От последнего предложения Ульрих поперхнулся. Кусок булки застрял в горле, и только горячий чай спас его от удушья.

— Хотите сказать…Кхм…Вы убиваете их?

— Э, не-е-ет. Договором такого не предусмотрено. Либо делаю надрез, либо отрезаю конечность. Многие сущности, за исключением некоторых, восприимчивы к страданиям. Чем больше мучений доставишь человеку, тем скорее сущность его покинет.

Ульрих понимал, о чем она говорит. Даже если эти существа не из нашего мира, они пусть и по-своему, но живые. Вселяясь в чужое тело, они неизбежно устанавливают с ним крепкую связь. Без этого управление им стало бы невозможным. Поэтому причиняя вред телу, доставляешь страдания гостю, который в нем поселился. Некоторые сущности просто ненавидят физическую боль. Об этом он когда-то читал в брошюре.

— Если только в тебя не вселился призрак, который при жизни был мазохистом. — хмыкнула Эвриала и наконец соизволила сесть за стол, потрудившись сделать это как можно громче. За скрипом пододвигаемого ею стула последовал протяжный клич выброшенного на берег кита.

Все переглянулись, словно каждый подозревал остальных в том, что они-то в курсе того, что здесь происходит. Паузу нарушил ещё один звук, источник которого находился совсем рядом.

— Что?

Кружка с чаем замерла в сантиметре от вытянутых губ Эвриалы, которая каким-то незаметным образом успела привести в порядок свои растрепанные от тепловизора черные волосы.

— Прежде чем вы начнете, дайте мне обещание.

Последовал очередной обмен многозначительными взглядами, но уже без участия Ульриха.

— Зависит от того, что ты просишь, хлопче. — Сфено протерла салфеткой лезвие мачете и прицепила его к набедренному поясу, увешанному разноразмерными кармашками.

— Если эта нечисть вселится в меня, вы не станете отрезать мне конечность.

— Нуууу…Если дело дойдет до этого, придется думать не только о твоей безопасности. — осторожно начала Эвриала, поглядывая на напарницу. Та одобрительно кивнула. — В твоей руке может быть топор или еще что похуже…

— И единственным выходом из положения будет отрубить мне руку? Нечисть почувствует мою боль и сбежит? Как бы не так. Эта тварь подождет, пока вы отрубите мне все конечности. — Ульрих скретил руки на груди, чувствуя, как страх понемногу отступает. Его, конечно, пугала перспектива того, что нечисть услышит их разговор и возьмет его идею на вооружение, но с другой стороны, пока эти дамы находились рядом, наибольшим проявлением паранормальной активности в доме было лишь мигание ламп в коридоре, стоны и шорохи. Словно на кухне образовался защитный пузырь. Возможно, так все и было. Кто знает, какие технологии применяют современные сумеречные чистильщики.

— Прочти 5-ый пункт договора. — В ответ Сфено повторила его позу, при этом не выпуская кружку из руки. Странное дело, но из нее поднимался пар. Такой, какого не было, даже когда он только-только наполнил кружку. Ульрих посматривал то на листок бумаги на столе, то на кружку, гадая, что сейчас важнее — подозрительно паранормальный чай, в который, возможно, уже что-то вселилось или его еще неотрубленная конечность, в которую почти наверняка кто-то да вселится. Надо признать, за последние несколько лет репертуар его мучителей практически не менялся. Хотя это совсем не отразилось на его реакции на их выходки. Он по-прежнему пугался до чертиков. Единственным, с чем он более-менее свыкся, были завывания и шорохи, доносившиеся из соседних комнат. Но даже если ты знаешь, что крыса не причинит тебе вреда, все равно испугаешься, наткнувшись на нее в темном переулке.

— Если в вас вселилась потусторонняя сущность, вы разрешаете исполнителю заказа: А) отрубить вам конечность… — начал зачитывать он. — Однозначно нет.

— Читайте, читайте. — Эвриала потянулась было за булочкой, позабыв о своем горьком опыте поедания чего-либо перед работой. Сфено шлепнула ее по пальцам.

— Тебе нельзя. Хочешь, чтоб тебя опять вывернуло на хозяйский ковер? — тихо зашипела она.

