Моника и Роб огляделись вокруг в поисках его друзей, но не увидели никого, кто бы его ожидал.

— Да, выходной помог, — сказала она. — Ох, Эван, это Роб. Роб, это Эван.

Эван подошёл ближе, явно наслаждаясь тем, как он возвышается над сидящим мужчиной. Он предложил свою руку как жест вынужденной учтивости. Это добавит ему очков в глазах Моники, если он проявит дружелюбие к её бойфренду. Роб удерживал его руку, и Эван ощутил силу его хватки. На предплечье Роба выделялись мышцы и сухожилия, пока его лицо выражало безразличие, а рука сдавливала руку Эвана.

Роб кивнул и освободил руку возможного поклонника, надеясь, что его предупреждение понятно. Она моя.

— Эван уронил меня на задницу в один из дождливых дней. Он купил мне кофеев извинение, — продолжила Моника, совсем не замечая того, что случилось между двумя мужчинами.

— Правда? — спросил Роб.

— Это было меньшее, что я мог сделать, — сообщил Эван.

Он посмотрел вокруг, сжимая руки вместе, и вернул своё внимание парочке перед ним.

— Хорошо, мне уже пора. Был рад увидеть тебя снова, Моника. Роб, приятно с тобой познакомиться.

— Аналогично, — выплюнул Роб на прощание.

Когда Эван скрылся из их поля зрения, Моника повернулась к Робу и заметила, что его взгляд до сих пор направлен в пустое пространство, где до этого находился Эван. Его голубые глаза были сужены, а лицо искажено угрожающе сердитым выражением.

— Роб? Он ушёл, и ты уже можешь перестать пробовать сломать мне руку.

Роб смог заглушить ревность и отпустил её руку. Она улыбнулась ему и потрясла пальцами, слегка преувеличивая свою боль.

— Этот парень мешок с дерьмом.

— Оу, милый, ты ревнуешь, — подразнила она. — Это так мило.

— Нет, я не ревную, — отрицал он.

Моника оседлала его колени и поцеловала в лоб, затем в нос, а затем в губы.

— Да, ты ревнуешь, но это так восхитительно. Ревность тебе к лицу.

— Ты знаешь, ты могла бы представить меня как своего бойфренда.

— Так ты мой бойфренд?

Роб пожал плечами, вдруг осознав насколько неопределенны их отношения.

— Бойфренд звучит как-то по-детски. Ты можешь быть моим партнером, моим любовником, моим особым парнем, — пропела она, изобразив это очень драматично.

Роб засмеялся, позволив своему гневу испариться.

— Без сомнения, мне не нравится этот «Эван, посещающий церковь в штанах цвета хаки». Я хочу, чтобы ты постаралась держаться от него подальше.

Моника рассмеялась и покрыла поцелуями его лицо вдоль линии волос. Она зарылась пальцами в его шевелюру и покорно улыбнулась ему.

— Он — никто. Я никогда больше не посмотрю в его сторону, — пообещала она, хотя и не могла знать, как далеко от правды это утверждение окажется.

Почти час Тристан лежал, бодрствуя и обнимая Джосси, запоминая выражение её лица во время сна. Когда она начала ворочаться, он поцеловал её в макушку и вдохнул её запах. Он находил её опьяняющей.

— Доброе утро, — прошептал он, его губы до сих пор прижимались к её волосам.

Джосси захныкала в ответ и сжала его крепче. Идеально, она думала, что всё идеально. Её изумило, что она так неожиданно заснула и какой полностью удовлетворенной она себя сейчас чувствовала.

— Фаза быстрого сна составляет только двадцать пять процентов от всего нашего сна, но у тебя, кажется, она длится дольше. Ты помнишь свои сны?

— Раньше я видела те лица, твоё, моих родителей, но сейчас я не помню ничего из того, что мне снилось. Я могу поспорить, что большинство моих снов о тебе.

— Я надеюсь, что это так, — ответил он, пробежав пальцами по изгибам её спины. — Джосси?

— Да?

— Ты когда-нибудь хотела узнать о своей жизни до амнезии?

— Иногда я думала, что хочу узнать, но я так боялась столкнуться лицом к лицу с моим прошлым. Вдруг оно ещё хуже, чем то, что я помню? И я была счастлива оставить всё, как есть. Я могла представлять, что это была хорошая жизнь.

— Это была хорошая жизнь, — подтвердил Тристан.

