– Это бесплатно. Больно видеть рану на лице такой симпатичной девушки.

– Спасибо. Если белый купорос подействует, возможно, от нее ничего не останется, – заметила Эмили.

– Надеюсь, что так, мисс. Так какую информацию просил предоставить вам лорд Палмерстон?

– К вам заходил констебль с вопросом, не покупал ли какой-нибудь подозрительный тип красный пищевой краситель в вашем магазине?

– Да, именно так он и спросил. Подозрительный тип. Не могу представить, почему столичная полиция заинтересовалась пищевым красителем. В любом случае я сказал, что никто подозрительный не покупал у меня ни краситель, ни что-либо другое.

Подумав о человеке, который притворился, будто бы его стошнило красной жидкостью на вокзале Ватерлоо, отвлекая внимание пассажиров от оставленного им саквояжа с бомбой внутри, Де Квинси поинтересовался:

– Но вы ведь действительно продавали кому-то красный пищевой краситель в пятницу днем или в субботу утром?

– Это весьма популярный товар. Его часто используют кондитеры, чтобы придать своим сластям более привлекательный вид.

При упоминании о сластях в животе у Эмили заурчало.

Пожилой аптекарь сделал вид, будто бы ничего не заметил.

Де Квинси еще раз оглядел магазин и указал на белое вещество в банке с водой:

– Тот, кто купил у вас краситель, приобрел еще и это?

– По правде говоря, да. Странное сочетание. У этих товаров нет ничего общего.

– Но сам покупатель не выглядел подозрительным?

– Как раз наоборот.

– В каком смысле?

– На нем был белый воротничок пастора.

За полчаса до полуночи карета с крытым верхом подъехала к затянутому туманом дому на Парк-лейн. Мужчина и две женщины, одна из которых носила траурную одежду, а вторая тяжело опиралась на трость, вышли из особняка и сели в экипаж.

Карета направилась на север, повернула на восток по пустынной Оксфорд-стрит, затем на север по Тоттенхэм-Корт-роуд и снова на восток по Фрэнсис-стрит. Мимо бесчисленных площадей Блумсбери она подъехала к одному из особняков, отделенному узким переулком от обычных домов. Двухэтажное здание отличалось от прочих еще и тем, что его закругленные углы напоминали приземистые башенки.

Занавески на окнах были задернуты, но сквозь щель пробивался свет нескольких ламп.

– Он приехал раньше, – сказал Эдвард Ричмонд.

– Посмотрим, что он захочет в этот раз, – отозвалась Кэролайн.

– В последний раз, – поправила Стелла.

Насколько они могли различить в тусклом свете прячущихся за туманом фонарей, окна во всех прочих домах были темными.

– Возвращайтесь через час, – велел Эдвард вознице.

Они покинули карету, открыли ворота, прошли мимо лишенного листвы кустарника, росшего по обеим сторонам дорожки, и поднялись по деревянным ступеням на крытое крыльцо.

Кэролайн достала из сумочки ключ, но он ей не понадобился. Когда все трое вошли внутрь, она заперла дверь. В темной прихожей стоял стол с вазой без цветов. Дом был богато обставлен, но производил неприятное впечатление, усиленное затхлым запахом, какой бывает в помещениях, где никто не живет постоянно.

Они прошли налево в гостиную.

Высокий худощавый молодой человек поднялся с мягкого кресла возле камина, в котором потрескивали угольки. Он больше не носил белую форменную одежду сотрудника гидропатической клиники. На нем был костюм джентльмена, в котором все трое узнали вещи из гардероба в спальне на верхнем этаже.

– В доме очень холодно, – пожаловался молодой человек. – Не вижу смысла в том, чтобы дрожать во время беседы.

Но выражение лица троих его собеседников было даже не холодным. Оно было ледяным.

– Это последняя наша встреча, Рик, – заявил Эдвард.

– Не думаю, – ответил молодой человек.

– Мы немало заплатили вам и за оказанные услуги, и за молчание, – напомнила Кэролайн. – Все условия договора выполнены. Но мы готовы предоставить вам компенсацию за потерянную работу в клинике.

