– Ну вот, уже умеешь, – сказала Вика. – Сколько? десять метров точно проплыла. Сама.

– Хватит… больше не могу. Держи!

– Да вставай на дно. Тут мне по шею, а тебе ещё меньше.

– У тебя надёжные руки. А я всё же не водный человек, – сказала Света, выпрыгивая над водой, чтобы отдышаться. – Тренер в бассейне учил, Оля учила, ты… А в итоге – десять метров.

– Сегодня десять, завтра двадцать. Я тоже когда-то не умела, а теперь смотри. – Вика набрала в лёгкие воздуха, зажмурилась, подтянула колени к подбородку и принялась кувыркаться, загребая воду растопыренными в стороны руками. Раз, два, три… десять… четырнадцать.

– И это не предел, – сказала она, отфыркиваясь.

– Молодец. Над водой голова – попа, голова – попа…

Я со счёту сбилась.

– Ещё поплаваем?

– Подожди минуту, ладно? Смотри, чем они там занимаются?…

Никита оживлённо разговаривал с Виталием, сидящим на песке, затем вдруг отбросил ведро с лопаткой и вслед за Синицыным захлопал себя по животу.

– Учат какой-то танец, – предположила Светлана. – Вика, ты профи. Как он называется?

– Танец голодных барабанщиков. Слушай, мне показалось, или Оля на самом деле какая-то хмурая сегодня?

Света пожала плечами:

– Может быть. Ничего страшного, пройдёт. Бывают разные дни, ты ведь знаешь… Ну давай, держи меня. Плывём к берегу, малого пора кормить.

Едва они вышли из воды, Никита подбежал к маме и выпалил: «Барабанщик сдох, он объелся блох!»

– Угадала! – сказала Светлана, обернувшись к Вике, и обе рассмеялись.

– А покажи, что это был за барабанщик, – попросил Виталий. – Как он играл, пока не сдох?

И Никита азартно захлопал себя по животу.

– Спасибо, добрый человек! – сказала Света. – Научил. Теперь этот барабанщик будет членом семьи, вместо дядьки злого. И спать без него не ляжем, и на горшок не пойдём…

– А дядька злой – это кто? – спросила Вика.

– Мы так называем «Звёздные войны», – улыбнулась Света. – Никита, если твой барабан выдерживает такую музыку, значит, ты хочешь есть. Я права?

– Да! – звонко сказал Никита.

– Тогда догоняй!

И Света побежала наверх, легко выдёргивая ноги из песка. Вика упала на живот; держа руками волосы, несколько раз перекатилась по песку, пока он не облепил её всю. На солнце он быстро осыпался, и через пару минут Виктория была сухой, тёплой и довольной. Она лежала, глядя на рыбацкий траулер, едва заметную точку у края Земли.

– Верещаге-е-ен! – закричал Виталий. – Уходи с баркаса!!

Он с разбегу бросился в воду, поднятая им волна разрушила остатки Никитиных трудов. Вика опустила голову на руки, затихла…

– А где они? – раздался над ней голос Дениса.

– Ушли, закатай губу. Тебя только за смертью посылать.

– Что я, виноват? Меня Наташка припахала. Заставила мыть твой котёл, между прочим!

– Мне неинтересно – веришь, нет?

– Тебе оставили каши. Дай, намажу кремом. Зря, что ли, ходил?

– Иди отсюда!..

Позавтракали вроде и давно, обедать было рано. Как всегда в это время, народ собрался у Наташиного костра, начались разговоры за чисткой картошки, рыбы и пока немногих найденных грибов. Привычно заплакала семилетняя Надя – сестра Дениса, – а сам он куда-то пропал. На вопрос Виктории: «Что с тобой?» – Надя ответила:

«Я скучаю по маме».

«Не понимаешь, что ли? совсем глупая?» – прочитала Вика в Надиных глазах. Как и вчера, и позавчера, Виктория усадила девчушку на качели, привязанные Лёней Часовым к суку высоченной сосны. Толкнула раз, другой… Надя сперва хныкала, что у неё кружится голова, но вскоре вошла в азарт и со смехом взлетала на высоту второго этажа.

