У лорда Палмерстона перехватило дыхание.

– Это неизбежно, – добавил Эдвард. – Рынку требуется время, чтобы приспособиться к новым условиям.

– Сколько времени это может занять?

– Трудно предсказать заранее, но уверяю вас, что рынок справится с недавними потрясениями. Так происходит всегда. В любом случае сейчас самый удобный момент.

– Не понял, что вы имели в виду.

– Чтобы скупать акции, – объяснил Эдвард.

– У меня были противоположные намерения.

Эдвард нахмурился:

– Вы хотите сказать, что испытываете финансовое давление, вынуждающее вас продать акции?

– В Ирландии выдалась на редкость суровая зима, и мои арендаторы не в состоянии заплатить обычную ренту. А без этого дохода…

– Насколько неотложны ваши долги?

– Выплаты по закладной на этот дом нужно сделать через три дня. В прежние времена это не составило бы труда, даже без учета земельной ренты. Но обязанности премьер-министра оказались куда многочисленнее, чем я ожидал. За те шесть недель, что я занимаю этот пост, мои запасы иссякли. Сегодня я собирался продать часть железнодорожных акций, но принял это решение до того, как все произошло. А теперь, когда акции резко упали…

– Я бы не рекомендовал вам продавать их.

– Но у меня нет выбора.

– Краткосрочный заем – вот лучшее решение, – сказал Эдвард лорду Палмерстону. – Когда акции снова пойдут вверх, а они обязательно поднимутся в цене, вы сможете продать их без убытка для себя. Процент по ссуде окажется сущим пустяком в сравнении с той болью, которую вы испытаете, узнав, что продали акции по мизерной части их стоимости. Каков размер ваших долговых обязательств?

– Десять тысяч фунтов.

Эдвард задумался, услышав такую серьезную сумму.

– Если я немедленно отправлюсь в Сити, то смогу подготовить заем к исходу дня.

– Но кредиторы не должны знать, кто получит эти деньги, – предупредил лорд Палмерстон. – Если поползут слухи, что премьер-министр испытывает финансовые затруднения, Фондовая биржа расценит это как еще один знак того, что страна находится на краю гибели.

– Я могу обставить дело так, чтобы никто не узнал, кому предназначены эти деньги, – заверил его Эдвард. – Но заимодавцы потребуют залога.

– Как вы думаете, они согласятся принять в качестве залога мои акции?

– Поскольку эти акции значительно упали в цене, они могут потребовать также ваши акции шахт, фабрик и пароходных компаний. Может быть…

– Что вы задумали?

– Чтобы никто ничего не узнал, я сам предоставлю вам этот заем.

В полицейском участке Уайтхолла седой дежурный с большим интересом слушал объяснения Райана, снимавшего наручники с Гарольда.

– Задушили собственного отца, значит? – переспросил морщинистый полицейский. – А потом ударили вдову и ее мать, чтобы уж наверняка?

– Хорошо, я признаю, что ударил их, – сдался Гарольд. – Но я не имею никакого отношения…

– Он также ударил дорогого мне друга, – добавил Райан. – И рассек ей лицо.

– Вот уж точно наверняка, – заключил дежурный.

– Это какое-то безумие! Подождите, министр внутренних дел еще узнает, как вы со мной обращались! – возмутился Гарольд.

– Я позабочусь, чтобы сэру Джорджу обо всем доложили, – пообещал Райан. – Ему будет интересно узнать и о вашем брате.

– При чем здесь мой брат?

– Два года назад вы с братом уехали в Германию, чтобы посетить там казино, но, как мне рассказали, домой вернулись только вы. По вашему утверждению, ваш брат умер от брюшного тифа, однако вы так и не предоставили свидетельства о его смерти.

– Свидетельство лежало в саквояже, который украли из квартиры, в которой я останавливался, – ответил Гарольд.

– Что ж, я надеюсь, что телеграмма от германской полиции подтвердит причину смерти, – сказал Райан. – Но если этого не случится, присяжные могут прийти к заключению, что вы убили своего старшего брата, чтобы стать вместо него наследником состояния вашего отца. А вчера вечером, после двух лет ожидания, окончательно потеряли терпение и убили также и отца. Почему бы вам не облегчить совесть чистосердечным признанием, Гарольд?

