Он никогда ещё не встречал человека, который мог бы заставить его чувствовать себя настолько целостным и неполноценным в одно и то же время. Она одновременно открывала в нём и лучшее, и худшее. Она заставляла его сомневаться во всём, что он когда-либо знал, а он всё равно желал ползать у её ног и исполнять всё, что она пожелает.

Когда он простился с ней, будучи ребёнком, он даже представить не мог, что получит второй шанс. Сейчас была возможность сделать всё правильно, помочь ей восстановиться и сделать так, чтобы она привязалась к нему. Они никогда не смогут вернуть потерянные годы, но они могут начать заново, если только она позволит.

Тристан обнял Джосси, посадив её на диван. Она забралась на его колени и устроила свою голову под его подбородком. Её пальцы беспощадно впивались в его кожу. Ей казалось, что, если она позволит ему уйти, он исчезнет навсегда.

Тристан тем временем рассматривал убогую квартирку Джосси и не мог сдержать досады от того, что на каждой поверхности, на всех стенах и дверных проёмах, красовались рисунки, сделанные красками или чернилами.

— Рисунки в твоей спальне — это одно дело, Джосси. Но ты должна перестать разрисовывать свою квартиру. Ты так никогда не вернёшь свой залоговый депозит.

— Кто сказал, что я платила залоговый депозит? Я могла договориться о других условиях в случае моего отъезда.

Тристан посмотрел в её глаза.

— Я могу быть очень убедительной, когда мне это нужно. У меня есть свои методы. — Он вздрогнул от скрытого смысла её слов. — Помимо этого, мне всё здесь нравится. Может быть, я никогда отсюда не уеду. И когда я умру, то буду настолько знаменитой, что люди будут приходить сюда. Эта квартира станет чем-то вроде большого мемориала.

— Ты не умрешь в этой дерьмовой квартире, я обещаю, — сказал Тристан.

— Ты не знаешь этого, Тристан. Ты не можешь давать подобные обещания.

— Обещания — мои лучшие замыслы.

— Тогда пообещай, когда я умру, сказать про меня хорошие слова и рассказать свои истории, — сказала она.

Тристан сразу вытолкнул эту мысль из своего сознания. Для него это было бы самым жестоким и ужасным наказанием — потерять её после того, как он снова нашёл её.

— Я помню день твоих поминок в школе. Из-за высокой влажности воздуха было тяжело дышать. Это была вторая учебная неделя, и все уже разбились по своим компаниям.

Тристан глубоко вздохнул, закрыл глаза и ещё раз воспроизвёл тот день в своей памяти. Он так ясно мог представить сочувствующих учителей, взгляды сверстников.

— Они попросили меня сказать несколько слов о тебе, и сначала я отказался. Я был зол и осознавал, что эти люди не знали тебя так, как знал тебя я. Затем я понял, что хочу, чтобы они узнали тебя лучше, и, может, тогда я не буду так одинок. Я стоял перед всеми собравшимися и рассказывал, кем ты была и что значила для меня.

Джосси дотянулась до его руки и сплела свои пальцы с его. Татуировка, которая заканчивалась на запястье и оборачивалась вокруг него, заметно контрастировала с её бледной, чистой как холст, кожей. Они были двумя противоположностями и тем самым не переставали удивлять друг друга.

— МакКензи Делон была моим лучшим другом. Мы познакомились, когда нам было по семь лет. Она была сообразительной и остроумной и самой милой девочкой, которую я когда-либо встречал. Вы все помните её как скромную девочку, которая занималась даже во время ланча и никогда не вступала ни в какие клубы, но она была гораздо более глубокой. МакКензи забиралась на деревья. Она записывала свои секреты в красный дневник, который хранила под матрасом. Она любила старые черно-белые фильмы. Она часто кружилась в танце в гостиной вместе со своей мамой, включая музыку настолько громко, что тряслись стёкла в окнах. Но больше всего МакКензи любила рисовать. Портреты членов её семьи и знаменитостей покрывали стены её комнаты. Иногда она придумывала целые истории, происходившие с героями её рисунков, истории о драконах, пришельцах и супергероях. Все истории имели одну общую тему, счастливый конец. МакКензи верила в волшебство, рай и любовь. Я надеюсь, что где бы она сейчас ни была, она будет вместе со своей семьей и найдет своё собственное счастливое окончание истории.