– Да, это будет справедливо, – согласился Эдвард. – Вы исправно служили нам, пересказывая разговоры о возможных инвестициях, которые вели гости клиники. В качестве прощального жеста мы выплатим вам премию.

– Мне обещали больше, чем просто деньги, – возразил Рик.

– Больше, чем деньги? – изумилась Кэролайн. – О чем это вы говорите?

– О ней.

Рик указал на Стеллу.

– Я тоже не понимаю, о чем он говорит, – произнесла девушка из-под вдовьей вуали. – Моего мужа убили. Неужели в вас нет ни капли порядочности? Дайте мне спокойно соблюсти траур.

– Мы поняли друг друга.

– Но я действительно не понимаю, о чем…

– О том, что я должен жениться на тебе.

– Жениться? – повторила Стелла. – Я не давала вам никаких оснований…

– Разве зачать от меня двух детей – это не достаточное основание?

Хотя такие темы не принято обсуждать в приличном обществе, ни Кэролайн, ни Эдвард не выглядели потрясенными – или даже просто удивленными – этим заявлением.

– Мы сделали вам деловое предложение, Рик, – вмешалась Кэролайн. – И вы его приняли. Почему же теперь, спустя два года, вы требуете его пересмотра?

– Потому что обстоятельства изменились. Теперь, когда лорд Кавендейл умер, Стелла может выйти за меня. Учтите, я вовсе не ожидаю, что это произойдет немедленно. Стелла должна соблюсти приличия и год пребывать в трауре.

– Но я не хочу снова выходить замуж, – возмутилась Стелла.

– Почему бы нам не обсудить все это с глазу на глаз?

Рик указал на дальнюю половину гостиной.

– Я не допущу, чтобы вы остались со мной наедине.

– Ты не говорила такого, когда нуждалась в моей помощи. В те времена мы частенько оставались наедине.

– Стелла, быть может, вы сможете говорить более свободно без нас с Эдвардом? – предложила Кэролайн.

– Я могу говорить свободно, когда хочу этого, – ответила девушка. – Неужели вы думаете, что я соглашусь выйти за него, чтобы купить его молчание?

– Сказано немного грубовато, – отметил Рик. – Но для вашего душевного спокойствия лучше быть уверенным, что о настоящем отце маленького Джереми никто никогда не узнает.

– А если я откажусь?

– Предположим, я сообщу об этом газетчикам. Предположим, что я буду стоять возле здания Парламента и рассказывать правду каждому пэру, выходящему из палаты лордов. Чем это может грозить мне? Всего лишь новыми лишениями. Но ты, – Рик обернулся к Стелле, – и вы, – он перевел взгляд на Кэролайн, – потеряете шанс превратить члена вашей семьи в пэра, который сможет передать свой титул по наследству. Когда Гарольда повесят за убийство отца, маленький Джереми станет новым лордом Кавендейлом. Разве не к этому вы стремились, Кэролайн? Добиться такого положения, когда никто не сможет смотреть на вас свысока. Знать, что потомки Стеллы будут носить титул лорда. Какой триумф! Но если вы не согласитесь на мои условия, я разрушу ваши планы в тот момент, когда остается всего один шаг до их осуществления.

– Мы дадим вам пятьдесят тысяч фунтов, – пообещал Эдвард.

Это была огромная сумма, но Рик лишь покачал головой:

– Если я женюсь на Стелле, то получу и ее, и пятьдесят тысяч фунтов, и даже больше на самом деле. Почему вы отказываетесь? Может быть, вы боитесь, что я скомпрометирую вас? Но разве я не выгляжу достойным джентльменом в той элегантной одежде, что вы предоставили мне? Когда я приезжаю в Лондон и посещаю лучшие театры и рестораны, никто не смеет сказать, что я выгляжу не таким респектабельным, как они. Официанты обращаются ко мне «сэр». Женившись на Стелле, я тоже стану членом семьи пэра – приемным отцом лорда. Хотя, разумеется, я его настоящий отец.

Угли в камине разбрасывали искры во все стороны.

– Стелла, я полагаю, что предложение твоей матери разумно. Давай обсудим это наедине.

Он снова указал на дальнюю часть гостиной.

Стелла посмотрела на Кэролайн, а затем на Рика.

– Хорошо, – решила она. – Мы уладим это раз и навсегда.