— Привет, Лекси, — сказал Деррек, похлопав её по голове, когда она вылезла из машины и уцепилась за его ногу. Этими жестами они обменивались каждый раз, когда видели друг друга.

— У тебя потрясающий дом, — сказала Сэнди. — Элегантное каменное строение. Великое и с перебором... как его хозяин, — сказала ему Сэнди, обходя машину сзади, чтобы достать из багажника вещи.

— Спасибо, — ответил он. — Приму это за комплимент. Я сам придумал дизайн этого чудовища, — с гордостью добавил он.

Сэнди рукой прикрыла глаза от солнца, снова взглянув в сторону дома.

— Потрясающе. Ты не возражаешь, если мы с Лекси осмотримся? Или нам нужен гид?

— Чувствуйте себя как дома, — сказал он, игнорируя её комментарий о гиде.

Лекси и Сэнди сбежали раньше, чем Джилл смогла их остановить. Молчаливая минута растянулась на две, пока Джилл задавалась вопросом, что происходит в его голове. Она не могла избавиться от чувства, что он избегает зрительного контакта с ней, пока достаёт Райана из сидения.

— Ещё раз спасибо, что позволил нам использовать твой дом и приехал очень рано, чтобы дать Челси всё установить.

— Всегда пожалуйста, — ответил он.

— Насчёт прошлой ночи... — произнесла Джилл, проглотив комок в горле. — Надеюсь, всё не станет... ты знаешь...

— Джилл! Ты где? Ты мне нужна, — кричала Челси с верхней ступеньки лестницы. — Тебе нужно помочь что—нибудь принести?

— Я сейчас приду, — ответила Джилл.

Она посмотрела на Деррека, и, казалось, что он случайно посмотрел на неё впервые с прошлой ночи, и в это мгновение она поняла ответ на свой вопрос. Он не только жалеет о том, что занимался с ней любовью, но и будет притворяться, что этого никогда не было. Её сердце куда—то провалилось, будто вокруг её аорты обвилась тяжёлая цепь, которая крутила и тянула.

Райан заплакал, побуждая Деррека перейти к действиям. Он достал Райана из детского сидения и прижал его к своей груди. Затем он взял детскую сумку, и пока Джилл шла за ним к лестнице, ведущей в дом, сказал:

— Сегодня мы не могли просить лучшей погоды.

Вместо того, чтобы ответить ему, она остановилась на месте и подставила лицо солнцу, вдыхая свежий океанский воздух. Прошлой ночью Деррек Бэйлор обвивал её руками и крепко сжимал в объятиях. Они занимались любовью не один раз. Впервые в жизни она испытала, что такое "заниматься любовью". Отдавать и получать, смеяться и любить. Каждый момент был особенным. Ей никогда не удавалось испытывать такое с Томасом. У Томаса было то, что доктора называют психологической импотенцией. Его мысли и чувства не давали ему полной эрекции. Она делала всё, что в её силах, чтобы помочь ему... им... чтобы между ними двумя был этот особенный интим. Она ходила с Томасом к доктору и пробовала всё: сексуальное нижнее бельё, стриптиз, две недели один на один с сексотерапевтом после того, как он намекнул, что проблема могла быть в ней. Чёрт, она бы установила в их спальне шест, если бы он попросил, но Томас никогда не казался заинтересованным в этом.

Деррек, с другой стороны, прошлой ночью интересовался каждой частью её тела, пробуждая что—то скрытое внутри неё и заставляя осознавать, что она упустила. За одну ночь он заставил её почувствовать, будто она вслепую забралась на вершину Килиманджаро. Он поднял её на новые вершины, о существовании которых она не имела понятия. Он держал её и смотрел ей в глаза, когда они оба кончали, и она была уверена, что родилась заново.

До сих пор.

— Что—то не так? — спросил он у неё, вырывая её из транса.

Она нацепила на лицо счастливую маску.

— Не глупи, — соврала она. — Всё превосходно.

Последние два часа внутри у Деррека всё сворачивалось и крутилось каждый раз, когда он бросал взгляд в сторону Джилл. Он чертовски хорошо понимал, что уходить от неё во тьме ночи без единого слова было грубо, но не знал, что делать. Ему нужно поговорить с ней, но что он ей скажет? "Прошлая ночь была самой потрясающей в моей жизни. Ты невероятная женщина и очень красивая. Каждый раз просыпаясь, я сразу думаю о тебе. Закат, рассвет... я думаю о тебе. Я смотрю на своего сына... и вижу тебя. Даже прямо сейчас, на другом конце комнаты я слышу тебя… и мне снова хочется почувствовать тебя в своих руках. И всё же я не уверен, что ты — единственная женщина у меня на уме. Это возможно — любить двух женщин?"

— Хорошо, дамы, вы знаете правила, — произнесла Джилл.

Его дом до краёв был заполнен людьми.

Он заметил, что Джилл постоянно смотрит в сторону входной двери. Сегодня она готовит ужин для своих родителей, но перед ужином её родители обещали приехать в Малибу, чтобы познакомиться с семьёй Деррека и увидеть свою дочь.

Три женщины, выбранные для участия в Ежедневном женском кулинарном поединке, приехали двадцать минут назад. Челси привезла всё, что им было нужно для подготовки кухни к поединку.

Также к веселью присоединились мать и отец Деррека, которые приехали вскоре после Джилл и Сэнди. Это же касалось двух сестёр Деррека и его братьев—близнецов, Брэда и Клиффа. День, проведенный с семьёй Бэйлор, был как участие в воссоединении, все вели себя так, будто последний раз видели друг друга много лет назад. Челси уже фотографировала и ещё показывала юному фотографу—новичку, как что делать. Женщинам, которые пришли готовить, всем было за пятьдесят, и на всех были одинаковые красные фартуки с надписью "Еда для всех" большими буквами. Они были готовы и ждали на кухне Деррека, которая была размером с ресторан.

— У вас есть двадцать минут, чтобы приготовить свои закуски, — сказала дамам Джилл. — В число судей буду входить я сама, моя мама, прекрасная миссис Гаррисон, которая приехала из самого Нью—Йорка, — усмехнулась она и показала на свою маму, которая как раз прошла через дверь и казалась взволнованной, — и очаровательная миссис Бэйлор, мама звезды НФЛ Деррека Бэйлора, с которым большинство из вас уже познакомилось. Как вы знаете, победитель этого поединка будет на обложке следующего выпуска журнала "Еда для всех".

Одна из поваров подняла руку.

— У меня есть вопрос.

— Вперёд, миссис Мёрнэйн.

— Здесь только две духовки, а нас трое.

— Из—за внезапной перемены места, — произнесла Джилл, — время готовки не будет включаться в двадцать минут, которые даны вам на подготовку.

— Кто будет пользоваться духовкой первым? — донимала миссис Мёрнэйн.

Джилл пыталась игнорировать пульсацию, которая пробиралась к её черепу.

— Когда двадцать минут истекут, — сказала Джилл, — время не будет иметь значения. Но если вам от этого будет легче, вы можете первой поставить в духовку свой противень.

На одной из дам был высокий, белый, поварской европейский колпак, и она покачала головой, из—за чего колпак наклонился вправо.

— Простите, — сказала она, — я уже включила её.

Джилл нахмурилась.

— Что включила?

— Эту духовку.

— Тогда хорошо, миссис Мёрнэйн воспользуется той, которая на другой стороне.

Женщина с заплетёнными в косу седеющими волосами покачала головой точно так же, как женщина с колпаком.

— Нет. Простите. Она занята.

Деррек отдал Райана своей маме и встал рядом с Джилл. Он указал во двор в сторону бассейна.

— В гостевом домике есть ещё одна кухня. Я отнесу противень миссис Мёрнэйн туда, когда она будет готова.

Миссис Мёрнэйн выглядела неудовлетворённой.

— Кухня включает в себя ультрасовременную духовку, — добавил Деррек, — одну из этих высокоэффективных духовок "Бош", о которой мечтают все женщины города.

Джилл было интересно, придумал ли он это только что или был знатоком кухонного оборудования.

— Ладно, — ответила миссис Мёрнэйн, сжав губы. — Пожалуйста, сбегайте сейчас туда, — сказала она Дерреку, — и поставьте температуру триста пятьдесят градусов.

Женщина с седеющими волосами нахмурилась, прежде чем наклониться и поближе взглянуть на свою духовку.