Она отошла в дальний угол, Рик зажег от спички газовую лампу. К нише стены крепилась раздвижная перегородка. Проходя мимо, он закрыл ее.

– Стелла, неужели я тебе настолько противен? – спросил Рик, когда они остались одни. – Ты не вела себя так, когда мы вместе лежали в постели в спальне наверху.

Девушка поежилась:

– Я должна была сделать так, чтобы вы почувствовали себя счастливым.

– И ты этого добилась. Уверен, когда мы поженимся, я буду счастлив ничуть не меньше.

– Это не подходящая тема для разговора.

– Почему ты вдруг стала такой застенчивой после всего, что мы пережили вместе? – продолжал допытываться Рик.

– Мама говорила, что, если мужчина испытывает настоящую страсть, зачатый им ребенок вырастет сильным и здоровым.

– Ты говоришь о нас, словно о животных, которых случили, чтобы получить здоровое потомство, – возмутился Рик. – Но ведь это была не просто случка. Я уже доказал, что достоин быть твоим мужем. Ты даже представить не можешь, что я совершил ради тебя.

Рик попытался взять ее за руку, но Стелла отшатнулась от него:

– Что значит «доказал, что достоин быть моим мужем»?

– На прошлой неделе ты приехала ко мне в этот дом, – напомнил молодой человек.

– Вы не оставили мне выбора. Когда я привезла мужа в клинику, вы вели себя со мной так развязно, что я согласилась на встречу только для того, чтобы остановить вас.

– Когда ты уезжала в карете, я посмотрел в окно и заметил человека, который наблюдал за тобой, укрывшись в тени, – продолжил Рик. – Это был мужчина крепкого телосложения и, судя по одежде простолюдина, не из этого района. Внезапно я понял, что видел этого незнакомца прежде. В гидропатической клинике, на железнодорожных станциях и на улицах Лондона. Он следил за тобой или за мной, а может быть, и за нами обоими. Я погасил лампу, вышел из дома и направился на юг мимо притихшего Британского музея, слыша шаги в темноте за спиной. Я вырос на этих улицах, я знаю здесь все лазейки. Когда мы подошли к Оксфорд-стрит, уличный шум и оживленное движение немного отвлекли его, и я успел завернуть за угол, затем юркнуть в переулок и вернуться на ту же улицу, по которой только что проходил, но теперь уже я оказался за спиной у незнакомца. Теперь я следил за ним.

Он понял, что я удрал от него, и долго пытался меня найти, но наконец сдался. Я продолжал красться за ним, пока он не вернулся, как я понял, в свою квартиру в Саутворке. Я нашел гостиницу и снял комнату, окна которой выходили на улицу, где жил незнакомец. Утром он вышел из дома, и я продолжил следить за ним. К вечеру он привел меня на Ломбард-стрит. К этому времени район почти опустел. Поскольку я был в одежде джентльмена, констебль даже не спросил, что я здесь делаю. Я поднялся за незнакомцем на второй этаж какого-то здания и подслушал из-за двери его разговор с тем, кого он называл «мистер Харкурт». Мне показалось, что это была адвокатская контора.

– Дэниел Харкурт?

Стелла вскинула руки к вуали, закрывавшей ее лицо.

– Я слышал, как незнакомец все рассказал Харкурту о нас. Как выяснилось, это был частный детектив. Он упомянул мой портрет, который сделал для него уличный художник. Когда их разговор закончился, я осторожно спустился по лестнице на темную улицу. Незнакомец ушел, а вскоре появился тот человек, которого называли Харкуртом, и направился к стоянке кебов. Он прижимал к груди папку с документами так бережно, словно там лежали драгоценности. Я проследил за ним до Юстонского вокзала. Он купил билет первого класса до Седвик-Хилла, и я не смог найти этому никакого другого объяснения, кроме того, что он направляется в поместье лорда Кавендейла, чтобы предъявить твоему приемному сыну доказательства твоей измены мужу. Когда я вошел в купе, адвокат сидел там в одиночестве.

– Вы убили Дэниела Харкурта? – потрясенно спросила Стелла.

– Я еще много раз доказывал, что достоин тебя. Частный детектив тоже знал о твоей измене, как и его жена, которая писала вместо него то сообщение, что он передал Харкурту.

