Когда он скрылся из поля зрения, Джосси кинула несколько купюр, включая щедрые чаевые, и собрала свой блокнот. Она встала и торопливо начала пробираться к выходу. Когда подошвы её туфель почувствовали асфальт, она смогла выдохнуть. Здесь она снова может исчезнуть. Здесь она невидимка.

Джосси повернулась в сторону дома и увидела знакомую фигуру, прислонившуюся к стене. Она с трудом вдохнула, почты задыхаясь, пока его глаза изучали её снизу вверх. Хоть и прошло немало времени, он всё равно её узнал.

— Ты, — прошептал он, сквозь клубы дыма.

Тристан бросил сигарету, потушил её кончиком ботинка и сунул руки в карманы. Перед ним стояла девушка, полная тайн и скелетов в шкафу, и он знал, насколько она одинока в этом мире. Он сделал два шага в её направлении, ожидая, что она отступит, но он ошибся.

Джосси затряслась от незнакомого ощущения. В её голове стало пусто, а ноги будто стали ватными. Он подходил всё ближе, на его красивом лице читалось предупреждение. Она не боялась его. Долгожданное воссоединение перевесило бы любую неловкость. Без задней мысли Джосси протянула к нему руку, чтобы убедиться, что он реален. Вдруг он ей просто привиделся в игре больного воображения. Она провела пальцами по его подбородку, он был как теплый камень и наждачная бумага. Наконец, она коснулась его лица. Он позволил всё это.

Тристан наклонился к её руке. Их глаза смотрели друг на друга в странной битве понимания. Их связь была неясной, но всепоглощающей. В привычном лунном свете их дыхание стало синхронным, и весь мир растворился позади. Тристан хотел что-то сказать, хоть и боялся разрушить этот прекрасный момент. Но всё-таки он воспользовался случаем.

— Я Тристан.

— Джосси, — ответила она.

Повисло долгое молчание, но оно не ощущалось неловко и было похоже на воссоединение влюбленных.

Брови Тристана в замешательстве сошлись на переносице, пока в его голове её лицо трансформировалось в другое, юное и улыбающееся. Он узнал знакомые глаза за теми темными и настороженными, что были сейчас напротив него. У него подкосились ноги, как от удара по голове, когда он признал в Джосси девочку, которая частенько преследовала его в воспоминаниях последние восемь лет.

— Ты напоминаешь мне кое-кого. МакКензи Дюлейн, — сказал он. — Но это невозможно.

Джосси опустила руку и уставилась в землю. Она давно не слышала этого имени и уже многие годы не считала себя той девочкой. Страх затаился в груди, пока она решила, сколько может открыть ему. Но что-то заставило её признаться.

— Я была ей раньше, — ответила она.

— Я думал, ты умерла…

Это была тайна Джосси — единственный якорь, связывающий её с забытым прошлым. Ради безопасности и здравого смысла она тщательно оберегала этот секрет. Его фраза «Я думал, ты умерла» застигла её врасплох. Она едва не рассмеялась над этой полуправдой. В общем-то, она уже многие годы чувствовала себя мертвой. Она просто существовала, переживая утомительные часы повседневной рутины, физическую боль и душевные раны. Много раз, особенно когда она оставалась во мраке одиночества, Джосси молилась об избавлении от этой жизни. Она не знала, остались ли её молитвы не услышанными или просто без ответа. Но сейчас это уже не имело значения, ведь она давно потеряла веру в Бога. Теперь Джосси верила лишь в то, что можно увидеть или пощупать. И сейчас она верила в Тристана.

— Я знаю тебя, — прошептал он.

Узнав её лицо по прошествии не месяцев, а целых лет, Тристан продолжал изумляться. Она больше не прикасалась к нему, но его кожа горела в тех местах, где до этого были её руки. Эта ниточка к прошлому ошеломляла и угнетала его сознание. Он по-прежнему видел в этой женщине ребенка. Так много вопросов собиралось сорваться с его языка, но он не вымолвил ни один.

— Ты ни черта не знаешь.

