— Нет, — настаивал Артур, — ты не понимаешь, ведь я впервые по-настоящему стою на поверхности чужой планеты! Совсем другой мир! Жаль вот только, что он оказался такой дырой.

Триллиан, обхватив себя за плечи, дрожала и хмурилась. Она готова была поклясться, что заметила краем глаза какое-то легкое и неожиданное движение в той стороне, откуда они пришли, но когда она посмотрела в ту сторону, то увидела только корабль, неподвижно стоявший в сотне ярдов от них.

Она почувствовала облегчение, когда через секунду увидела Зафода, стоявшего на каком-то гребне и машущего им рукой. Он выглядел обрадованным, но они не слышали того, что он говорил, из-за разреженности атмосферы и из-за ветра.

Когда они подошли к гребню земляного возвышения, они увидели, что оно имеет форму кольца. Это была воронка диаметром около полутораста ярдов. По внешнему склону воронки валялись какие-то красно-черные куски. Они остановились, чтобы рассмотреть один из них. Он был мокрый и напоминал резину. Они вдруг с ужасом поняли, что это свежее китовое мясо.

Зафод ждал их на верху гребня.

— Смотрите, — сказал он, показывая внутрь воронки.

В центре лежали разбросанные останки одинокого кашалота, который прожил недостаточно долго, чтобы сожалеть о своей судьбе. Тишина нарушалась только невольными спазмами в горле Триллиан.

— Я полагаю, что нам нет смысла пытаться похоронить его? — пробормотал Артур и тут же пожалел об этом.

— Идемте, — сказал Зафод и начал спускаться в воронку.

— Туда, вниз? — спросила Триллиан с отвращением.

— Да, — ответил Зафод. — Идем, я вам кое-что покажу.

— Мы и так видим, — возразила Триллиан.

— Нет, не это, — сказал Зафод, — кое-что еще. Пошли.

Они колебались.

— Идемте же, — настаивал Зафод. — Я нашел вход вовнутрь.

— Вовнутрь? — переспросил Артур в ужасе.

— Вовнутрь планеты! Подземный ход. Кит пробил дыру, в нее мы и пройдем. Туда, где пять миллионов лет не ступала нога человека, в самую глубь времен.

Марвин снова насмешливо замычал свою песенку. Зафод дал ему пинка, и он замолчал.

Брезгливо вздрагивая, они спустились вслед за Зафодом в воронку, стараясь не глядеть на ее незадачливого создателя.

— Жизнь, — скорбно сказал Марвин. — Она может быть вам отвратительна или безразлична, но нравиться она не может.

Земля провалилась там, где упал кит, обнаружив целую сеть галерей и переходов, которые теперь были сильно завалены обломками и потрохами. Зафод начал расчищать один из проходов, но у Марвина это вышло гораздо быстрее. Сырой воздух поднимался из темных глубин, и когда Зафод посветил фонарем внутрь, мало что было видно в пыльном мраке.

— Согласно легендам, — сказал он, — магратеяне большую часть своей жизни проводили под землей.

— Почему? — спросил Артур. — Поверхность была слишком загрязнена или перенаселена?

— Нет, не думаю, — ответил Зафод. — Наверное, она им просто не нравилась.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь? — спросила его Триллиан, нервно вглядываясь во тьму. — Ведь нас уже один раз атаковали.

— Детка, я ведь сказал тебе, что на всей планете живых людей только нас четверо. Пойдем. Э-э, как тебя, землянин…

— Артур, — сказал Артур.

— Ага, давай, ты с роботом постоишь здесь, постережешь. Ладно?

— Стеречь? — не понял Артур. — От кого? Ты же сказал, что здесь никого нет.

— Ну, так, для безопасности, ладно?

— Для чьей безопасности — твоей или моей?

— Вот и молодец. Идем!

Зафод начал пробираться вниз, за ним Триллиан и Форд.

— Надеюсь, вам там будет хреново, — проворчал Артур.

— Не беспокойся, — хмуро уверил его Марвин, — конечно, будет.

Через несколько секунд они скрылись из вида.

Артур обиженно потоптался вокруг дыры, но потом решил, что могила кита — не совсем подходящее для этого место.

Марвин несколько секунд злобно смотрел на него, а затем выключился.

Зафод быстро шел по тоннелю. Он сильно нервничал, но пытался скрыть это за целеустремленностью. Он светил фонарем по сторонам. Стены были холодные на ощупь, выложенные темной плиткой, в воздухе стоял запах тления.

