– Отвести вас домой, премьер-министр? – спросил возница.

– Нет, на Роттен-Роу.

– В такое время, ваша светлость? В такую погоду?

– Едем.

На Роттен-Роу – дорожке для верховой езды в южной части Гайд-парка – обычно собиралось высшее лондонское общество, чтобы продемонстрировать великолепных лошадей и модные прогулочные костюмы.

– Остановитесь у въезда, – крикнул лорд Палмерстон кебмену.

Из-за дождя движение здесь было свободным. Минуту спустя рядом остановился еще один экипаж с поднятым верхом.

– Оставайтесь здесь, – велел лорд Палмерстон вознице.

Внутри кареты было темно. Лорд Палмерстон вышел из своего кеба и пересел в другой экипаж. Аромат сандалового дерева окружил его, и карета тронулась с места.

– Я видел отметку на столбе, – проговорил лорд Палмерстон. – Что, черт побери, случилось?

Прозвучавший в ответ голос принадлежал женщине, с которой он встречался недавно в Гигантском глобусе Уайльда. Но сейчас он звучал иначе, и это не могло не тревожить.

– Вы знаете полицейского инспектора Райана?

– Да.

– А сержанта Беккера?

– Говорите.

– Они сейчас в Седвик-Хилле.

– Что?

– Они собираются допросить всех пациентов в клинике.

– Черт бы их всех побрал!

– Ты уверен, что это – то самое место? – спросил мужчина с русским акцентом.

Дождь стучал по парусиновой крыше фургона. Русский откинул полог и посмотрел на три больших здания, видневшихся в дальнем конце дорожки из белого гравия. Почти во всех окнах горел свет.

– Матерью клянусь, я привел его сюда, – простонал чей-то голос в углу фургона.

Русский обернулся к дрожавшему пленнику:

– Если ты соврал, мой приятель отрежет тебе остальные пальцы. В какой дом ты доставил доктора Мандта?

– В средний.

Русский ткнул ножом в окровавленную повязку на правой руке несчастного.

– В какую дверь?

Пленник задохнулся от боли и прошипел сквозь стиснутые зубы:

– В правую боковую.

– И ты не знаешь, где может прятаться Мандт?

– Я никогда там не был, – всхлипнув, ответил пленник.

Русский посмотрел на среднее здание.

Загорелся еще один огонь – в чердачном окне под покатой крышей. Свет еле пробивался сквозь занавеску.

Русский продолжал наблюдать.

Скорчившись за ящиками, Мандт с замиранием сердца прислушивался к стуку в дверь.

Даже убедившись, что условный сигнал воспроизведен правильно, он так и не почувствовал облегчения. Мандт на ощупь пробрался к двери, сквозь щель в которой пробивался слабый свет фонаря.

– Откройте, – произнес Уэйнрайт по-немецки.

– Пароль, – недоверчиво ответил Мандт. – Я не слышал пароля.

– Ох, простите. Вода жизни.

Дрожащей рукой Мандт отодвинул засов.

Уэйнрайт не мешкая юркнул внутрь.

– У меня очень мало времени. К нам приехали двое полицейских из Скотленд-Ярда.

– Что?

– Это никак не связано с вами, – торопливо объяснил Уэйнрайт. – Недавно произошло убийство адвоката, ехавшего в вечернем поезде из Лондона в Седвик-Хилл. Полиция думает, что он вез документы кому-то, кто находится в моей клинике.

– Убийство? Но вы же говорили только о столкновении и пожаре!

– Уверяю, вас это никак не коснется.

Мандту отчаянно хотелось в это поверить.

– Полицейские хотят побеседовать со всеми, – продолжал Уэйнрайт. – И если я долго буду отсутствовать, они заинтересуются, куда я пропал. Вот пища и вода. Вам что-нибудь еще нужно?

– Мой ночной горшок…

– Этим пусть займется прислуга. Я не могу больше с вами оставаться. – Уэйнрайт вышел на лестницу. – Если я не зайду к вам завтра утром, это будет означать, что полицейские все еще здесь.

– Но…

– Не беспокойтесь. Скоро мы переправим вас в Ливерпуль.