— …б) сделать надрез на коже*…

— Подождите-ка…

Он поднёс договор поближе к лицу, которое сразу стало до смешного серьезным. Спустя какое-то мгновение его исказила гримаса боли и крайнего разочарования в этом мире. Его глазам предстала одна из тех капиталистических мелочей, которые он просто не переносил на дух. Звездочка. Иногда ее ставят одну, иногда несколько, но они неизменно подразумевают, что тот, кто составлял текст договора, не очень-то хотел передавать какую-то информацию. Закон вынудил его, и поэтому, как законопослушный гражданин, он сделал это, но как коварный капиталист, оформил текст в сноске мизерным шрифтом, который устроит разве что мимо пробегающего муравья или эксцентричного веб-дизайнера.

Ульрих ненавидел звездочки. Особенно в договорах.

Нахмурившись и сузив глаза в тонкие линии, ему все же удалось рассмотреть текст в сноске.

«Возможно много порезов».

Ручка перечеркнула сноску крест-накрест и потянулась к последнему варианту его возможной экзекуции.

«…в) применить любое другое воздействие, не нарушающее ваше целостность».

Ульрих, недолго думая, обвел последний пункт, размышляя о том, что таится за этими витиеватыми словоформами.

— Ваше целостность? У вас тут опечатка.

— Вариант «у вас тут опечатка» применяться не будет. Мы охотимся на нечисть, а не гуманитариев. — строго сказала Сфено, в очередной раз отхлебнув из кружки.

Ульрих оставил эту колкость без внимания, погрузившись в чтение договора. Внимательно прочитанный договор — гарантия того, что тебя на законных основаниях не выкурят из собственного дома вместе с нежелательными потусторонними жильцами.

Краем глаза он заметил — та, что была помоложе (имя которой он к своему стыду уже забыл), достала из-за спины маленькую книжечку с золотыми узорами на твердой обложке. Она не глядя обхватила кружку рукой, традиционно затянутой в длинную перчатку, и поднесла ее ко рту.

Ульриху вспомнился один момент из глубокого детства, когда он пытался научиться читать книги вверх ногами. Всякий раз родители, заметив это, переворачивали книгу, говоря ему, что перед тем, как учиться читать вверх ногами, неплохо было бы научиться читать «по-нормальному». Когда он научился читать, как принято в обществе, он снова стал переворачивать книгу, но все только посмеивались над ним, вероятно, думая о том, какой он неловкий. Ульрих забросил это дело, боясь, превратиться в белую ворону, хотя по-прежнему был убежден, что наступит момент, когда умение читать тексты вверх ногами обязательно ему пригодится. И вот тогда он пожалеет, что не освоил это способность в полной мере…И он пожалел.

— То есть…Вы просто обрызгиваете нечисть из своего водяного пистолета…Это… очень гуманно. — произнес Ульрих, не отрываясь от листа бумаги.

— И на этом гуманизм заканчивается. Я применяю огонь, чтобы выжечь эту тварь. — ответила Сфено. — Ну а если тварь оказывается растерявшейся заблудшей душей или перепуганной сущностью, которая сама не понимает, что происходит, Эври помогает ей отправиться в более подходящее для неё место. Да, Эври?

Напарница ткнула ей локтем под ребра, от чего та вздрогнула с видом, будто её только что вывели их многолетнего анабиоза. Стол вздрогнул вместе с ней, опрокинув кружку с чаем прямо на платье-плащ Сфено. Поднимаясь к потолку, пар незамедлительно заклубился маленькими завитками.

Ульрих замер, готовясь закрыть уши руками, ожидая, что женщина закричит от боли, но этого не произошло. Напротив, она замахала руками, пытаясь разогнать пар, после чего с нескрываемым упреком уставилась на Эвриалу.

— В такие моменты ты похожа на кипящий чайник. Только свиста не хватает. — спокойно сказала та, и вернулась к чтению. Из коридора донеслось очередное жалобное завывание.

— Кажется, даже вода стремится испариться и улетучиться через окно, лишь бы не слышать эти крики. Явный признак нечисти в доме. — задумчиво сказала Сфено, словно внезапно позабыв о чае без сахара на её платье.