– Прекратите называть меня Гарольдом! Я лорд Кавендейл!

Дежурный оскалил в усмешке щербатый рот:

– Мы здесь не привыкли общаться с пэрами, милорд. Но у меня найдется для вас особая камера. Идите за мной. До конца коридора и направо. Особая она потому, что там никогда не бывает сквозняков.

– Сквозняков? – удивился Гарольд.

– Да, потому что там нет окна. Если вы спросите мое мнение, то лучше сидеть в темноте, чем на сквозняке.

– Я хочу встретиться со своим адвокатом!

– Вашего адвоката недавно убили, – напомнил Райан.

– Тогда пошлите за кем-нибудь из его конторы!

Дежурный почесал лысую макушку:

– Вы где-нибудь видите посыльных, которые только и ждут, чтобы их отправили с поручением?

– Хорошо, я сам найду посыльного, – заявил вдруг Беккер, который все это время стоял поодаль и прислушивался к разговору.

Райан изумленно обернулся к нему.

– Если мы предоставим ему все полагающиеся условия, наши доказательства будут выглядеть еще убедительнее.

– Доказательства, которые он, по его же собственному признанию, пытался уничтожить, – подчеркнул Райан.

– Так вы пытались уничтожить доказательства, милорд? – спросил дежурный, ведя Гарольда по коридору с тюремными камерами. – И куда катится этот мир…

История дома номер 10 по Даунинг-стрит восходила к началу семнадцатого века, когда сэр Ричард Даунинг построил несколько небольших особняков рядом со зданием Парламента. Три из них объединили в лабиринт из сотни комнат, включающий в себя канцелярии правительства и жилые помещения, но никто из премьер-министров не проживал там постоянно, поскольку грунт был слишком мягким, из-за чего полы просели, стены накренились, а камины плохо растапливались.

Сидя за столом в своем кабинете, лорд Палмерстон мрачно уставился на трещину в обшивке стены. Казалось, трещина стала шире с тех пор, как он занял пост премьер-министра.

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – устало произнес лорд Палмерстон.

В кабинет вошел секретарь:

– Премьер-министр, двое полицейских из Скотленд-Ярда хотят видеть вас. Они говорят, что вы их ждете.

– Позовите их.

– С ними еще двое, милорд.

– Еще двое?

– Невысокий пожилой мужчина и женщина, носящая под юбкой нечто напоминающее шаровары.

Лорд Палмерстон простонал:

– Позовите и их тоже.

– Прошу прощения, премьер-министр, но мужчина заявил, что будет лучше, если сначала он поговорит с вами наедине.

Лорд Палмерстон снова посмотрел на трещину в обшивке, и теперь она показалась ему еще более широкой.

Он вздохнул и кивнул.

В кабинет вошел Де Квинси, зажав в руке бутылочку с лауданумом, словно амулет.

– Благодарю вас, милорд, за то…

Что-то рядом со столом лорда Палмерстона привлекло его внимание, он замолк на полуслове и подошел к стене.

– Что-то случилось? – спросил лорд Палмерстон.

– Эта картина. Она чуть накренилась.

Пожилой человек поправил раму.

– И эта тоже. И эта.

Де Квинси прошел вдоль стены, поправляя картины.

– Бесполезно, – сказал ему лорд Палмерстон. – Стены дома покосились из-за мягкого грунта. Я уже несколько раз пытался выправить эти картины, после того как стал премьер-министром.

– Если все картины будут висеть под углом, мой разум может решить, что это я стою под углом, – заключил Де Квинси. – И я бы, сам не сознавая этого, начал наклоняться в сторону, чтобы соответствовать положению картин.

– Да, да. Так что вы хотели со мной обсудить?

– Милорд, один немецкий врач прославился тем, что спас жизнь простому крестьянину.

– Не сомневаюсь, что это увлекательнейшая история, но не могли бы вы перейти…

– Крестьянин работал в поле, но к полудню почувствовал, что устал, и прилег на траву немного вздремнуть. Из-за повреждения носа ему приходилось дышать через рот. И пока он спал с открытым ртом, туда проскользнула гадюка. Когда друзья подошли к нему, чтобы разбудить, они увидели, как хвост змеи исчез у него во рту.