— Что я вам говорил? — сказал он. — Необитаемая планета… Магратея! — и он продолжил свой путь по грязному и замусоренному тоннелю.

Триллиан вспомнила лондонскую подземку, хотя там было не настолько убого.

Через определенные промежутки плитка на стенах сменялась мозаикой: это были простые угловатые узоры ярких цветов.

— Послушай, ты не знаешь, что это за странные знаки?

— Просто странные знаки, и все, — отозвался Зафод, едва оглянувшись.

Триллиан пожала плечами и поспешила за ним.

Время от времени справа и слева попадались двери, которые вели в небольшие каморки, полные, как обнаружил Форд, древнего компьютерного оборудования. Он затащил Зафода в одну из них. Триллиан вошла следом.

— Смотри, — сказал Форд, — ты утверждаешь, что это Магратея.

— Да, — ответил Зафод, — и мы слышали голос, разве нет?

— Допустим, я поверил, что это Магратея… на секунду. Но ты так и не сказал нам, как ты ее вычислил. Ты ведь не просто заглянул в звездный атлас и увидел ее там.

— Исследования, правительственные архивы, розыскная работа и несколько удачных догадок. Это просто.

— И тогда ты угнал «Золотое Сердце», чтобы слетать взглянуть на нее?

— Я угнал его, чтобы взглянуть на многие вещи.

— Многие? — удивился Форд. — Например, какие?

— Не знаю.

— Что?

— Я не знаю, что за вещи я ищу.

— Почему?

— Потому что… потому что… Я думаю, что если бы я знал это, то был бы не в состоянии их найти.

— Что? Ты не в своем уме?

— Вполне возможно. Я в этом еще не разобрался, — тихо сказал Зафод. — Я знаю о себе лишь столько, сколько мой мозг осознает в своем теперешнем состоянии. А состояние у него теперь неважное.

Долгое время никто не произносил ни слова. Форд обеспокоенно глядел на Зафода.

— Послушай, старик, — произнес он, наконец, — если ты хочешь…

— Нет, подожди. Я кое-что тебе расскажу, — перебил его Зафод. — Я живу как хочу, делаю все, что мне бог на душу положит. Мне захотелось стать президентом Галактики, и я стал, запросто. Решил угнать этот корабль, и угнал. Захотел найти Магратею, и она нашлась. Да, я, конечно, прилагаю усилия и думаю, как это сделать лучше, но ведь не было так, чтобы у меня что-то не вышло. Как карточка Галактокредита: она работает, хоть ты и не выписываешь чеков. А когда я вдруг задумываюсь: а почему я захотел сделать то-то или то-то, как я нашел способ это сделать — мои мысли как будто блокируются. Вот и сейчас так. Мне трудно даже говорить об этом.

Зафод помолчал. Остальные тоже молчали. Потом он нахмурился и сказал:

— Сегодня ночью я снова думал об этом. О том, что какая-то часть моего сознания не подчиняется мне. И тогда мне пришло в голову, что кто-то использует мой ум, чтобы получать хорошие идеи, а мне об этом не говорит. Я сопоставил все и предположил, что, может быть, кто-то заблокировал специально для этого участок моего сознания, поэтому я и не могу им пользоваться. Я решил это проверить. Я пошел в медсекцию и произвел полное энцефалографическое обследование обеих своих голов. Оно ничего не показало. Во всяком случае, ничего неожиданного. Тесты показали, что я умен, одарен богатым воображением, безответствен, не заслуживаю доверия, экстраверт, в общем, все, о чем и так не трудно догадаться. И никаких аномалий. Я начал сам придумывать различные тесты, без всякой системы. По-прежнему ничего. Тогда попробовал наложить результаты обследования одной головы на результаты другой. Тоже ничего. В конце концов, я решил, что у меня просто приступ паранойи, и хотел было уже бросить все. Напоследок я взял совмещенный снимок обеих голов и просветил его зеленым светом. Ты ведь помнишь, как я в детстве был суеверен к зеленому? Я хотел быть пилотом на коммивояжере.

Форд кивнул.

— И точно, — сказал Зафод, — как черным по белому. Два участка, по одному в каждом мозге, связанные только друг с другом, и больше ни с чем. Какой-то мерзавец прижег все синапсы и травмировал эти две части мозжечков.