Присев возле каменного изваяния, Орадо коснулся горячего песка рукой, набрал его в ладонь.

- Прошу тебя, покажи мне ее, великий Ашур, - прошептал молодой человек, выпуская песок из своей ладони. И, в ответ на его просьбу, падающие песчинки закружились в воздухе, сформировав силуэт всадницы, удаляющейся от усыпальницы на запад, в сторону блистательного города Кеми. Всего какой-то миг то изображение висело в воздухе, после чего, подхваченные легким порывом ветра, песчинки унеслись куда-то прочь. Должно быть, стигийка отправилась к главной торговой дороге, до которой было менее двух часов пешего пути. По здешним меркам - совсем немного.

Орадо открыл походную фляжку, плеснул часть ее содержимого на свою голову, потом обратил свое внимание на заходящий за горизонт красноватый, колеблющийся в легкой зыбке глаз Солнцеликого. Даже уходя на покой, тот, казалось, прилагал все усилия к тому, чтобы сжечь это нечестивое место. Кто знает, может быть и правы жрецы Митры, убеждая всех, что вовсе не огненный шар освещает землю после ухода ночи, а сам суровый, справедливый бог восходит над землей, испепеляя своими лучами всякого рода погань, не успевшую спрятаться от его взора.

С такими рассуждениями, ахеронец обвязал вокруг головы припасенный для таки случаев платок, принялся взбираться на высокий бархан, нависший над древней гробницей. Оказавшись наверху, он попытался найти взглядом старую, заброшенную дорогу, что тянулась до самого Кеми. Мало кто теперь ходил сим путем до портового города, поскольку оазиса, что прежде привлекал в эти места путников, уже давно не существовало. Черная магия, исходящая от некрополя, погубила всякую зелень, осушила и погребла под песками пруд. Лишь редкий путник ныне показывался на старой дороге, не ведая об опасностях, что скрывала раскаленная солнечными лучами мрачная пустыня.

Еще раз взглянув на старую усыпальницу, Орадо уважительно махнул ей на прощание рукой, после чего побрел на запад, надеясь еще до ночи повстречать какой-нибудь торговый караван, с которым мог бы дойти до городских ворот.

Пройти ему, впрочем, удалось всего несколько десятков шагов, прежде чем откуда-то (должно быть, из-за ближайшего бархана), послышалось негромкое шипение. Таким образом, чаще всего шипят разъяренные ползучие гады, после того, как на них наступают неловкие путники. Единственными же тварями в этом месте, способными издавать такого рода звуки, были дюнные драконы - любимые зверушки всадников пустыни.

Орадо остановился, принялся беспокойно оглядываться по сторонам. Когда же, всего в десяти шагах от него, прямо с бархана начал осыпаться песок, ахеронец понял, что оказался прав.

Дюнный дракон, освободив передние лапы, начал вытягивать из песка прочие части своего тела. Древняя, как сам мир тварь, пережиток прошлых эпох, медленно двинулось к Орадо, покачивая треугольной головой. На спине у нее молодой человек увидел седло, на котором поблескивала золотая эмблема правителя Западного Стигийского царства.

- Эй, усталый путник! - прокричал кто-то из-за спины ахеронца. Он обернулся и увидел облаченного в легкие доспехи, темнокожего человека, сидевшего на вершине того бархана, с которого только что спустился сам. - Куда ты держишь свой путь? Уж не к торговой ли дороге?

- Да, друг мой, - ответил Орадо, сложив руки в знаке приветствия. - Я направляюсь к блистательному городу.

- Со стороны мертвого города ты идешь, - резко произнес страж пустыни. Он вытянул руку, указал на восток. - Вон оттуда. Из запретного места.

Орадо не ответил. Да и не нашлось у него слов для ответа.

Когда дюнный дракон, приблизился к бывшему веналию и коснулся его плеча раздвоенным языком, ахеронец поморщился от отвращения, однако не решился даже пошевелиться. Молодой человек знал, что дерзни он сделать хоть одно резкое движение, грозное животное, стоявшее за его спиной, просто-напросто оторвет ему голову.

- Как тебя зовут, чужестранец? - спросил стигиец.

- Меня зовут Орадо.

