Тревогам пришёл конец, девушки стали обживаться. Кому спать на той кровати, что у окна? Алёна хотела вызваться, но подумала: не поставит ли этим себя выше других? Когда она четыре года назад ездила в детский лагерь, место возле окна считалось у них самым «зачётным». Ейто, честно говоря, плевать на эти условности, а вот девочкам? Кто же знает…

Пока она колебалась, Галя спокойно сказала:

– Ну, давайте я.

И вопрос отпал легко, словно в детстве молочный зуб. Алёне с Наташей достались две кровати у длинной стены. Нужна ли между ними эта страшная тумбочка? – задумалась Алёна; и Наташа, судя по взгляду, размышляла о том же. Затем она посмотрела наверх:

– На головы нам не свалится эта фигня, как думаешь?

Алёна осторожно коснулась бра:

– Да вроде, крепко висит, – но трогать тумбочку расхотела: пускай уж лучше на неё свалится.

Галя, тем временем, открыла шкаф:

– Слушайте, чего тут только нет! Обогреватель, и приёмник какой-то старый. Тетради, книги!.. Даже пылесос…

Через несколько дней Алёне казалось, что она знает Наталью всегда. Сама эта фразочка, неправильная с точки зрения грамматики, была вполне в Наташином стиле. Несколько вечеров Алёна заглядывала в прошлое – пробовала найти там место, где они с Наташей могли бы познакомиться. В школе?… Алёна, стоя под душем, вспенила на голове шампунь и в раздумье пришлёпнула лужицу на дне ванны… Почему бы и нет? Когда им говорили, что последнего урока не будет, и весь класс на цыпочках, чтобы не спугнуть удачу, пробирался к выходу, – кто, как не Наталья, шептал на ухо: ведь рада же? Не притворяйся, сделай лицо проще… Или на занятиях испанским танцем, когда Нина Валентиновна, изгибая ученицу в нужную сторону, ворчала: «Что это за барыня у тебя, что за казачок?» – снова Наталья подбивала Алёну сложить руки кренделем и отставить в сторону каблук. И сама Алёна, читая незадолго до выпускного «Троих в лодке», в некоторых местах смеялась совсем по-Наташиному. Когда герои садятся на яичницу или запихивают масло в чайник, например…

Да, она убедила себя, что Наташа всегда была рядом, но лишь теперь, по воле судьбы и коменданта общаги, материализовалась. Подружилась Алёна и с Галей, но не так близко. Галя со всеми держала дистанцию: с кем-то больше, с соседками – маленькую, не шире её ладони, но твёрдую. Она даже намёком не дала понять, например, есть ли у неё в Омске мальчик. Ну, Алёна и не любопытничала, раз человек не хочет говорить.

Галя до сих пор переживала, что не смогла поступить на бюджетное отделение: не хватило одного балла, по математике. Узнав об этом, она хотела сразу ехать домой, чтобы вернуться через год во всеоружии, но родители по телефону и Наташа с глазу на глаз убедили, что терять год незачем. Есть возможность остаться – надо использовать. А на бюджет можно и перевестись, если отлично учиться.

Алёна последнему утверждению не очень верила. Она-то сдала все экзамены на отлично – и что? Но может быть, может быть… Кто же знает, как всё сложится?

А Наталья – та была рада, что получилось хотя бы так. И, кстати, она же первая обмолвилась: «Идёмте домой», – разумея комнату на четырнадцатом этаже, где успели появиться тюлевые занавески, электрический чайник и новенький проигрыватель для компакт-дисков.

– Наташа, – сказала Алёна в тот вечер, – давай я тебя научу танцевать фламенко.

– Меня? Ты что! Я тут всё посшибаю.

– Ну, давай попробуем, это ведь не трудно!.. Руки в позицию, пальцами пощёлкаем ритмично. Смотри, это называется pitos… Сейчас музыку поставлю.

Музыка у Алёны была – восемь дисков, привезённых из дома, и два, купленные здесь. Наталья слушала их с удовольствием, но едва начала двигаться, как на неё напал беспричинный и неодолимый смех: раз, другой и третий… В конце концов, она махнула рукой:

– Это защитная эта, реакция, не обижайся. У меня так всегда, если что-то новое… Давай потом попробуем.

– Да я не обижаюсь совсем. Как захочешь, предлагай сама, договорились, – ответила Алёна.

