Она знает, что это взбесит Дэш Вендар. И надеется, что та перестанет сдерживаться во время избиения.

Пусть лучше так. Конец всему — и себе, и цепям.

Рейнбоу с размаху кидает Скуталу об стену, и та, тихо застонав, падает обратно на матрас.

Уже занесенное для удара копыто вдруг останавливается. Скуталу, устав ждать, открывает зажмуренные глаза и видит, как Рейнбоу копается у себя в столе.

— Я тебе покажу… «ненастоящую» Рейнбоу Дэш… — слышит пленница сдавленный рык, — Запомнишь на весь короткий остаток жизни, маленькая дрянь…

Когда пегаска возвращается, в передней ноге у нее зажат хлыст. Страшная штука, которой Алекс Вендар с завидной регулярностью пополняет количество шрамов на Рейнбоу Дэш.

К несчастью, сознание Скуталу теряет нескоро. Успевает охрипнуть от крика и услышать:

— Дэш, хар? развлекаться тут! На арену! Спитфаер ждет!

— Иду! — отзывается мучительница и наклоняется вперед, — Слышь, малявка, я с тобой не закончила. Никуда не уходи.

С этими словами Дэш Вендар кидает к стене окровавленный хлыст и скрывается в красном тумане, что застилает сознание маленькой пегасенки…

— Скуталу! Скут!

Голос Рейнбоу Дэш, полнящийся искренним беспокойством и сочувствием, вырвал Скуталу из воспоминаний. Полные слез фиолетовые глаза открылись и еще раз обвели всех пони, собравшихся кругом.

В двери вбежали Свити Бель и сестра Редхарт. Не иначе, маленькая единорожка решила, что Скуталу нездорова, и подняла тревогу.

Фиолетовые глаза вновь встретились с рубиновыми.

— Простите… — тихо пискнула рыжая пегасенка.

— Эй, малышка, что с тобой? — спросила Рейнбоу Дэш, — Кто тебя обидел? Я ему такое устрою, только скажи!

Скуталу только сейчас заметила, что лазурная пегаска нежно обнимает ее и поглаживает по гриве крылом.

Как в Эквестрии.

Слезы хлынули новым потоком вперемешку со словами.

В наступившей тишине, сквозь рыдания, Скуталу рассказала все. Про рухнувшие надежды. Про боль и разочарование. Про мучительный плен и отчаянный шаг навстречу смерти.

Через пару минут рассказа слезы были в глазах у всех, кроме Рейнбоу Дэш. Лазурная пегаска просто обняла рыдающую Скуталу и прижала к себе.

— Ну все! — решительно заявила лазурная пегаска, — Да я!.. Ну, я ей покажу! Где там этот ваш бар?!

Скуталу, вдруг повиснув передними ногами на шее Рейнбоу Дэш, крикнула сквозь слезы:

— Нет, Рейнбоу, пожалуйста, нет!.. Она гладиатор, она… убьет тебя!.. Прошу, не надо… она всегда убивает, когда дерется с другими Рейнбоу Дэш…

— Она еще не сталкивалась со мной! — воинственно махнула передней ногой пегаска, — Я этого так не оставлю, малышка. Решено, я иду с вами, и никакая озверевшая выскочка не причинит тебе вреда! И никто не причинит, слышишь!

— Она сталкивалась… — тихо проговорила Скуталу, — с тобой, со стражниками, с грифонами, с… даже… не знаю, кто это был, но они были чудовищами втрое больше нее!

— Это неважно. Я не позволю ей больше никого обидеть, не будь я Рэйнбоу Дэш!

На спину пегаски вдруг легло копыто. Та обернулась и увидела Лиру Харстрсингс, которая отрицательно покачала головой.

— Ну… хорошо, малышка, — прошептала тем временем лазураня пегаска, крылом отгоняя сунувшуюся было сестру Редхарт со шприцем в копыте, — Я не улечу. Здесь ты в безопасности. Здесь никто не посмеет обидеть тебя, Скутс. Слово Рейнбоу Дэш. Но ты тогда должна пообещать, что останешься, ясно?

— Я не могу… у нас есть важное дело…

— Тогда пообещай, что вернешься сюда живой и здоровой! — выпалила Рейнбоу, — На меньшее я не согласна!

— Я… обещаю.

Скуталу, чувствуя спиной мягкий пух на внутренней стороне крыла, постепенно начала успокаиваться. Вскоре к объятиям присоединилась Лира, а за ней — все Меткоискатели.

Кто-нибудь сказал бы, что коллективный тактильный контакт позволял продукции «Хасбро» быстрее преодолевать психологические потрясения. Но сами пони, да и большинство окружающих людей, просто верили в целительную силу обнимашек, и это работало не только с маленькими цветными лошадками.

И точно. Вскоре рыдания перешли во всхлипывания. А еще через какое-то время стихли и они.

Лира Хартстрингс тоже еле сдерживала слезы. Теперь все вставало на свои места. Шрамы Скуталу и ее нежелание говорить о прошлом. Страх при упоминании радуги…

Стало неимоверно стыдно, что именно Лира нашла Рейнбоу Дэш, уже долгое время носившую вторую фамилию Агилар, и попросила пойти познакомиться со Скут.

Пегасенка тем временем просто сидела, уткнувшись носом в намокшую грудь Рейнбоу Дэш.

Хлыст бывшего кумира исполосовал не только рыжую шкурку, но и саму душу маленькой Скуталу, и вся боль, все слезы, старательно загоняемые вглубь, на самое дно, только сейчас, в окружении друзей, нашли выход…

В большой усадьбе даже два десятка пони могли запросто не встретить друг друга целый день.

Но вечеринка, устроенная в честь гостей, собрала в обеденном зале всех. Даже Трикси, которая хотела с привычным пафосом отказаться от участия, после минутного разговора с Пинки Пай согласилась на «кусочек пирога и стакан пунша».

Лира была совсем не удивлена, увидев и здесь Винил Скретч, стоявшую за неизменным пультом. Сияние ее рога будто вплеталось в общую иллюминацию вечеринки.

Правда, музыка пока играла не слишком громко. Здешняя Винил носила бандану и черную толстовку с логотипом группы, название которой ничего не говорило Лире. На драных джинсах тоже были какие-то эмблемы, и вообще вид у диджея был лихой, особенно в неизменных очках. Как всегда, в общем.

Привлек внимание полукруглый медальон, свободно болтающийся на шее единорожки. Лира готова была поклясться, что уже видела такой раньше, но никак не могла вспомнить, где.

С Лирой все здоровались так, будто она долго отсутствовала и, наконец, вернулась в большую семью.

Единорожка с облегчением видела, что Скуталу теперь не отлепить от Рейнбоу Дэш Агилар. Та, в окружении Меткоискателей, что-то возбужденно рассказывала, повиснув в воздухе. В лице жеребят, и особенно Скуталу, голубая пегаска явно нашла благодарных слушателей.

Берри Панч хлопотала у стола, разливая пунш, но раздражающего запаха алкоголя не было. Как Лире уже успела рассказать Бон-Бон, «ягодная пони», несколько раз допившись до белой горячки, наглухо завязала. И с некоторых пор ко всеобщему облегчению не брала в рот ни капли спиртного. Едва не спившись на пару с хозяином-алкоголиком, Берри теперь находила занятие в выращивании ягод и фруктов, из которых делала умопомрачительно вкусные коктейли — без единого градуса.

Что ж, трудотерапия и дружеская поддержка оказались самым лучшим оружием в борьбе против зеленого змия и приступов белой горячки.

Казалось, все вернулись в Эквестрию. Обстановка, веселый смех и разговоры так напомнили Лире дом, что захотелось снова обнять Бон-Бон и облегченно разреветься, чувствуя, как с сердца скатывается груз забот и печалей.

Только Пинки Пай хоть и немного, но отличалась. Ее мордочку пересекал короткий вертикальный шрам сверху и снизу левого глаза. Когда Лира спросила о нем, розовая пони улыбнулась и ответила:

— Когда мне было очень-очень грустно, я очень-очень сильно плакала… Это след на память, который позволяет помнить ценность улыбок. Я попросила Стиви и сестру Редхарт не убирать его.

— Пинки, я слышала, что… — хотела продолжить расспросы единорожка, но розовое копытце аккуратно легло ей на губы.

— Тс-с-с, глупенькая, это вечеринка в вашу честь, и на ней нет места грустным мыслям, — наставительно произнесла Пинки и весело упрыгала.

Лира еще подумала тогда, показалась ли ей в голубых глазах веселой пони грустная-прегрустная искорка?

Размышления единорожки прервал сильный толчок под круп. Лира самым несолидным образом пискнула от неожиданности и чуть не налетела на заставленный сладостями стол.

Оглянувшись, Лира встретилась с взглядом косящих желтых глаз.