Но не ты первый так заявлял, никто не смог выдержать вампирью жажду.

- Значит, я стану первым.

- Да ладно тебе, Герберт, - честно попытался утешить расстроенного мечника Амиэль. - Лаффориэль в основном указывала на недостатки, но какие достоинства! Ты умудрился выстоять голым против аврорианца, хотя полмесяца назад он чуть вас троих не убил. Сила, ловкость, наблюдательность, реакция, - всё многократно усиливается, отпадает необходимость в ежедневном сне. Невероятная регенерация и без восстанавливающих заклинаний, увеличение магической энергии и выносливости! И да, самое главное достоинство - бессмертие. Никогда не умрёшь от старости!

- Проклятье, а на хрен оно мне теперь?! Я хотел прославиться, чтобы после смерти мне поставили памятник! Стать знаменитым и сыскать великую славу рыцаря! А теперь я вечно буду жить в тени, скрываясь от людей! И каждый захочет меня убить! Кровопийцу, убийцу и разносчика заразы! - казалось, что даже железный Герберт сейчас расплачется. - И всё из-за проклятой царапины!

- Герберт, знаешь, если тебя это утешит, то если бы не ты, я был бы уже мёртв, это точно! И к слову, уже даже Баум не хочет тебя убить, хотя он нежить страшно ненавидит.

- Амиэль, у меня всегда была мысль, что ты притворяешься тупым. Похоже, я ошибся.

- Ладно-ладно, - даже не обиделся маг, - молчу! И я... понимаю, почему ты не хочешь пить кровь.

- Я рекомендую тебе пока остаться в комнате и никуда не ходить, - посоветовала Лаффориэль. - Я что-нибудь придумаю, что сделать с кровью, а пока тебе лучше вообще не высовываться. Амиэль, переведи мои слова!

- Понял!

- Баум, скажи, ты будешь ещё пытаться убить малыша-Герберта?

- Он говорит, что нет, - переводил Амиэль. - Говорит, что он поклялся не причинять вред своим сторонникам, но на этом всё. Клятва и задание не обязывает его водить дружбу с нежитью.

- Значит, ты не поможешь нам прикрыть Герберта?

- Он говорит, что если его попытаются убить, он не будет мешать.

- Зато честно, - ответил, вставая, Ленколиа. - Я понял вас всех. Не высовываться, не возникать, не дышать и, по возможности, сдохнуть где-нибудь.

- Герберт, внучек, ну не надо так говорить!

-А что я не так сказал? Даже Баум, которому не до чего не было дела, теперь считает меня врагом. А все мои мечты в одночасье канули в Обливион! Знаешь, - обратился он к Амиэлю, - ты хотел мне кличку придумать? Сейчас самое время для этого. Оставляю её на твой выбор.

Герберт вышел из комнаты, со всей недюжинной вампирьей силой стукнув бедной дверью.

***

Наступило утро, первое утро новой жизни Герберта. Всю ночь он просидел в покоях, не зная, чем себя занять. В отличие от Лаффориэль, в свободное время пишущей мемуары, Герберту нужно было куда-то идти и что-то делать, всё равно что. А сейчас он был вынужден сидеть на кровати и не высовываться за дверь, слушая, как громко звучат шаги за дверью.

В качестве компании ему оставили Баума, тащить которого куда-либо тоже была не самая лучшая идея. Так они и сидели, таращась друг на друга: аврорианец и вампир - заклятые враги всех времён. Но сейчас он был рад такой компании больше, чем всякой прочей. Этот хотя бы не причитал каждую минуту и помалкивал себе.

Герберт никогда не закрывал шторы на ночь, это вошло у него в привычку после одного случая, когда длинные тяжёлые шторы помешали ему быстро покинуть покои одной знатной дамы. Теперь же, когда разгорелся рассвет, первые лучи света озарили его бледную кожу. Это было действительно неприятно. Как будто приложили нечто горячее - вытерпеть можно, к тому же видимых повреждений не наблюдалось.

Но всё-таки Ленколиа запахнул шторы, чем вызвал недовольное бурчание Баума.

- Ну уж прости, большой брат, - снова сел на кровать Герберт. - Мне что-то не хочется жариться заживо.

Но хуже всего было терпеть жажду, эту мучительную жажду чужой крови, которая разрывала на куски сердце и желудок. Спустя пару часов сидения, Герберт осознал, что искусал свои губы собственными клыками. Он чувствовал, как желанная жидкость течёт внутри сидящего напротив даэдра, какой блаженный она имеет запах, и снова порадовался, что компанию ему составил именно ненавидящий его Баум.

Ленколиа перестал замечать ход времени, во мраке комнаты исчезли все признаки изменения, тени перестали ползать по стенам. Всё тело будто чесалось и зудело, и Герберт полагал, что это от жажды крови. Чтобы совсем не свихнуться, он стал говорить с Баумом. Он, конечно, не отвечал, демонстративно не слушая (или слушая, за шлемом всё равно ничего не видно), по крайней мере, не перебивал. Вскоре даже рассказы о собственных тренировках в молодости стали сбивчивыми и спутанными.

Наконец-то, будто спустя целый век, вошла Лаффориэль, тяжело шаркая ногами от усталости и опираясь на палку. Сердечный приступ плохо сказался на общем здоровье целительницы, отчего она ссутулилась и стала плохо ходить. Разумеется, она чуть ли не ежечасно применяла различные заклинания, чтобы добиться собственного выздоровления. В данном случае термин "самолечение" был как нельзя кстати.

- Бабуся, ну наконец-то! Который час, что ты так долго? - Герберт от радости резко вскочил, чем навлёк агрессивную реакцию Баума, потряхивающего топором. - Я уж извёлся весь!

- Погоди, внучек, - остудила пыл мечника целительница, - дай отдышаться. Я сегодня целый день на ногах стояла. Сейчас около двух часов...

- ЧТО?! Всего лишь два часа дня?! - не поверил своим ушам Герберт. - Я думал уже вечер...

- Понимаю, - грустно сказала Лаффориэль. - Эх, вот если бы ты занятие себе нашёл - время летело бы значительно быстрее. Вышивание крестиком, например.

- Я что-то уже весь извёлся, - как-то глупо улыбался Ленколиа.

- Баум, - властно попросила бабушка, - выйди, пожалуйста, - аврорианец жест понял и с радостью удалился.

- Что это? - оживился Герберт, потягивая носом. - Какой-то странный приятный запах. Что это?

- Кровь, конечно, - Лаффориэль достала закупоренную бутылку. - Полдня сцеживала у нищих кровь за деньги. Говорила, что нужна для революционных исследований и иже с ними. В общем, врала как могла.

- З-зачем ты мне это принесла? - заикнулся Герберт. - Мне не нужно, я прекрасно себя чувствую...

- Вот только врать мне не нужно! - Лаффориэль села на краешек кровати. - Я прекрасно вижу, что ты с самого начала нашего разговора неотрывно пялишься на мою шею. Ужа начался вымышленный зуд? Мысли путаться стали?

- Н-ничего, пройдёт! - отмахнулся Герберт. - Это поначалу тяжело, потом станет проще. Я уверен...

- Ты заблуждаешься. Это тебе не скумовая зависимость, она не проходит, - подчеркнула Лаффориэль. - Я читала, что голод сводил вампиров с ума, и они становились не лучше животных. Некоторые впадали в кому и не пробуждались. Ты этого хочешь? Нет, как мне кажется!

- Вылечи меня, бабушка! - взмолился Герберт. - Я не хочу вечность это терпеть...

- Мало кто соглашается на такое существование по своей воле, - вздохнула целительница. - Но я не богиня и не Принц даэдра. Я не могу щелчком пальцев тебя излечить. Но могу облегчить симптомы и сделать процесс более... мягким и безболезненным для окружающих.