Прошла ещё пара дней – и у подруг, с недельным опозданием, родилась идея отметить новоселье. Наташа вознамерилась испечь торт.

– А ты сумеешь на плитке? – спросила Алёна.

– Да чего там уметь. Элементарно Ватсон. – Наташа не выделила обращение, отчего расхожая фраза прозвучала непривычно, будто имя и фамилия. – Хочешь, тебя научу.

– Может, проще купить?

– Не-е. Покупать – это как-то… ну, короче…

– Мой папа говорит: неспортивно, – подсказала Алёна.

– Вот, оно самое. Всё получится, не парься.

Они купили в ближайшем магазине муку, яйца, масло, две банки сгущёнки; испекли коржи, намазали кремом, истёрли шоколадную плитку и обсыпали изделие крошками. Всё действительно получилось – кривобоко слегка, но вкусно. Позвали соседок, и Наташа, прищурив глаз, удивительно точно разрезала торт большим ножом на пять частей. Свои доли Алёна с Наташей приговорили в минуту, и Алёна, как всегда после сладостей, собралась качать пресс. Наташа села рядом с ней на пол и так же засунула ноги под кровать, потом вскочила, запустила на проигрывателе диск «Раммштайна» и вновь изготовилась. «Начинаем? – спросила Алёна. – Раз, два, три!» Сцепив руки на затылке, она стала откидываться назад и подниматься, каждый раз доставая локтями колени. По ходу дела она отодвигалась от кровати, прорабатывая нижние мышцы, подтягивала себя к ней, чтобы нагрузить верхние, и совмещала наклоны с поворотами: влево – вправо, раз – два, сено – солома… Наташа вскоре отстала от неё, затем от музыки, а потом вовсе улеглась на пол, раскинув руки.

– Всё, бобик сдох…

– Сколько сделала? – поинтересовалась Алёна.

– Пятьдесят восемь. А ты?

– Чуть больше, – сказала Алёна. Она насчитала себе сто пятьдесят, и если вдруг ошиблась, то в меньшую сторону. Но огорчать подругу не хотелось.

– Ага, «чуть больше», – передразнила Наташа. – Фигачит, как эта, швейная машинка. Но животик у тебя классный, я тоже такой хочу. Продолжаем, поехали!

Она со стоном поднялась, сделала громче звук, попробовала ещё раз и расхохоталась:

– Нет, всё, больше не могу!

Алёна, приглушив музыку, сказала:

– Я и отжиматься умею.

– Да это я уже видела.

– Так, девочки, отжиматься в сад! Все в сад! – обернулась к ним Галя. Она сидела за столом перед двумя конспектами, чашкой кофе и блюдцем, на котором ещё оставалась половина куска торта. – Сами ничего не делаете, так не мешайте другим.

Алёна с Наташей поднялись, вынули из шкафа полотенца, чистое бельё – и отправились не в сад, а в ванную. Галя права, хватит валять дурака. Вчера Марина Викторовна с места в карьер задала составить своё будущее резюме на английском. Надо учиться.

…Учиться оказалось интересно и на первых порах не так трудно, как Алёна ожидала. Очень нравилось то, что корпуса Университета разбежались по городу и подруги в разные дни ходили пешком на Владимирский проспект, ездили на метро к Петроградской и на трамвае – к Московским воротам. Алёна, привыкшая рано вставать, каждое утро идти в класс и садиться за парту, первую неделю и не видела большой разницы со школой, кроме этих расстояний. Не видела – пока тёплым сентябрьским днём не встретила Учителя, о котором не могла и мечтать.

Он вошёл в аудиторию, где сидело три десятка первокурсников: почти двухметровый, черноволосый с малой сединой, в тёмно-синем костюме, сшитом по фигуре, – это авторитетно сказала Галя. Придавали внушительности ему очки с золотой оправой на римском носу и свободно завязанный, шёлковый, в косую полоску галстук.

– Здравствуйте, коллеги, – сказал преподаватель мягким басом, в котором слышались ум, и сила, и лёгкая смешинка. – Меня зовут Виктор Александрович Рунин, я кандидат физико-математических наук, доцент. Заместитель заведующего кафедрой менеджмента организации. Это, как вы понимаете, наша профильная специальность. Сегодня у нас финансы и кредит, но будет ещё много всего интересного. Мы в одной лодке до последнего курса. Некоторые, если очень постараются, будут и диплом защищать у меня. Так что готовьтесь заранее.