- Тоже папина.

Теперь я знаю, как чувствуют себя журналисты, беря у меня интервью. Я сопереживаю. Эта девушка побила бы меня в вопросе уклонения от развернутых ответов.

- Ты и вправду не расскажешь мне? - я не знаю, почему так сильно давлю. Но ее решимость закрыться от меня забавляет.

- Думаю, нет, - она вытаскивает ножницы и срезает пучок шалфея, тимьяна и розмарина.

У моей бабушки был сад трав. Небольшой набор ящиков на кухонном окне в Бронксе. Когда я был маленьким мальчиком, то просил ее позволить мне срезать то, что ей было нужно, и она напоминала, чтобы я не повредил листья.

Отбрасываю старые воспоминания, прежде чем они начнут меня душить.

- Ладно. Оставлю это на волю своего воображения, - чешу подбородок, который сейчас очень гладкий и без бороды - чертова штука зудела слишком сильно, чтобы отращивать ее в такую жару. - Склоняюсь к варианту сотрудника службы секса по телефону.

Либби складывает травы в корзинку и раскачивается на пятках.

- Это просто нелепо. Мой голос похож на голос сотрудника службы секса по телефону?

- Честно? Да, - я откашливаюсь, потому что практически слышу ее голос, похожий на сливочное мороженое, который раздает похотливые указания. - Да, похож.

Она хмурится и снова встречается со мной взглядом. Выражение моего лица заставляет ее еще сильнее нахмуриться, тогда как щеки девушки краснеют. Либби быстро возвращается к своим садоводческим делам.

- У меня есть, чем заняться. Ты собираешься стоять здесь весь день, наблюдая? Или, возможно, у тебя есть бутылка, на дне которой пожелаешь найти свой путь.

- Миленько. И нет. Я больше не пью.

Она с сомнением издает какой-то звук.

Мне следует уйти. Оглядываюсь на свой дом. Он стоит, словно опухоль на земле, заброшенный и молчаливый. Это уродливое зудящее чувство нарастает в моей груди. Мне приходится снова бороться с тем, чтобы не почесаться. Хотя Либби не смотрит на меня, выдергивая сорняки из земли. Вздыхая, я откашливаюсь.

- Могу ли я помочь?

Либби

Он не уходит. Не уверена, что с этим делать. Меня убивает то, что я веду себя с ним негостеприимно. С каждым коротким словом, что бросаю парню, я всё сильнее ощущаю на себе возмущенный взгляд бабули. Я была воспитана до ужаса вежливой. Но Киллиан доводит меня до края терпения целым рядом причин.

Я, конечно, ожидала его снова увидеть. Мы всё-таки соседи. Но не думала, что он сразу же станет искать со мной общения и захочет побыть в моем обществе. Однако то, что я веду себя неприветливо, его, кажется, не волнует. Он вроде как напоминает мне тех мальчиков из старшей школы, которые дергают девочек за косички.

И голая правда в том, что ребята, выглядящие, как Киллиан, просто так меня не беспокоят. Они никогда не замечают таких, как я. Так почему же сейчас? Ему скучно? Удручают эти трущобы?

В любом случае, его присутствие одновременно выбивает меня из колеи и вызывает любопытство.

Киллиана, на четвереньках пропалывающего огород, стоит уменьшить в размере. Во всяком случае, теперь он кажется больше, его плечи выглядят шире, перекатываясь под обтягивающей футболкой с изображением капитана Кранча. Его волосы цвета черного кофе ниспадают локонами на плечи, и у меня возникает желание предложить ему стрижку. Не то чтобы я возражала против длинных волос, но пряди Киллиана - полнейший беспорядок. Клянусь, этот мужчина не знаком с расческой.

Но он побрился. Чем довольно сильно меня удивил, так как я ожидала увидеть его запутанную неопрятную бороду, когда чуть ранее услышала голос Киллиана. Но вместо нечетких очертаний лица меня встретили гладкие, чисто выбритые щеки и острый подбородок, а еще четкие ямочки от улыбки. Как кто-то вообще может противостоять этому?

- Как ты понимаешь разницу между сорняком и культурным растением? - его темный бархатный голос окутывает меня, но парень не отводит взгляда от своей основной задачи. От концентрации между его бровей пролегает небольшая бороздка. - Потому что они все выглядят для меня одинаково.

