Только охотник вышел на свет, как в один миг миг был окружен группой всадников. Рука его потянулась к оружию, но чья-то рука оказалась более проворной.
— Черный Экспресс остановился! — сказал тот, кто разоружил его. — Немедленно передайте сообщение.
Охотник посмотрел на всадников вокруг его, бессильно повел бровью и утомленно сказал:
— Так!.. Кажется, все закончилось. Честное слово!
Глава восемнадцатая
1
Вечерние сумерки, прокравшись из глубины гор, а, может, из пещеры, где они прятались, шли, затягивая сперва даль, а потом уже все ближе и ближе. Стоял летний вечер, вечер тихий, с легким дыханием ветра, с прохладой и запахами, с той тихой, простой и трепетной песней, которая предвещает теплую, мирную ночь. Возле озера рыбаки и лесорубы, собравшись вокруг мягкого костра, наблюдали за уходом дня. Кто-то из ребят затягивал веселую мелодию или радостно выкрикивал, потом взгляды снова впивались в вечерние сумерки, которые неслышно поглощали незыблемые горные холмы. Крылья ночи трепетали все ближе, захватывая в свои туманные объятия и природу, и утомленных трудовым днем людей. Вскоре все цвета утратят свои, присущие им признаки, превратившись в темень и жар…
На турбазе люди развлекались разговорами, песнями. Заведующий бегал от одних гостей к другим, получая и разнося новости, шутки и кружки. Но был здесь один мужчина, который не мог погрузиться в окружающее веселье. Он старался прогнать свое нетерпение, даже тревогу, трубкой, превратив ее в настоящее лекарство для себя. Этот старик, а именно он был собственником невиданной трубки, слышал разговоры вокруг себя про каких-то юношей, которые прошли всю пещеру, а потом и еще одну, о которую никто и не знал, и вышли возле водопада Беладонны. Ба-а, даже помогли поймать нескольких преступников. Старику, который сидел в сплошных клубах дыма, очень нравились эти похвальные слова. Он знал, кто эти юноши, правда, не знал, как с годами по всему миру разрастется этот легендарный слух. Но что-то они опаздывали, и он ничего не знал про наименьшего из них, даже не знал, был ли тот вместе с ними. И только он надумал спросить наибольшего из черешаров о малыше с золотистыми всклокоченными волосами…
— Но так не годится! — решил дед Тимофте, вспомнив, что Урсу вылетел, словно ядро из жерла пушки. Хотя бы слово сказал, как это делают порядочные люди…
Не так донимала деда Тимофте неожиданная затея Урсу, как то, что он не развязал тому языка, не узнал, был ли самый маленький между черешарами в глухих неисхоженных местах…
Увидев его печаль, заведующий турбазы подбежал к его столу:
— Они придут, дед Тимофте, почему же им не прийти! Я и комнату для них подготовил… Вы не беспокойтесь, придет с ними и внучек ваш…
Старик надумал найти на турбазе кого-то, с кем можно было бы перекинуться словом, так как почти все посетители здоровались с ним, они знали его с давних пор.
Но именно тогда увидел, как в зал зашла женщина с бигудями. Он быстренько выхватил газету из кармана и начал читать, даже не обратив внимание, держит ли ее так, как надо, не кверху ли ногами.
Напуганная столькими незнакомыми лицами и широкой газетой на том месте, где только что сидел старик, с которым можно было бы поговорить, женщина не имела другого выбора, чем обратиться к своем мужу, окруженного десятком кружек:
— Василий! Пусть меня побьет всевышний, если я обезумела. Но иди и сам посмотри, что пришел наш мул. Верь не верь, но он принес на себе вурдалака, вот подойди и сам посмотри, что…
— А пусть его вечер проглотит, — ответил мужчина сочувственно и доброжелательно.
— Но же ты знаешь, как упрям наш мул, — докучливо правила свое женщина. — Он не сдвинется из места, хоть колом его бей…
— О-о-ох, о-о-ох! И кто меня вразумил заведовать турбазой!