– В Ливерпуль, а не в Бристоль? Все настолько плохо, что мне придется ехать обходным путем?

Ничего не ответив, Уэйнрайт закрыл дверь, оставив Мандта в темноте.

«Попробуй тут не волноваться», – подумал Мандт, поспешно задвигая засов. Возможно, он и успокоился бы, если бы не расширенные зрачки Уэйнрайта.

Снаружи, в покрытом парусиной фургоне, русский по-прежнему следил за чердачным окном. Не прошло и минуты, как свет в нем погас.

Русский задумался о том, что можно делать на чердаке в такое позднее время и так недолго.

Меня разбудил крик. Сначала я подумала, что это часть моего ночного кошмара, в котором звук дождя, бившего в мое окно, превращался в стук пальцев. Тук, тук, тук.

Вопль становился все отчаяннее.

Я узнал голос женщины – это была Стелла:

– Он умер!

Дом был таким холодным, его мрачность настолько угнетала, что я не переоделась в сорочку, что привезла с собой. Все еще в том же наряде, который был на мне, когда мы приехали, я отбросила полог кровати и побежала к двери.

– Роберт умер! – вопила Стелла.

Я выскочила в коридор и увидела отца – он тоже до сих пор не снял дорожной одежды, – спешившего на крик из своей комнаты. Кэролайн в домашнем халате была уже на месте.

– Умер!

Крики раздавались этажом ниже. Стелла, должно быть, услышала, как мы бросились в сторону дрожащего света лампы. Едва мы миновали лестницу, она подбежала к нам. Ее лицо было бледным, а в глазах стоял ужас.

– Я не могла уснуть. И пошла проверить, как там Роберт. Я… с ним что-то случилось. Он не…

Мы устремились вслед за ней. Открытая дверь зияла, словно пропасть.

Гарольд появился из своей комнаты, что располагалась дальше по коридору. На ходу он завязывал свой халат.

– Что, черт возьми, стряслось? Что за крики?

– Это Роберт! Он…

– Он что? – потребовал ответа Гарольд. – Ради бога, объяснитесь!

– Я видела вас, – сказала ему Стелла.

– Видели меня?

– Выходящим из комнаты Роберта.

– Черт возьми, что вы такое говорите?

– Минуту назад я видела вас! – настаивала Стелла.

– Это безумие.

Пока они спорили, я взяла у Стеллы лампу и поспешила в темную спальню лорда Кавендейла, как я и полагала, обставленную весьма сдержанно.

Ветер выл за окном, а дождь бил в стекло, точно галька. Полог кровати был приоткрыт. Приблизившись, я увидела лежавшего под одеялом пэра.

– Стелла, вы говорите, что он…

– Я сразу заметила неладное!

Остальные последовали за мной в комнату. Я поднесла лампу ближе, разгоняя тени. Мне не приходилось видеть, чтобы лорд Кавендейл шевелился, поэтому я не удивилась, что крики Стеллы и наше внезапное появление не вызвали у него никакой реакции.

– Умер? Нет, этого не может быть, – сказал Гарольд. – Он не выказывал недомогания за ужином. Глотал пищу. Дышал без труда.

– Я видела, как вы выходили отсюда, – повторила Стелла.

Кэролайн подошла ко мне:

– Эмили, вы говорили, что получили медицинскую подготовку у доктора Сноу. Нельзя ли попросить вас…

– В таком случае будьте добры, подержите, пожалуйста, лампу для меня.

– Конечно. Все, что угодно, – сказала Кэролайн.

– Держите ее повыше, пожалуйста.

У входа в спальню собрались слуги, их свечи давали больше света.

– Не подходите! – велел им Гарольд. – Возвращайтесь в свои комнаты!

Наклонившись к лорду Кавендейлу, я вспомнила ночь четверга, когда точно так же присела над изувеченным телом Дэниела Харкурта и попыталась нащупать пульс. Тогда потребовалась вся моя решимость, чтобы сделать то, чему научил меня доктор Сноу, но теперь я исполняла свой долг почти без колебаний. И не только потому, что тело лорда Кавендейла не было так изувечено, но потому, да помогут мне Небеса, что я научилась проверять пульс.