— Погоди, но у нас же нет столько времени…

— Ты осел!.. То есть я забыл… Ты думаешь, они знают?

— Мы рассмеемся им просто в лицо, так: «Ха-ха-ха!». В особенности, когда узнаем все, не пройдя пешком даже сотню метров! Да! Ты, наверное, прав. Хорошо, ты — умен!

— Идем на озеро!

— Зачем? Там нет никого. Дед пошел на турбазу. И он сказал — вечером.

— Знаешь, кто ты?.. Мы пойдем с дедом на озеро, чтобы он смеялся над нами? Возьмем сами лодку, вот так!

— И ты посмеешь? Если сядешь ты, сяду и я…

— Не говори ерунду. Знаешь, как мы сделаем? Будем стоять на берегу. А когда увидим их, бегом к лодке и сделаем вид, словно причаливаем. А им скажем, что возвращаемся с озера…

— Чудесно! Но мы можем сказать, что и ночевали на озере, в лодке! Идем! Я видел, где дед прячет ключ от цепи лодки.

— А тот, что ждет инспекции, что он скажет?

— Скажем ему, что дед нам разрешил…

— А деду?

— А ему скажем, что нам разрешил один из них. Такой высокий, и с папиросой во рту. Скажем, он нас пригласил.

Произошло так, что именно тогда, когда они выходили из домика, буря утихла, собирая новые, еще более грозные силы. Ободренные тишиной и безлюдьем на озере и на его берегах, хитрецы одним духом домчались к пирсу, нашли ключ и отвязали лодку. Вода была такая спокойная, иго они сели в лодку без малейшего страха.

— Так! Но нет весел. Что будем делать? Что мы им скажем?

— Скажем, что нас захватила буря и мы потеряли весла…

— А как же мы добрались к берегу без весел?..

— Ты такой, какой, я клялся, что не буду больше тебя называть… Скажем, что мы гребли руками. Что они знают о лодках?

— А вот и весла! Они привязаны к лодке. Вытягивай их!

— Ну, если они там, то пусть будут там. Что нам делать с ними? Давай немного побрызгаем друг друга водой, чтобы казалось, словно мы и в самом деле были на озере…

— А если они не придут, то мы напрасно будем мокнуть?

— Придут! Если я тебе сказал! Давай брызгаться! Неожиданно молния разрезала воздух, освободив дорогу урагану. Ураган начался так люто и неожиданно, что хитрецы, которые до сих пор притворялись смельчаками, на некоторое время только рты открыли, сидя в лодке, напуганные и очумевшие. Когда же Трясогузка хотел спросить Сергея, что делать, или наоборот, Сергей хотел спросить Трясогузку, это уже не имело никакого значения, так как первые волны отнесли лодку от берега. Прошла, может, всего лишь минута, они только выслушали стук собственных зубов, а когда осмотрелись лучше, то увидели, что оказались посреди озера. И ни одному из них не надо было смотреть в тетрадь с пометками, чтобы знать, какой глубины озеро посередине. Здесь была бездонная пропасть, говорил дед. Единственное их спасение было в слове, не в комбинациях слов, а в одном-единственном слове, и они изо всех сил налегли на него.

— По-мо-г-и-и-те!

— По-мо-г-и-и-те!

А лодка тем временем оказался в полной власти волн. К счастью, били они спереди, итак, перекинуть ее пока что не могли. Лодка только подпрыгивала и опускалась. Со временем волны начали налетать и с носа, и из-за кормы, даже ударили лодку несколькими вихрями и закрутили ее, словно сорванный листок.

Отважные путешественники упали на живот. Они уже не имели смелости ни кричать, ни смотреть друг на друга, даже боялись дышать, или, может, забыли из-за неслыханного страха — где они, живые ли, или им все это снится. Но, к несчастью, гремел гром, сверкала молния, на них потоками лилась вода, а сами они бились о доски лодки и скулили, забыв нормальный человеческий язык.

Почему лодка до сих пор не перевернулась? На это не мог бы ответить ни один из ее конструкторов.

А буря никак не заканчивалась, она не имела ни малейшего сочувствия к пассажирам в лодке, была глуха к их молитвам и клятвам. Но буря время от времени обманывала их. Она давала им минуту покоя, чтобы они ожили, а потом снова набрасывалась и так подвергала их пытке за все беззакония мира. Они уже не видели ни друг друга, ни чего-то другого и не знали ничего, кроме того, что их ждет смерть. Это впервые они воевали не друг с другом, а каждый с самим собою.

Лодку все-таки заприметил один сообразительный мальчуган — он, увидев, что лодка отвязана человеческой рукой, а не оторвана бурей, сразу же поднял тревогу. Лесорубы и рыбаки сошлись на берегу, но сперва подумали, что лодка пуста. Счастье, что Сергею пришла в голову вот такая мысль. Он не додумался подняться на ноги, так как боялся, что его подхватит буря, словно соломинку, но, увидев сквозь щель людей на берегу, подбросил фуражки, потом платочек, а потом и тетрадь с заметками, которые он сделал накануне. Люди на берегу все поняли.

Несколько сильных ребят, привычных к бурям, отвязали вторую лодку, и быстро погнали ее на середину озера. А там волны старались подставить лодку детей под фатальный удар, или перекинуть, вращая ее борта. Понимая всю опасность, рыбаки-спасатели начали кричать:

— Эй, в лодке! Берите весла!

Они кричали, даже надрывали легкие, кричали с такой силой, что голос их в конце концов услышали те двое.

— Эй, в лодке! Держите лодку против волны! В конце концов, Сергей и Трясогузка поняли, что означают вопли рыбаков. Они переглянулись и в тот же миг взяли в руки по веслу. Один правое, второй левое, понятия не имея, как маневрировать, и уцепились в них изо всех сил, которые в них еще оставались, убежденные, словно они делают именно то, что и надо делать: держаться за весла. Но лодку так люто качало, что весла, хоть и торчали незыблемое, все равно лишь иногда касались воды.

За несколько секунд их настигла лодка спасателей. Два парня перескочили в лодку двух неудачников, которые испытали корабельную катастрофу, выхватили у них из рук весла и начали энергично грести к берегу.

— Почему это вам захотелось играться с бурей? — спросил один из них. — Сперва я думал, что вы не умеете грести. Это озеро очень коварное во время бурь.

— Если бы вам не удалось так точно поставить нос лодки против волны, пришлось бы вас вытягивать со дна озера крюками. Браво!

Сергей не имел силы и смелости врать:

— Мы в жизни не держали весел в руках…

— Шутите, ребята!.. — сказал один из рыбаков, глянув на Трясогузку. — Редко когда увидишь такую сноровку!

— Честное слово, мы никогда не держали весел в руках, — подтвердил Трясогузка.

Оба спасенные были желтые и так дрожали, что бы им было до шуток. И картина вероятного несчастья, которая могла произойти с ребятами инспектора, вынудила спасателей на какой-то миг утратить самообладание. И именно в тот миг один вал крутанул лодку, а второй ударил в борт, перевернув ее словно ореховую скорлупу. К счастью, берег был близко, всего метрах в двадцати.

Если бы тут оказались черешары, то увидели бы двух сильных парней, которые несли по воде на спинах к берегу двух жалких существ. Если бы те создания были более веселые и голосистые, то очень были бы похожи на Сергея и Трясогузку. Но их несчастные, мокрые, испуганные фигуры походили скорее на двух крыс, которых вытянули за хвост на солнце из затопленной дыры.

Страшной буре не удалось проникнуть в подземный мир пещеры. Но кое-где сквозь углубления и плетение трещин сюда время от времени доносились далекие отголоски урагана снаружи. Да и вода подземного потока, которая начала прибывать, стала взволнованней, более быстрая, что свидетельствовало о переменах где-то там, на поверхности. Но те перемены во внешнем мире очень мало беспокоили черешаров в надувной лодке. Они были во власти других мыслей, а в особенности желали света, им хотелось как можно скорее спастись из мрака, оторваться от этих неизвестных преследователей, которые, молчаливые, словно призраки, не могли желать им добра.

— Нет! — сказал Виктор, и все это ощутили.

У людей, которые шли по их следам, не могло быть добрых намерений. Картина опасности становилась все более страшной, так как с каждой минутой усиливала вопрос: почему люди за их спинами не хотят показаться им? Почему при встрече обоих призраков они не обмолвились ни одним словом? Кто он? Кто они? Только Петрекеску?.. Бесспорно, Петрекеску, но, наверное, не только он.