Ольга приготовила свой знаменитый на побережье, полезный для мужчин напиток. Чтобы его получить, нужна всего одна трава – кипрей узколистный, он же иван-чай. Длинные, тёмные листья кипрея можно собирать всё лето; их скатывают в небольшие плотные колбаски – так, чтобы склеились от сока, – затем их надо день подержать в тени, нарезать и высушить. Секрета из своего умения Оля не делала, но её чай всегда был самым густым и душистым в бухте: другим то ли не хватало терпения в работе, то ли они не знали заклинание, которое надо бормотать, скатывая листья.

– Оленька, прошу, – Виталий Синицын протянул ей гитару, и Оля, склонив голову к плечу, проверила чистоту октав. Но, вопреки обыкновению, первый взятый ею аккорд оказался минорным. Ольга, знавшая наизусть Умку и Янку, «Ночных снайперов» и «Белую гвардию», битлов, Доменико Модуньо и даже немного Лаэртского, задумчиво теребила струны и напевала в ритме меланхоличной босановы:

– Что-то новенькое. Это Йовин или Тэм? – присев рядом, спросила беременная Женя Часова, маленькая, как птичка, в круглых толстых очках.

– А с платформы говорят… – ответила Оля. – Не, до них ещё время дойдёт, это советская эстрада. Я слышала по «Маяку» в раннем детстве, запомнила мелодию, некоторые слова. Весной нашла в музыкальной библиотеке и выучила.

– Мне очень нравится. И ему, надеюсь, тоже. – Женя погладила себя по животу. – Родится с хорошим вкусом.

– Точно знаешь, что ему? Вдруг ей?

– Ай, неважно, – Женя махнула рукой. – Кто родится, тот и сгодится.

В это мгновение с каким-то жалобным выстрелом лопнула третья струна, и конец захлестнулся вокруг Олиного запястья.

– Больно?

– Да ерунда, – ответила Оля. – Переживу.

– Вон Светка идёт. Она тебя пожалеет, и будешь как новенькая.

Виталий забрал гитару в ремонт и очень скоро вернул с новой струной, такой чужой своим серебряным блеском среди потёртой латуни соседей. К костру подошла Светлана в голубой, вылинявшей от стирок майке «Юты Джаз» и серых шортах, которые в своей прошлой, городской жизни были брюками. Рядом вприпрыжку бежал Никита в длинных, почти до колен, тёмно-синих трусах.

– Привет, кого не видела! – сказала Света. Никита повторил: «Привет» и тут же поправился: «Здравствуйте».

– Ну, здорово! – отозвалась Наташа. – Никитос! Есть хочешь?

– Не-а! – звонко ответил Никита.

– Молодец, правильная мама. За всё время ни разу не видела твоего парня голодным… А пряник? – вновь спросила она Никиту, который, услышав это слово, взглянул на маму.

– Бери, если предлагают. Я разрешаю.

– Спасибо! – не забыл сказать Никита и получил впридачу к прянику мандарин.

– И вы тоже держите, – Наташа протянула по мандарину Ольге и Светлане.

– Спасибо. – Оля вмиг очистила свой, съела, бросила шкурку в огонь, подержала испачканную руку на весу и, не отыскав более подходящего предмета, вытерла о собственную пятку.

– Классно, я тоже так буду делать, – сказала Виктория.

– Оранжевые ноги бежали по дороге… – пропела Лена, её мама.

– И ехало за ними колесо, – закончил папа Володя, обросший за две недели окладистой каштановой бородкой и похожий на папу дяди Фёдора из Простоквашина, только без трубки.

– Сам ты колесо! – возмутилась Женя Часова. – Оленька, вытяни ноги. И где ты видел колесо? Посмотри, какое чудо.

– Да ладно. Колесо у нас – это фигура речи, – сказала Оля и несколько раз, в ритме быстрого подмигивания, напрягла загорелые икры.

– Супер, я тоже такие хочу. – Вика, взглядом спросив разрешения, потрогала самое выпуклое место. – Ух ты, вообще как камень!

– Да у тебя всё и так великолепно.