- Моя бабушка научила меня, - я откашливаюсь и вырываю особенно укоренившийся сорняк.

- Бабушки хороши в этом.

Я не могу представить его рядом с бабушкой. Или, может, могу. Она, вероятно, предложила бы ему молоко и печенье, приказав парню лучше заботиться о себе самом. Я указываю рукой на еще один сорняк.

- Вообще-то их не так сложно распознать.

- Ну, раз ты так говоришь, - он, кажется, не слишком счастлив, но тем не менее продолжает работать.

Мы снова замолкаем, занимаясь своим делом.

- Сверхсекретная шпионка?

Я резко поднимаю голову в ответ на вопрос Киллиана.

- Что?

Он игриво дергает бровями.

- Твоя работа. Всё еще пытаюсь прояснить этот вопрос. Ты шпионка?

- Ты меня разгадал. А теперь пойдем со мной, - я киваю головой в сторону дома. - Мне нужно показать тебе кое-что внутри.

Белые зубы вонзаются в пухлую нижнюю губу.

- Если это будет включать в себя порку, то я не пойду.

Я фыркаю, злясь на себя.

- Тестировщик секс-игрушек?

- Ах. Нет.

- Писатель эротических романов?

- Почему все варианты вдруг связаны с сексом?

- Потому что надежда умирает последней.

- Лучше надейся, что я нарочно или случайно не стукну тебя по голове.

- Ладно, ладно. Клиент магазина на диване?

- Я ненавижу шопинг.

- Ага, я так и думал.

Моя голова резко поднимается вверх.

- Что это должно означать?

Он пожимает плечами, абсолютно не раскаиваясь.

- Девушка, которая всё время топает в старых Мартинсах, не является типичным фанатом сейлов.

Я снова присаживаюсь.

- Ладно, я не сильна в моде. Но это не обязательно означает, что я не делаю покупок.

- Ты же только что сказала, что ненавидишь шопинг. Вот буквально только что.

- Ага, но ты не должен был понять это, просто взглянув на меня.

Его нос морщится, когда Киллиан чешет затылок.

- Я запутался.

- Возможно, у меня пристрастие к покупке кукол. Может быть, у меня в дальней части дома есть целая комната, забитая куклами.

Всё его тело вздрагивает.

- Даже не шути на этот счет. У меня будут кошмары о кукле Чаки в течение нескольких месяцев.

Я думаю о комнате с глядящими на меня куклами и тоже вздрагиваю.

- Ты прав. Никаких кукол. Никогда.

Он подмигивает мне. Не представляю, как ему удается проделывать такое, при этом не выглядя как льстивый мудак, а скорее как милашка.

- Видишь? - говорит он. - Никакого шопинга.

- А ты что? Детектив?

Он тоже раскачивается на пятках.

- Если бы я был детективом, то, согласись, был бы не лучшим экземпляром, так как всё никак не могу понять, чем же ты занимаешься по жизни.

Мы смотрим друг на друга, его темный взгляд буравит во мне дыру, пока парень ожидает ответа. И это на удивление эффективно, так как, клянусь, я начинаю потеть.

- Ладно, - выпаливаю. - Я дизайнер книжных обложек.

Он моргает от удивления.

- Правда? Это... ну, последнее, что я бы предположил, но всё же очень круто. Могу ли я взглянуть на твои работы?

- Возможно, немного позже, - я возвращаюсь к прополке, хотя на самом деле осматриваю одно и то же место на грядке раз за разом. Здесь не осталось ничего, кроме черного куска земли между рядами трав. Гладя рукой прохладную землю, я встречаюсь с ним взглядом. - А чем ты занимаешься?

Он хорош - едва вздрагивает от моего вопроса, но в долю секунды маскирует это широкой легкомысленной улыбкой.

- В данный момент я безработный.

Мне хочется спросить, чем он занимался раньше, но что-то хрупкое и болезненное задерживается в этих глазах кофейного цвета, и в результате у меня не хватает духу. Вчера он валялся пьяным на моей лужайке. Не думаю, что жизнь для него идет по плану в данный момент, и у меня нет желания тревожить эту рану.