Рука Тика угрожающе потащилась к носу бравого любителя заключать пари, еще сильнее ошарашив приверженца вратаря.

Тик приметил на площадке гимнастических снарядов высокого парня, который начинал заниматься акробатикой. Одинокому смельчаку было не более чем шестнадцать, но его телосложение, в особенности мускулистые руки, выдавали при каждом движении чрезвычайную силу и гибкость.

Тик двинулся с места и компания послушно подалась за своим проводником, повторяя и его походку, и его движения. Медленно двигаясь, вытянув шеи и устремив взгляд в одном направлении, малыши словно выполняли какой-то загадочный и неизвестный ритуал. Это подтверждал ритм шагов и в особенности то, что эта шумная и безумная школьная компания ошеломительно молчала.

Полнейшая тишина стояла и на площадке гимнастических снарядов. Зрители — и большие, и маленькие — смотрели с замиранием сердца на то, что происходило у них над головами. Парень по веревке без узлов и, не помогая себе ногами, как быстро отметил Тик, взобрался вверх, к перекладине, где были прикреплены спортивные снаряды, и оттуда легким прыжком, почти сальто-мортале, как снова отметил Тик, перелетел и уцепился за толстый кабель, который висел без дела в пяти метрах выше над всем школьным двором. Потом очень спокойно, улыбаясь кому-то свыше, он за несколько секунд нашел наилучшую позицию для отдыха.

— Видите! — обратился Тик к своим малышам, которые перепугано стояли кругом. — Это Урсу, одноклассник моей сестры и наилучший мой приятель. Мы с ним вместе работаем на брусьях. Увидели бы вы, как мы оба делаем сальто-мортале… А это — мелочи…

— Хвались меньше, хлюпик, — резко бросил ему долговязый парень. — Так доболтаешься до того, что тебя уже приняли выступать в цирке.

Обидные слова, сказанные долговязым при малышах, сбили с толку Тика, и он на миг даже рот разинул. К счастью, долговязый сразу же подался искать другу жертву, а выбирал их лишь из наименьших, поэтому и не почувствовал, как Тик говорил своим спутникам:

— Когда вас кто-то спросит, как называется та глуповатая птичка, которая все время трясет хвостом, то вы говорите — трясогузка…

Малышу не удалось довести до конца свою фразу только потому, что его наилучший друг, атлет, которого он называл Урсу, начал новое упражнение наверху, у них над головами. Парень начал быстро идти — а шел он по перекладине на руках и еще и при каждом движении переворачивался, держась на одной руке, — а это, надо сказать, по силам далеко не каждому. Когда от перекладины до бревна оставалось четыре-пять метров, парень неожиданно качнулся и пролетел в воздухе. У зрителей вырвался вопль, но только на миг, так как руки акробата уверенно ухватились за одну из бечевок на бревне, и тело превратилось в обычный маятник.

— Ну, видишь! — бросился Тик к бравому любителю споров. — Что ты теперь скажешь? Теперь видишь!.. Покажи мне еще кого-то, кроме меня и Урсу, кто может сделать такое. Ты даже не знаешь, как называется эта фигура! «Полет летучей мыши», вот как!

Но малыша так напугало увиденное, что он не мог полностью воспринять Тиковые слова. А поскольку страх имеет способность быстро убеждать, то мальчуган по крайней мере половину из хвастовства своего товарища взял на веру.

— Смотри, если хочешь, — твердил дальше Тик, — я за один миг буду возле Урсу. Что, думаешь, мне страшно?

Правда, не за один миг, а за несколько Тик был-таки возле Урсу. Не для того, чтобы повторить эту фигуру, а потому, что чернявый румяный парень начал трясти веревку, на которой висел Урсу, и подавал знаки спускаться. Великан спустился на землю так быстро, что почти всем зрителям показалось, словно он упал. И лишь один — единственный из всех, словно ласточка, метнулся к Урсу. Это был не кто иной, как Тик. Ему посчастливилось, так как он успел услышать несколько слов, которые Дан, смуглый румяный парень, загадочно прошептал бесшабашному акробату:

— …Нас созывает Виктор. Под каштаном возле фонтана. Иди и быстро передай девчонкам.

