— Проверяешь смогу ли я проявиться на фотографии?

— Несомненно.

Моя самая любимая улыбка с ямочкой вернулась, и я сделала ещё одну фотографию. Он покачал головой. Я продолжила щёлкать затвором, его выражение сменилось с улыбки на смех, и потом на приподнятые брови, которые говорили коротко и ясно "достаточно или ещё". К моменту, как мы добрались до улицы Бернсайд, я лишилась преимущества своей камеры. Но как минимум теперь у меня было нечто его для последующих поколений. Я с трудом задышала, когда осознала, что видимо мне хотелось того же, что и ему: образ навсегда.

Каждая капелька тепла покинула моё тело, когда мир снаружи растворился в образе аэропорта PDX из моего ночного кошмара. "Покончи с этим. Покончи с этим прямо сейчас, если ты хочешь пережить двадцать девять дней", этот тихий голос завыл словно гарпия. Водород, 1.008. Гелий, 4.003. Литий, 6.94...

— Мы на месте,— приглушённо произнёс Айден, ласково касаясь моего колена.

Тепло его руки растопило лёд.

— Ты в порядке? — спросил он, глубокая V-образная складка пролегла меж его бровей.

Я кивнула, зарываясь лицом в его шею, его запах успокаивал меня больше, чем периодическая таблица. Он обхватил меня руками и приподнял мою голову.

— Что-то не так? — спросил он, его наделённые сознанием глаза внимательно изучали меня.

Я поцеловала его в щеку.

— Не сейчас, пожалуйста.

Он прошептал мне на ухо:

— Ты обещала рассказать мне.

— И я расскажу. Но прямо сейчас я хочу насладиться этим чересчур дорогим днём, который ты нам купил. И сделать как можно больше фотографий.

Он кивнул и передал мне камеру, всё ещё удерживая взгляд на моём лице. Я сделала ещё один снимок с ним и один с видом на двери в магазин "Пауэлс", на которых красовалась большая красная табличка с надписью: ЗАКРЫТО НА ЧАСТНОЕ МЕРОПРИЯТИЕ.

От одного этого вида я отпихнула все свои сомнения в сторону. Вместе с самым красивым мужчиной на земле, полностью в моём распоряжении был весь "Пауэлс", а я, как идиотка, трачу своё время впустую.

— Пошли, — сказала я, выбираясь из машины.

Перемена моего настроения, должно быть, была написана на моём лице, потому что он улыбнулся. Прошептав что-то Бенсону напоследок, он выпрямился, выйдя из машины. Его глаза всё время сканировали тротуар. Затем, обняв меня за талию, он шагнул к дверям и открыл их для меня.

— После тебя, Элиза.

Я знала это место, равно как и лабораторию Дентона, несмотря на это, сегодня оно ощущалось по-новому. Было тихо, лишь спокойная концертная мелодия лилась из звуковой системы. Два сотрудника молчаливо работали у прилавка, сортируя и укладывая несметное количество книг в стопы. Запах пергамента витал в воздухе. Но наибольшее отличие было не в пустоте. А в этом особом сегодняшнем ощущении, "Пауэлс" ощущался как моя собственная история. Я сделала фотографию, несмотря даже на то, что прекрасно понимала, что никогда этого не забуду.

Поблизости от меня усмехнулся Айден.

— Ты прекрасно выглядишь, когда удивлена.

Я широко улыбнулась, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы, не заботясь о том, что могу вызвать приступ тошноты у трудолюбивых сотрудников магазина.

— Я думаю это достойно трофея "Самое Лучшее Свидание".

— Ну, это разрывает в клочья весь мой замысел о путешествии на НАСА.

Я рассмеялась и потянула его за собой в лабиринт с цветовой кодировкой "Пауэлса".

— Думаю, Флеминг организовал беседу наверху, в Пурпурной комнате.

Он следовал за мной со знанием долга, целуя меня у каждого прохода между стеллажами, в который мы заглядывали, точно так же, как он делал и у себя дома, и в "Саду Роз". Я пристально рассматривала полки, наполненные до самых краёв книгами, казалось, мои глаза были недостаточно широко раскрыты для полного обозрения всей картины. К моменту, когда я закончила свой третий обходной путь в секции Исаака Ньютона и направилась в сторону Американских научных исследований, Айден, обхватив меня за талию, потянул назад, смеясь:

— Элиза, я мог бы оказаться в затруднительном положении, но ты, похоже, слегка отвлечена.

