— Мой отец — врач. Доктору Даниелю Фоллбруку всегда нравилось красочно демонстрировать мне свои способности.

— Повезло мне, — сказала она.

— Повезло мне, — повторил он.

Тишина окутала их, пока они сидели в послесвечении воспоминаний о прошлых днях. Тристану нравилось, как тихо здесь было, ничто не могло отвлечь их друг от друга. Джосси вздохнула и посмотрела на настенные часы, она задумалась, как долго ещё Тристан пробудет с ней.

— Мы поссорились с тобой на следующий день, потому что ты считала, что искусственное дыхание стало твоим первым поцелуем, а я убеждал тебя, что это была медицинская процедура. — Тристан засмеялся, вспоминая это, — Ты была такой упрямой. Но я заставил тебя замолчать.

— Как?

— Я поцеловал тебя и сказал, что вот это твой первый поцелуй. Ты не стала возражать.

Джосси наклонила голову, румянец появился на её щеках в ответ на его озорную ухмылку. Тристан знал, как пробиться сквозь её непреклонность, как найти в ней, хотя бы на мгновение, ту юную девочку, которой она была когда-то.

Джосси кончиком пальца стала рисовать линию на его коже, начав от запястья, она повела её вверх по руке, пока изображение не исчезло под рукавом. Ей нравилось прослеживать такие траектории на его коже, задумываясь о том, где она могла бы закончить. Она остановилась на «олдскульной» татуировке, изображающей паучьи паутины и неестественно яркие красные огни перед очертанием серой коры большого дуба.

— Расскажи мне про эту татуировку, — попросила она, показывая на рисунок на внутренней стороне его предплечья.

— Это дерево в саду позади моего дома, на котором мы с тобой практически жили. Это было место, где мы с тобой играли и тусовались. Мы залезали на него, чтобы шпионить за моими соседями или целоваться.

Кончики пальцев Джосси двигались по переплетающимся веткам, как будто она чувствовала шершавую кору под своими прикосновениями.

— Ты посвятил её нам, — сказала Джосси, показываю на татуировку.

— Я посвятил её тебе, — поправил её Тристан, представляя её смеющееся лицо, покрытое точками света и теней под ветками их дерева.

Она положила голову на свои колени. Джосси знала, что с Тристаном она вступает на неизвестную ей территорию. Она видела доброту в его глазах. Его самоотверженность заставляла Джосси сходить с ума от ощущения, что она недостойна его. И так легко было сейчас потерять себя в его воспоминаниях, укрывшись в этой квартире, как в коконе.

Роб припарковался и заглушил двигатель. Крайне редко ему удавалось найти место для парковки так близко к дому. Он забрал четыре пакета с продуктами и прошел полквартала до своей двери. Солнце светило, воздух был прохладным, с солёным привкусом. Когда в округе совсем тихо, отсюда даже можно услышать шум набегающих на берег волн. Ему нравилось жить рядом с пляжем.

— Хэй, друг. Как твои дела? — спросил один из его соседей.

Мужчина стоял в тени раскачивающейся под ветром пальмы. На нём были только плавательные шорты, обычная форма одежды для жителей пляжных районов. Соседи Роба были довольно приятными людьми — престарелые хиппи, зарабатывающие на жизнь настенной живописью и обучением туристов серфингу.

— Спасибо, всё хорошо, — ответил он.

Ему пришлось поставить пакеты на крыльцо, пока он пытался наощупь найти ключи от дома. Всё это время Роб ощущал на себе взгляд соседа.

— Продукты? — уточнил сосед, — Мужик, я такой голодный.

Роб кивнул в ответ и вставил ключ в замочную скважину. Он обдумывал варианты — отдать часть продуктов или пригласить соседа на обед? Ему пока не доводилось угощать закусками своих обкуренных соседей, может здесь есть что-то вроде местных правил и обычаев. Роб не знал. Зайдя внутрь, он порадовался, что со своей стороны ему больше не надо поддерживать этот неловкий разговор.