Не выдерживая больше тяжести момента, Джосси побежала. Она была слишком трезвой, чтобы справиться с признаниями. Понимая, что ведёт себя как трусиха, она прижала к себе сумку и побежала прочь. Она двигалась бесшумно. Она давно научилась так передвигаться, чтобы банки с краской в сумке не гремели. Девушка опустила взгляд на тротуар, на котором лучи света выглядели как трещины. Вот бы одна из этих трещин распахнулась и поглотила её.

— МакКензи! Джосси! — звал её Тристан.

Имя Джосси, прозвучавшее из его уст, оказалось отныне запятнано её трусостью.

После того как МакКензи ушла, ошеломлённый Тристан помчался в бар и заперся там в туалете. Охваченный противоречивыми эмоциями, он облокотился на раковину, чтобы не упасть. На шее выступил пот, а в ушах стучал пульс. Его тошнило, он чувствовал себя обманутым и одновременно испытывал облегчение. Глядя на отражение в зеркале, он с трудом себя узнавал: бледный, как будто обескровленный, зрачки расширены, а взгляд не может удержаться на одном месте. Глаза жгли невыплаканные слезы, и он прикусил губу, чтобы их сдержать. Он видел перед собой болезненную версию себя, незнакомца. Он выглядел как человек, только что повстречавший привидение.

— Эй, парень, ты в порядке? — спросил кто-то сзади. — Ты плохо выглядишь.

Тристан встретился в зеркале глазами с мужчиной и постарался сосредоточиться на нём.

— Это потому что я пытаюсь бороться с паникой. У меня упало давление, вызывая головокружение. А также, — Тристан остановился, чтобы вдохнуть поглубже, — мне становится трудно дышать.

Мужчина склонил голову как собака, которая пытается понять человеческую речь. Его глаза сузились в щелочки, как будто это могло помочь разобраться. Тристан опустил взгляд на раковину.

— А, ну ладно. Я тогда пойду, пожалуй...

Когда Тристан снова взглянул в зеркало, мужчина уже ушёл. Хотя бог не обделил его мозгами, Тристану не всегда легко справлялся с социальными взаимодействиями.

Он представлял собой интеллектуальную загадку за своей непроницаемой маской, медицинский феномен. Его отец называл это эйдетической памятью. Он всегда всё легко запоминал. Не было никаких проблем, чтобы запомнить все детали на фотографии или каждое слово в рассказе. Список покупок, даты и время, даже имена и лица навечно оставались в его памяти. Это не было навыком, которому бы он научился, используя мнемонические техники. Он с этим родился. Это свойство его генетики, как цвет глаз или кудрявость волос.

Повзрослев, Тристан изучил это явление, пытаясь разобраться, почему его мозг так работает. Погрузившись в папины медицинские журналы, он выяснил, что эта изучение этой способности полно противоречий. Некоторые, например, считают, что это миф.

— Миф? — кричал он.

Сидя в кожаном кресле за столом отца, он молился, чтобы стать нормальным ребёнком.

— Тристан, это не болезнь. Это необычайная способность. Считай себя одарённым. Знаешь, как, например, быть пуленепробиваемым или иметь рентгеновское зрение.

— Как Супермен? — спросил он, вытирая слёзы.

Доктор Фалбрук улыбнулся сыну и кивнул. В освещённой тёплым светом комнате, заставленной полками с книгами и семейными портретами, семилетний Тристан представлял себя героем в колготах и развевающемся плаще.

Наконец, Тристан вернулся на свое рабочее место за стойкой бара, встретив раздраженный взгляд коллеги. Он на автомате вытирал сухим полотенцем стаканы для виски, разливал напитки и открывал бутылки, но мысли его занимала только МакКензи. Накрашенные чёрные глаза, округлости груди и длинные ноги — всё это не оставляло сомнений, что девушка, которую он когда-то знал, стала женщиной.

— Тристан, — он обернулся и увидел Эрин, смотрящую на него, — я сказала, что мне нужна водка с тоником, Голубая Луна, миллион долларов и номер Райана Гослинга.

— Извини, — сказал Тристан, — всё сейчас будет. Я не смогу помочь тебе с Райаном. И почему только миллион? Чем больше у тебя будет денег, тем проще тебе будет самостоятельно достать желанный номер.