— Ты шутишь? Это же "Пауэлс"! Самый большой независимый книжный магазин в мире. Один миллион томов, 122 тематические зоны, 3,500 подразделов и комната с редкими изданиями. Проклятье, как я смогу уделить время всему этому? — мой голос принял панические нотки.

Он снова рассмеялся.

— Может, я смогу помочь, но давай для начала встретимся с Флемингом.

— Флеминг, да, верно, хорошо. Затем новейшая химия, Менделеев, Кюри, Остин, Достоевский, Неруда, Дикинсон —

Его рот накрыл мой, унося прочь все мои мысли, и я безвольно прогнулась в его руках.

— Тогда "50 Оттенков Серого", — сдавленно рассмеялся он.

Мои щёки залило гранатово-красным румянцем.

— Умм, технически человеческие глаза могут различать порядка двухсот пятидесяти шести оттенков серого, — пробормотала я, направляясь к Пурпурной комнате, дважды споткнувшись по пути.

Найджел Флеминг ожидал нас в зоне, отведенной для подписи книг авторами, стоя у кафедры с кипой бумаг и несколькими экземплярами своей книги. Выглядел он именно так, как и на фотографиях. Невысокого роста, с небольшим животиком, с белёсыми усами, с очками наподобие защитных, и в костюме из твида. Я сфотографировала его, ощутив, как комок нервов опускается вниз по моему горлу. Чтобы сделал папа, будь он здесь?

Флеминг поднял взгляд и улыбнулся.

— Ах, вы должно быть мистер Хейл! — произнёс он своим сильным манчестеровским акцентом.

От этого звука истинный кратер развёрзся в моей груди. Рука Айдена на моей талии напряглась. Он догадался?

— Профессор, спасибо вам за согласие на эту незапланированную встречу, — сказал Айден, пожимая руку Флемингу. — Я приношу свои извинения, что не смог поговорить с вами предварительно, но мы не могли упустить шанс встретиться с вами. Ваша работа по обмену между агути-связанным протеином и проопиомеланокортином оказала огромное влияние на вот этого начинающего химика, Элизу Сноу.

Флеминг посмотрел на меня, но я была настолько ошеломлена, чтобы смотреть на кого-то ещё, кроме Айдена. Я не знаю, что было написано на моём лице, но я почувствовала кондиционированный воздух "Пауэлса" на своих миндалинах. Откуда Айден знал химические термины? Он повернулся ко мне с улыбкой, искусно изогнув свою бровь. Я моргнула и взяла себя в руки.

— Как ваши дела, профессор Флеминг? Для меня огромная честь встретить вас, сэр.

— Ух, ты! Уроженка Оксфорда! — воскликнул он, беря мою руку и рьяно пожимая её, от чего мои зубы застучали.

— Как поживаете, мисс Сноу, как поживаете! Что такая прелестная леди, как вы, делает в Портленде, штате Орегон? — живот Флеминга вздымался и опускался с каждым чрезмерно произнесённым манчестеровским гласным звуком.

— Я только что окончила Рид. Мы с моим папой использовали большую часть вашей работы по грелину и меланокортину для своей первой совместной статьи.

— Приятно это осознавать. Знаком ли я с вашим отцом?

— Питер Сноу, профессор.

— О, милая девочка, да-да, конечно. Сам лично встречал его на нескольких конференциях. Ваш отец — прекрасный химик. Мои соболезнования.

— Спасибо, профессор.

— Итак, присаживайтесь оба, и у нас состоится прекрасная беседа о дугообразных ядрах да порассуждаем о химиках, которые не верят в теорию сознательности.

Он сжал свои ладони в кулаки от воодушевления, зеркально отобразив мою хватку на руке Айдена. В свою очередь, Айден улыбался чаще, чем я видела его улыбку за всё то драгоценное время, которое провела с ним.

Мы заняли два места перед экраном проектора. Флеминг возился с пультом управления, призывая его к сотрудничеству. Я рассмеялась над тем, что даже химики подобные ему, бывают сбиты с толку американскими технологиями.

— Ах! Дело в шляпе, — воскликнул он, когда экран засветился, и Пурпурная комната погрузилась в темноту.