Совсем недавно приехав в этот город на Западном побережье, Роб Неттлес пока не чувствовал себя здесь как дома. Основной причиной этого переезда была работа, а именно продвижение на более высокооплачиваемую должность. И он не стал думать дважды, когда решил покинуть свой предыдущий дом.

Он поселился в небольшом пляжном районе недалеко от города и пытался ассимилироваться среди местных жителей. Местное сообщество состояло из людей свободных духом, поддерживающих только местный бизнес, благожелательно относящихся к большому количеству бродяг, населяющих этот район. За четыре недели пребывания здесь он стал заядлым любителем аутентичной мексиканской кухни и научился определять места, где можно найти хорошее импортное пиво. В этом выразилась вся степень его адаптации к здешней жизни.

На закате он обычно прогуливался по небольшому кварталу по направлению к пляжу. Он просто садился на песок и смотрел, как солнце скрывается за горизонтом, ему это нравилось. Робу было интересно, вызывает ли это зрелище у людей, проживших здесь многие годы, те же чувства, что и у него. Он не мог себе представить, что это не так, лишь принять на веру. Сан-Диего казался ему живым, как будто этот процветающий мегаполис признал в нём своего человека и приютил его.

Он был в нескольких крупнейших городах Соединенных Штатов, но этот город отличался от всего, что он видел. Казалось, Тихий океан привносил в жизнь спокойствие, а город подпитывал энергией. Он чувствовал, что пройдёт не так много времени, как он приживется здесь. С его попустительским отношением к жизни и убедительным обаянием, надо быть дураком, чтобы не прижиться.

Миссисипи, место, где он провел своё детство, казалось альтернативной вселенной по сравнению с белыми песчаными пляжами Калифорнии. В его родных местах угнетающая жара и высокая влажность буквально убивали любое желание совершать прогулки по берегу. Между тем, Сан-Диего всегда мог предложить прохладный ветерок и умеренную температуру. Здесь Роб поменял свои ботинки на шлёпанцы, шляпу на неряшливую стрижку, музыку в стиле блюграсс на регги. Но до сих пор, каждый день возвращаясь в пустой дом, он чувствовал, что пока не нашел способ приспособиться к жизни здесь.

Так было до тех пор, пока он не познакомился с женщиной по имени Моника Темплтон. Всего за несколько минут ей удалось перевернуть его мир, заставить отказаться от всех доводов рассудка. Он буквально снял свою оборону и впустил её внутрь. Он не предполагал, что такое может с ним произойти. Так не бывает в реальной жизни. Не настолько быстро.

Через двадцать четыре часа после их первой встречи, он понял, как сильно ошибался. Это случилось. И это случилось с ним.

С тех пор как Тристан провёл первую ночь на диване вместе с Джосси, он ещё ни разу не выходил за порог этой квартиры. Он позвонил на работу, сослался на семейные обстоятельства и остался у неё ещё на два дня. Они бездельничали, только разговаривали и спали, и иногда он рассматривал её рисунки, пока читал. Основную часть времени они проводили за разговорами о прошлом. Слишком долго эти воспоминания покоились на заднем плане его сознания. Это вдохновляло его на то, чтобы как можно красочней рассказать Джосси о тех счастливых моментах, он практически разыгрывал перед ней целый спектакль.

Тристан опустил поднос на стол в кафетерии и занял своё место. Зачерпнул ложкой чили из тарелки.

— Где Мак? — спросил он.

— Она ушла через два часа после начала занятий, — ответил Коэн.

— Почему? Что случилось?

— Я не знаю. Эйприл рассказала про это Райану, а он мне. Эйприл была на том уроке с ней.

Тристан отодвинул свой обед и начал осматривать ряды столов в поисках Эйприл Ландри. Эта девчонка, наверно, была главной сплетницей на Юге, и если кто и мог знать все детали, то только она. Заметив её через три стола от себя, он покинул своих друзей.

— Почему Мак ушла? — выпалил он, прервав ведущуюся за столом беседу.