– Вы их тоже убили?

– И кебмена, и сборщика пошлины на заставе, которые могли опознать меня.

– Боже милостивый, неужели всех?

– Почему тебя это так удивляет, Стелла? Думаешь, я хоть на мгновение усомнился в том, что это ты убила своего мужа? У Гарольда не хватило бы фантазии так спланировать преступление.

– Я тут ни при чем! У Гарольда были огромные карточные долги! Ему надоело ждать, когда он сможет унаследовать состояние отца.

– Уверен, что полиция поверила этой истории, но не оскорбляй ею меня. Ты украла немного табака у Гарольда и разложила крошки на груди своего мужа, а потом задушила его, представив дело так, будто бы это Гарольд зажал ему рот подушкой.

– Нет!

– Ты надеялась, что Любитель Опиума обнаружит крошки табака и согласится с твоими обвинениями.

– Это неправда!

– Привлекать к делу Любителя Опиума и его дочь было рискованно, но, кажется, твой смелый ход привел к успеху. Те двое полицейских с уважением относятся к его мнению. И когда Гарольда повесят, твой сын станет лордом Кавендейлом. Блестяще! Ты все устроила так, чтобы за тебя все сделал палач. Ты не хотела погрязнуть в убийствах, как я, но разница только в количестве трупов. Мы с тобой одного поля ягоды, Стелла. И мы заслужили право быть вместе.

– Не смейте сравнивать себя со мной! – воскликнула она. – Вы всего лишь обычный…

– Ты пошла на все, чтобы добиться того, о чем мечтала, и я пошел на все, чтобы помочь тебе. Да, мы с тобой очень похожи. Кто сможет полюбить тебя сильнее, чем я?

Он снова коснулся ее руки.

– Не смейте!

– Раньше ты против этого не возражала.

– У меня не было выбора.

– У тебя и сейчас его нет.

– Перестаньте. Честное слово, это невыносимо. Вы…

– Что я?

– Вы мне отвратительны. Если бы это не было необходимо, думаете, я позволила бы лапать меня так, как мужчины у меня на глазах лапали мою мать, когда я была еще маленькой?

– Не понимаю.

Стелла оттолкнула его:

– Вы мне отвратительны, как и все мужчины! Я ненавидела каждую секунду, когда лежала под вами, чувствуя, как ваш вес не дает мне вдохнуть, как вы прижимаетесь ко мне.

– На самом деле ты чувствовала отвращение к себе самой, – сказал Рик.

– Даже не представляю, что вы…

– Подними вуаль. Позволь мне посмотреть в твои глаза. Посмотри на меня и скажи честно: когда ты, говоря твоими же словами, старалась сделать меня счастливым, разве ты сама не была счастлива? Разве ты, вопреки самой себе, не испытывала наслаждения? Вот почему ты чувствуешь отвращение.

– Не хочу даже говорить об этом.

– Думаешь, я настолько наивен, что не могу отличить женщину, которая наслаждается моими ласками, от той, что просто притворяется? – не отступал Рик.

– Да, разумеется, я притворялась. Вы были всего лишь племенным быком, необходимым для получения потомства. Так что возьмите деньги, которые вам предлагают, и убирайтесь прочь!

– Хорошо.

– Как? Вы согласны?

– Я возьму деньги и уйду. – Рик помедлил мгновение. – Но при одном условии.

– Каком еще условии? – с подозрением спросил она.

– Подними вуаль.

– Чтобы вы увидели мои глаза? Вы об этом уже просили минуту назад.

– Нет, чтобы я мог поцеловать тебя. Докажи, что не испытываешь при этом наслаждения.

Он шагнул к ней, и Стелла снова отодвинулась. Но позади стоял стол, и отступать больше было некуда.

– Докажи мне, – продолжал Рик. – Докажи, что все эти дни и вечера, что мы провели наверху, нужны были лишь для того, чтобы зачать наследника. Неделю назад ты приезжала сюда не из-за этого.

– Я же объясняла вам, что согласилась только для того, чтобы избежать скандала.

– Заставь меня поверить, что причина только в этом. Позволь поцеловать тебя. Докажи, что не получаешь наслаждения. Если окажется, что я не прав, я уйду и ты больше никогда меня не увидишь.

Стелла замерла в нерешительности.