- А, так это мы тебя ждем, - темнокожий воин встал на ноги и принялся стряхивать с себя песок. - Не двигайся. Я сейчас спущусь к тебе, чужестранец.

- Как вы сказали? Вы ждете меня?

- По приказу его величества Амен-Каури, царя объединенных городов западной Стигии, правителя вселенной и владыки поднебесного народа, я должен тебя задержать и проводить во дворец. Не двигайся, повторяю, - Страж Пустыни подошел к Орадо. - Отдай мне свое оружие.

Ахеронец помедлил, оценивая свои шансы на победу в том случае, если бы он вздумал оказать сопротивление. Услышав же, где-то позади себя фырканье еще одного дюнного дракона, он мысленно проклял всех стигийцев на свете, после чего вытянул из ножен меч и протянул его стражнику.

Об этом жутком пустынном крае рассказывали многое. Путешественники говорили о нем часто с упоением от увиденных причуд, но еще чаще с неприязнью в голосе, или с ужасом. Но ни один человек, побывавший в Стигии, не рассуждал об этой стране с равнодушием.

Государство, разделяемое великой рекой, по праву называлось древнейшим из всех, ныне существующих. Это была цивилизация, возникшая на руинах королевств древности, от которых в памяти людей остались только легенды. В то время, когда по бесплодным восточным землям Турийского континента кочевали дикие племена кочевников, а к северу от Стикса вели кровавые междоусобные войны потомки древних народов, уцелевших после страшного катаклизма, на берегах черных вод уже возводились святилища ревнивого змееликого бога. Здесь, на плодородных равнинах, процветали сельское хозяйство, ремесла и литература, но в песках, возле величественных священных пирамид, построенных еще в допотопные времена, проводились кровавые, страшные ритуалы. Черные храмы, о которых не без содрогания говорили странники, во множестве наполняли стигийские города, главным из которых считался портовый Кеми - место паломничества для последователей Сета, вместилище многочисленных пороков и безграничного греха.

В здешних местах даже песок был темным от безграничного зла, исходящего от древних усыпальниц и храмов. Тут совершали свои страшные обряды жрецы демонических существ, что вызывались из бездны посредством человеческих жертвоприношений. Древние хищные твари, что выползали по ночам на берег из топей и священной реки, почитались во мрачных стигийских храмах наравне с божествами.

Стараясь не задерживаться в пути, Стражи Пустыни погоняли своих ящериц по широкой дороге, выложенной белым камнем. Они двигались мимо убогих глинобитных хижин, в которых находили пристанище паломники, мимо костров, что жгли караванщики, не успевшие войти в город засветло, мимо святилищ, посвященных странным, звероподобным божествам.

Сидевший на спине у одного из Дюнных драконов Орадо, морщился от запаха нечистот, коих вдоль дороги было неисчислимое множество. Зажимая платком нос, он вертел головой по сторонам, разглядывая местность. Ночная пустыня, казалось, жила своей жизнью, сильно отличавшейся от той, какую вели твари дневные. Бывший веналий замечал огромных крыс, бегавших промеж ветхих строений, видел низеньких лошадей и уродливых одногорбых верблюдов, привязанных к стойлам. Вблизи костров, у которых грелись люди, ахеронец наблюдал, как перетаптываются с ноги на ногу гигантские слоны и покачивают головами чудные, бескрылые птицы, ростом своим превышавшие самого высокого из мужчин. В то же время, со стороны Стикса доносились крики каких-то неведомых животных, с которыми Орадо встречаться отчего-то не хотелось.

Когда же, далеко на западе показались стены блистательного города, молодой человек почувствовал, как ужас заползает в его душу, ибо сама непроглядная пучина ночи, казалось, встречала Стражей Пустыни. То была тьма, порожденная тенью нависшей над городом пирамиды. Как будто почувствовав страх ахеронца, ящерица, на которой он сидел, остановилась, выгнула спину. Сдвинуть ее с места смог только один из следовавших за Орадо охранников, хлестнувший животное плетью по хвосту. Подчиняясь приказанию, зверюга снова зашагала вперед, тяжело переставляя лапы по потрескавшемуся от жары и времени мрамору.