Горло Тристана сжалось, и его рассказ закончился словами, которые он говорил, будучи подростком. Джосси до сих пор прижималась к его груди, её дыхание было медленным и равномерным. В какой-то момент он даже подумал, что она заснула.

— Я не могу поверить, что ты до сих пор помнишь ту речь, — мягко сказала она, приподнявшись так, чтобы видеть его лицо.

Он улыбнулся ей и не мог поверить, будто она думала, что он способен забыть такое.

— Я знаю, что сейчас дела идут не лучшим образом. И мы оба на данный момент находимся не в лучшем состоянии, но ты должна знать, что я здесь навсегда.

Джосси не понимала, как так сильно пострадав от любви, этот мужчина может произносить подобные слова, настолько страстные. Она видела его, на самом деле видела, и заметила, насколько ранимый он сейчас. Он так не похож на других людей, когда-либо встречавшихся на её пути. Он не умел скрывать своих чувств. И даже после всей той боли, что он вытерпел, Тристан до сих пор верил в любовь, в то время как у неё этой веры никогда не было.

Она соскользнула с его колен и переместилась на другой конец дивана, чувствуя необходимость отдалиться от него. Джосси подтянула к себе колени и крепко обхватила их руками, защитное действие, которое она усвоила за годы своей непростой жизни. В её голове разгорелась битва, борьба между тем, что ей хотелось, и тем, в чём она нуждалась.

— Тристан, я не та девочка, которую ты помнишь. Я не МакКензи. Ты влюблен в воспоминание о той, кем я была, но не в ту, кто я сейчас. Ты не знаешь меня.

— Я хочу узнать тебя, Джосси. Если только ты мне позволишь. Я хочу знать всё, — умолял он.

Она покачала головой и сжала руки в кулаки. Он никогда не захотел бы знать, кто она. Она никогда не сможет конкурировать с его воспоминаниями из их детства.

— Нет, ты не хочешь, Тристан. На самом деле никто не хочет знать такие подробности.

Тристан встал и начал мерить шагами комнату, пытаясь взять свой темперамент под контроль. Его расстраивало, что она сомневается в его словах. Его расстраивало, что она не готова доверить ему свою безопасность. Но больше всего его расстраивало, что он действительно не был уверен в том, что сможет обеспечить безопасность её жизни.

— Да, я хочу знать, — сказал он, смотря ей в глаза, бросая ей вызов. — Мне нужно знать.

Джосси вскочила с дивана, потеряв последние крупицы самообладания.

— Хорошо, Тристан. Ты хочешь знать обо всём? Я, чёрт побери, расскажу тебе. Ты хочешь знать, что когда они нашли меня, я была настолько обезвожена и истощена, что едва-едва выжила в ту ночь? Я провела немало дней в госпитале, и когда я, в конце концов, очнулась, повсюду меня окружали незнакомые люди! Ты хочешь знать, как меня отправили через всю страну в детский дом, где я никого не знала? Ты хочешь знать, как ночью, когда взрослые спали, старшие девчонки издевались надо мной, как могли, а остальные просто стояли и наблюдали. Это, чёрт возьми, то, что ты хотел знать?

Джосси кричала, она была так зла на него, она хотела остановиться, но не могла. Тристан просто качал головой, не зная, как успокоить стоявшую перед ним дрожащую девушку. Каждое высказанное слово, казалось, наносило ему удар зазубренным ножом, разрывая его сердце.

— А как насчёт того, как мне повезло, когда меня взяли в приёмную семью? Ты хочешь знать, как три года, которые я прожила там, меня держали в чулане размером девять квадратных футов, хотя наверху была отличная маленькая комната с постерами бойз бендов и разноцветными подушками? О, и я держу пари, ты хочешь знать, как те придурки били меня каждый раз, когда я говорила без разрешения.

— Нет, — прошептал он, — я не могу поверить…

— Да! Это не одна из твоих книжек, Тристан! Это моя жизнь. Это реальность.