— Благодаря тебе, я теперь об этом знаю, — ответила она, улыбаясь.

— Когда нам было по тринадцать лет, ты заставила меня пойти с тобой в кино на «Историю рыцаря». Ты сходила с ума по Хиту Леджеру. Я умолял тебя пойти на «Приключения Джо Грязнули». Я даже не мог представить, как буду сидеть два часа в кинотеатре и смотреть, как ты вздыхаешь и пускаешь слюни по этому парню.

Джосси рассмеялась.

— Что ж, он был красивым. Я очень расстроилась, когда узнала о его смерти.

— В любом случае, я сдался и пошёл смотреть твой фильм. Ты говорила и говорила, насколько этот парень привлекателен. Я так ревновал, — рассказал Тристан, вспоминая и смеясь. — Хотя в дальнейшем это сыграло мне на руку.

Джосси подняла голову и уткнулась подбородком в его грудь.

— Каким образом?

— После того как фильм закончился, ты так распалилась, что затащила меня в книжный магазин и прямо-таки накинулась на меня в секции с книгами из серии «помоги себе сам».

— Я накинулась на тебя?

— Да, накинулась. Это наверно был единственный раз в моей жизни, когда я не обратил никакого внимания на книги. Запахи типографской бумаги и твоих духов смешались, полки впивались в моё тело, а мои руки расположились в задних карманах твоих джинсов. Мы целовались до тех пор, пока один из сотрудников магазина не заметил нас. Ты оставила мне мой первый засос и впервые дала мне потрогать твою грудь. По стандартам тринадцатилетнего парня, это просто грандиозно.

Джосси засмеялась и снова положила голову на его грудь, мечтая, чтобы она тоже могла вспомнить тот эпизод. Она хотела видеть его юное лицо, удивлённое её агрессивным поведением. Но больше всего она желала той связи с мальчиком, который разделил с ней так много всего впервые.

— И той же ночью моя мама застала меня онанирующим, — добавил Тристан.

— О, не может быть!

— Да, это травмирующий эпизод. Я не мог смотреть ей в глаза весь следующий месяц.

Она позволила пальцам очертить его ребра, отбивая на них плавный ритм, как на клавишах пианино.

— Останься со мной на неделю, — прошептала она.

— Не могу. Чем быстрее я пойму, что происходит, тем быстрее ты будешь в безопасности.

— Пять дней? — умоляла Джосси, оставив поцелуй поверх татуировки красно-синего анатомически правильного сердца, расположенной на его груди. — Представь, как много раз мы сможем сделать это за пять дней, — дразнила она, двигая обнаженным телом рядом с ним.

— Один день, — торговался он, стараясь не поддаться её чарам.

— Три, — противостояла Джосси, нежно покусывая линию его челюсти.

Её пальцы двинулись вниз по его телу, под простыню, очерчивая невидимые линии под его пупком. Она опустила руку ниже и мягкими и нежными движениями дотрагивалась до него там, где он желал этого больше всего.

— Договорились, — едва смог произнести Тристан.

Джосси триумфально ухмыльнулась и поцеловала его в губы. Он улыбнулся и снова прижался к её губам, желая поглотить её. Теперь, когда он отведал этой сладкой плоти, он никогда бы не согласился на что-то меньшее.

Джосси переместила бедра. Обычно она ощущала свою власть, когда добивалась желанной физической реакции от мужчин, которых покоряла. Джосси опьяняло могущество обольщения. С Тристаном это было по-другому. Его тело двигалось под её телом, и даже только один вкус его солёной татуированной кожи приводил её в состояние эйфории. Она была рада отказаться от власти, чтобы остаться с ним.

Тристан сел, держа Джосси в своих руках. Её ноги оседлали его колени, и она обернула руки вокруг его плеч. Кожа к коже, они держали друг друга в тёплых объятьях, объединяя дыхание и желая навсегда остаться в этом моменте.

— Можем мы остаться в этом положении на следующие три дня? — спросил Тристан, потянувшись за её спиной к шторам, чтобы отдернуть их.

Яркий утренний свет проник в комнату, освещая их сплетённые тела, словно прожектор. Взъерошенные волосы Джосси отливали огненно-красным в ярко белом цвете, волнистые завитки выглядели, как пламя. Она всматривалась в его глаза, обычно темно изумрудные, но в солнечном свете они становились цвета весенней травы. Щетина на его лице давала красивую тень, которая как будто была нанесена карандашом.