Слова Дана превратил Урсу в молнию, а Тика — в искру, если можно так сказать. Зрители, пораженные скоростью Урсу, расступились, давая ему дорогу, по ней триумфально промчался и Тик. А когда они вдвоем, словно ракеты, выскочили к воротам, которые защищал феноменальный Сергей, перед Тиком появился мяч, посланный неизвестно откуда и кем. Маленький сорванец в порыве высочайшего вдохновения на полном бегу неожиданно ударил мячом по воротам. Сергей даже пошевелиться не успел, только и почувствовал, как мяч просвистел у него над ухом. И тут Тик, осознав, что он сделал, остановился под радостные восклицания, напрочь забыл про Урсу. Для начала он еще раз презрительным взглядом окинул Сергея, потом глянул на присутствующих, ошеломленных тем, что произошло, ища бравого любителя пари. Тик был настроен если и не раздеть совсем дерзкого малыша, то по крайней мере снять с него носки. То есть разуть его, так как еще никому не удавалось снять носки, не сняв обувь.

— Мамочки, какой классный гол я забил! — хвалился Тик. — У всех даже дыхание сперло! Ну, скажи, анатомическая схема! Ты до сих пор считаешь, что я только хвалюсь? Посмотри на Сергея!

Удивленный и сбитый с толку таким ударом, Сергей оставил ворота. Так думал Тик, но это была только половина правды. Вторая состояла в загадочных словах, которые сказал вратарю долговязый парень, которому Тик придумал прозвище — Трясогузка.

— Черешары снова собираются. Что будем делать, Сергей?

Сергей раздумывал только миг. И сразу же ответил Трясогузке:

— Я еще покручусь здесь, а ты… Где они собираются?

— На своем месте, под каштаном возле фонтана.

— Чудесно!.. Как, ты до сих пор не понял? Они под каштаном… а ты — на каштане, болван! Бегом!

Урсу остановился так внезапно, что едва не полетел кубарем. Он увидел перед собой на скамье, которая пряталась в тени каштана, двух девчат. Одна черноволосая, почти бледная, с длинными косами, которые свисали на грудь, с мечтательными, спокойными глазами; вторая белокурая, с подстриженными по-мальчишески волосами, резкими уверенными движениями, с некоторой резкостью и в голосе, и в поведении, в отличие от своей кроткой подруги. С этой точки зрения они были полнейшей противоположностью одна другой.

Белокурая девушка, которой очень подходило ее имя — Лучия, холодно глянула на онемевшего посланца:

— Ты словно попал под циклон из Японского моря. Что произошло?

Урсу избегал ее взгляда. Немного растерявшись, он пробормотал:

— Дан сказал, что Виктор добыл, в конце концов, карту…

Обе девушки вздрогнули. Мария, черноволосая, с длинными лоснящимися косами, ловко соскочила со скамьи.

— Карта! — Это слово на миг пробудило ее мечты. — Лучия! Ты понимаешь?

Лучия тотчас изменилась. Она стала строгая, педантичная, словно неуверенная учительница:

— Послушайте меня секунду и не теряйте спокойствия. Я буду заниматься третичным периодом. Сама очень быстро поставлю все на место. Четвертичный, если вы ничего не имеете против, я могла бы скопировать вместе с Даном.

Растерянная Мария попробовала запротестовать:

— Лучия! Ты разве не понимаешь, что…

— Понимаю, даже очень хорошо понимаю. Думаю, что ты не понимаешь. Так как очень быстро падаешь духом. Смотри, лишь бы ты была спокойная, я обещаю, что помогу Урсу, если ему, конечно, нужна будет моя помощь. Карта четвертичного периода довольно хорошо воспроизведена в учебнике. Сергей! У тебя есть при себе учебник?

При этих словах Лучия медленно, почти лениво повернула в сторону голову. Там, на краешке скамьи, спрятавшись за молоденьким тополем, Сергей внимательно читал какую-то книжку, или точнее, как очень быстро поняли трое черешар, притворялся, что углубился в чтение. Обозленный, что его так быстро разоблачили, неудачник — шпион рыкнул на нее:

— Нет у меня никакого учебника, а если бы даже был, то все равно я не дал бы его вам. Так!

Когда Сергей исчез в толпе учеников, Лучия начала укорять своих друзей: