Послышался тихий скрип и двери начали закрываться. Каким образом это происходило без участия людей, ахеронец не знал. Он лишь предположил, что в них присутствовал какой-то механизм, которым управляли слуги, находившиеся за стенами приемной комнаты.

После того, как с лязгом затворились громоздкие ставни, чернокожие подвели Орадо к позолоченным дверям, ведущим, судя по всему, в тронный зал. Затворы эти были наполнены изображениями такого характера, что Орадо почувствовал подступавший к горлу тошнотворный ком. Все эти образы как будто излучали из себя зловещую ауру и безмерную ненависть ко всему живому. Молодой человек видел рисунки ритуальных человеческих жертвоприношений и совокупляющихся существ, которых нельзя было назвать людьми ни при каких обстоятельствах. Здесь же, на дверях бывший веналий обнаружил изображения чудовищных тварей, виденных им некогда на древних свитках. Мысль о том, что столь омерзительные существа и правда служили объектами поклонения стигийских жрецов, вовсе не казалась Орадо фантастической.

С замиранием сердца он наблюдал за тем, как таинственный механизм открывал проход в полупустое, темное помещение - самое сердце стигийских пустынь. А потом сделал шаг вперед...

Бледнокожий правитель темных песков и черных вод Стикса, выглядел именно так, как его описывала людская молва. На черном троне, в тени уродливых горгулий сидел изможденный, костлявый старик, увешанный золотыми драгоценностями, словно какой-нибудь дорвавшийся до красивых безделушек дикарь. Тело старика было покрыто золотой пыльцой, отчего сам Владыка Вселенной напоминал больше разукрашенную куклу, нежели человека. Орадо невольно вспомнил Тутхамона - царя восточных стигийских земель, правителя Луксора и невольно улыбнулся, сравнивая амбициозного поджарого парня с этой, казалось, готовой рассыпаться на части, развалиной. Исходила, впрочем, от владыки пустынь какая-то неподдающаяся осмыслению сила, в равной степени, как привлекательная, так и опасная.

- Так что же, ты и есть тот самый Орадо Кастильский? - поинтересовался Амен-Каури.

Ахеронец ответил не сразу. Он не упустил возможность рассмотреть тронный зал так, как позволяли ему обстоятельства. В полутьме, на стенах, Орадо увидел гобелены, с изображениями небывалых животных, а по обеим сторонам от себя обнаружил гигантские каменные фигуры, наравне с мрачными колоннами, подпиравшие руками каменный свод. В стенах, облицованных разноцветным мрамором, молодой человек заметил глубокие ниши, в которых находились какие-то неподвижные куклы... Боги милосердные, то были скелеты!

- Имею честь..., - перестав разглядывать стены зала, произнес он, после чего склонил голову, в знак своего почтения.

Амен-Каури чуть приподнял вверх длинный золотой жезл, выполненный в виде змеи, потом приподнялся, разглядывая молодого человека. В его немигающих глазах Орадо видел спокойствие и безмятежность. Может быть, правитель западных стигийских земель находился под воздействием влияющего на психику наркотического вещества. Ничего удивительного в том не было, если учитывать, что весь дворец пропах благовониями, содержащими в себе ароматы невесть каких растений, а оракулы вводили себя в транс курительными смесями прямо в галерее, у статуй звероподобных богов.

- Честь? - промолвил старик, обращаясь к чернокожему гиганту, стоявшему у Орадо за спиной. - Нас не обманывает слух? Этот оборванец говорит о чести?

- Он это говорит, великий государь, - отозвался страж.

- Наглец, наглец... Верно говорят, манерам хорошим не обучен, на язык не сдержан. А все туда же..., - старик перевел взор на Орадо. - Много ли ты знаешь о чести, варвар?

- Мой род очень древен и очень знатен, государь. По материнской линии он восходит к правителям городов Грондара... Вы, без сомнения слышали обо мне и знаете меня как скромного библиотекаря, хранителя ключей от потерянных книг.

- Мы слышали. Как, впрочем, не слыхать... Многие слышали об Орадо Кастильском. - Правда ли, что ты некоторое время занимал должность веналия, в какой-то приграничной крепости?

- Был, государь. Только той крепости уже нет. Объединившиеся племена сожгли ее. Вырезали практически всех. Мужчин, женщин, детей и стариков...

- Сожгли, говоришь? Еще двести лет назад такого быть не могло, - прошептал старик. - Дикари и близко не подходили к пограничным крепостям, потому, что боялись. А теперь у них нет былого страха... Впрочем, речь не о них. О тебе. Известно ли тебе, что в этом городе сыщется немало твоих врагов, которые предпочли бы видеть твою голову на пике, у Священных ворот?

- Я только два раза бывал в этих краях и почти никого тут не знаю. Но если вы говорите, что в Кеми у меня есть недруги, то я поверю вам. Я буду осторожен...

- Это, если тебя не повесят, - резко произнес Амен-Каури. - О тебе ходят дурные слухи, чужестранец. Говорят, что ты нарушаешь покой мертвых. Ты знаешь, что мы делаем с теми людьми, которые грабят могилы наших предков?

Темнокожий охранник подошел к ахеронцу ближе на один шаг и коснулся своим мечом плеча молодого человека.

- Как не знать..., - промолвил Орадо, бледнея от страха. Только теперь он заметил в темноте, за троном, тонкую, девичью фигуру. Аки-Ваша, как и следовало ожидать, не упустила возможности посмотреть на унижение человека, которого сама же и обманула. - Но ведь я не являюсь ни грабителем, ни чернокнижником, что возвращает подобие жизни в мертвую плоть. Если вы пожелаете выслушать меня...

- О, прошу..., - старик улыбнулся. - Времени у нас много. Ночь - прекрасное время для того, чтобы рассказывать сказки, не правда ли?

- В таком случае, мне, пожалуй, найдется, что рассказать вам, великий государь. Но, если ваше величество желает услышать от меня каких-то признаний, то напрасно. Я пришел на эту землю с благими намереньями и все, что я делаю, не идет в разрез с помыслами богов.

- Мы ничего не знаем о помыслах истинных богов, поскольку не видели пока еще ни одного из них. И ни один из них не выражал Змеиному Трону свою волю через посредников. Однако, дела людей очень часто идут вразрез если не с волей богов, то с законами, установленными земными царями. И один из этих законов касается запретных территорий, на которые не должна ступать нога человека. Ты нарушил этот закон. Ты ведь ходил на запретные территории, человек?

- Ходил, государь.

- Значит, ты не меньший еретик, чем мы, - устало промолвил старый монарх. - Ересь, впрочем, расцветает повсюду в этом городе. Нам довелось услышать от своей дочери, что ты оскверняешь усыпальницы колдовскими обрядами. Признайся, что ты правда рисуешь на полах какие-то знаки, воскрешаешь убитых тобой же людей...

Орадо не ответил. Поразмыслив, он понял: откровение ни к чему хорошему не приведет. Еще раз молодой человек недобрым словом помянул в мыслях вероломную дочь старого стигийского царька.

- Взываю к вашей милости, - прошептал Орадо. - Взываю к справедливости всех известных мне богов...

- Справедливости богов? - Амен-Каури усмехнулся. Он указал на ниши в стенах, в которых виднелись человеческие скелеты. - Они тоже надеялись на справедливость своих богов. А теперь украшают зал своими костями. Ты хочешь оказаться среди них, мальчишка? Не хочешь... Видим. Мы хотим, чтобы ты знал, что боги глухи к человеческим мольбам и справедливости, поскольку и сами человечны. А если бы было иначе, то разве отвернулись бы мы от звероликих? - он немного помолчал, разглядывая змеиную голову на посохе, что держал в руках, потом заговорил снова. - Допустим, что мы неправы..., - Старик осекся, поскольку за спиной Орадо охнул темнокожий страж. - Мы сказали, что это допустимо, но это вовсе не обозначает, что не ошибается кто-то другой. Предположим, что где-то там, за гранью времени и пространства есть всесильные, незримые судьи. Если же это так, то почему ты, зная о божественной справедливости, не чувствуешь, как твое сердце разрывается от страха за свою душу? Ведь ты же взываешь к ним, к этим суровым и беспристрастным арбитрам.