— А кто меня вразумил стать женой заведующего турбазы! Ты же даже не хочешь увидеть, как вурдалак украл мула!
— Если он его украл, как же я его могу увидеть?
Но женщина с бигудями не могла остановить свою мельницу:
— Так выйди хотя бы посмотри, что нет горемычного мула!
И она вышла сама, даже не озираясь, уверенная, что муж пойдет за ней, как ей и нашептывали духи. Так оно и произошло.
И именно тогда, когда заведующий и его жена выходили из столовой, Урсу слезал с мула. Еще никогда ушастый не слышал столько солидных человеческих похвал.
— Чудесно, дорогой мой! Ты побил все рекорды! И когда кто говорит, что ты непорядочное животное, то он похож на тебя, когда ты такой, каким ты не являешься…
Мул наклонил уши, мол, так и есть, и лег на траву, чтобы полностью заслуженно отдохнуть.
Увидев супругов в окне, Урсу решил прогнать их печаль несколькими похвалами:
— У вас замечательный мул! И выносливый, и умный… Умнее, чем любое другое животное. Как его зовут?
Но он не услышал ни единого ответа. Так как женщина с бигудями мягко скользнула на пол возле окна, а Василий, метнувшись из помещения, так закричал, что в том вопле не было ничего человеческого. Юноша недоуменно покачал головой, а мул, предчувствуя что-то, поднялся на все свои четыре утомленные ноги и двинулся к окну. Очень заинтригованный молчанием, которая настала после вопля, он просунул голову в окно. Когда женщина раскрыла глаза и увидела над собою ушастую голову, она сперва услышала, как треснули бигуди в ее волосах, а потом уже не слышала ничего, так как закрыла глаза уже на более длительное время.
Издалека доносились веселые восклицания, перекатываясь эхом во всех направлениях.
Не восклицания, а знакомые голоса гнали Урсу в долину. Охваченный невероятной радостью, он перепрыгивал через кусты и валуны, через ямы и прочие преграды, удлиненные сумерками, навстречу тем, кому подарена полоска света в огромном мире. Он их быстро догонит, ведь его тело еще сохраняет силу.
Урсу выбрал из ночи несколько звездных искр, которые вычислял когда-то, и когда осмотрелся, то увидел позади себя Лучию, взял ее за руку, и они вместе пришли на турбазу.
Все черешары были там. С блестящими глазами, с нетерпеливым дыханием, с царапинами и синяками и — господи! — с какими мечтами и с какими воспоминаниями!
Они рассказывали все, а потом снова начинали сначала. Мария закусила косу уголком губ и думала о своих голубых светильниках. Дан прикрывал, как мог и чем мог, дырки на своей одежде и смеялся, словно безумный. Ионел тер шишку, которая и усыпляла его, и пробуждала. Лучия смотрела на Урсу, смотрела на его большие, словно крылья, ладони, Урсу смотрел то на пол, то на потолок, Виктор время от времени выгибал спину и вздрагивал, а потом вздыхал, словно вырвался из какого-то огня. И все раскрывались в ошеломляющие моменты молчания, недоверчиво смотря один на другого, и у них снова вспыхивали щеки после мгновенной бледности, и тогда они знали и ощущали, что будут вместе, будут очень долго вместе…
А Тик?.. Тик был где-то возле деда и смеялся, и хвастался, и смотрел кругом, слушают ли его, и снова смеялся, и снова хвастался — господи! До чего же он был веселый!
Дед Тимофте закрыл глаза и вмиг увидел его, загнанного и атакованного страхами и болью, преследуемого ужасными щупальцами мрака. Но, раскрыв глаза, увидел малыша в глазах которого было полно живого серебра, а руки он приложил к носу, хитровато кивая на перепутанную жену заведующего турбазы.
Примечания
1
Мош — дед (рум.).
2
Урсу — медведь (рум.).
3
Иляна Косинзяна — красавица-девушка, персонаж румынских народных сказок.
4
В школах Румынии десятибалльная система оценок. Наивысшая оценка — 10.
