Все эти обстоятельства существенно затрудняют интерпретацию наблюдаемых эффектов, что заставляет пока воздерживаться от сколько-нибудь категорических заключений.
Тем не менее создается впечатление, что в исследуемом районе действительно в 1908 г. имело место выпадение материала, по своему составу напоминающего кометное вещество. Об этом свидетельствуют прежде всего данные нейтронно-активационного и масс-спектрометрического анализа торфов, полученные С. П. Голенецким, Б. М. Колесниковым и Н. Н. Ковалюхом. Дело в том, что спектр микроэлементов, которыми обогащен катастрофный слой торфа, сходен по ряду соображений с тем, который, как полагают, присущ тугоплавкой компоненте комет. Кроме того, в нем резко повышено содержание стабильных изотопов водорода и углерода. Иными словами, здесь присутствует в большом количестве так называемая мертвая органика — очень древние соединения углерода, образовавшиеся задолго до того, как сформировался моховой покров. Очевидно, что это вещество постороннее, привнесенное извне, и есть достаточные основания полагать, что привнос его произошел именно в момент Тунгусского взрыва. В то же время известно — и это уже не предположение, а факт, — что древними органическими соединениями углерода обогащены именно кометные ядра. Таким образом, эти данные в какой-то мере льют воду на мельницу кометной гипотезы.
Здесь нужно, однако, внести существенное уточнение, которое состоит в том, что состав материала, внесенного в катастрофный слой, имеет много общего не только с кометными ядрами, но и с так называемыми углистыми хондритами — особым классом метеоритов, богатых органическими соединениями углерода. Эти удивительные образования до недавних пор считались большой редкостью, и находка каждого углистого хондрита являлась большим событием в науке. В последние годы, однако, выяснилось, что в действительности они распространены в космосе достаточно широко, но попадают в руки ученых редко по двум причинам: во-первых, большинство углистых хондритов сгорает или взрывается в атмосфере Земли, не достигая ее поверхности, во-вторых, даже упав на нее, они быстро разрушаются.
С точки зрения космогонии и космохимии углистые хондриты представляют исключительный интерес, ибо в них заключена огромная информация об эволюции космического вещества на ранних этапах развития Солнечной системы. Они содержат соединения, которым, казалось бы, совсем не место в космосе — углеводороды различных классов, аминокислоты и даже, возможно, компоненты нуклеиновых кислот. С другой стороны, как выяснилось, углистые хондриты занимают как бы промежуточное положение между «обычными» метеоритами и космическими образованиями кометного происхождения. Тунгусский же метеорит, судя по данным Б. М. Колесникова, С. П. Голенецкого и Н. Н. Ковалюха, занимал как бы промежуточное положение между углистыми хондритами и кометами.
Вопрос о наличии в космосе таких объектов в последние годы оживленно обсуждается в астрономической литературе.
Это рыхлые тела, богатые легкоплавкими и летучими соединениями, обычно разрушающиеся при попадании в атмосферу Земли. Их называют иногда кометоидами, отдавая тем самым дань их «промежуточной» природе. Судя по наблюдениям Прерийной болидной сети в США, попадание таких тел в атмосферу Земли происходит нередко, и именно поэтому далеко не каждый пролет яркого болида заканчивается выпадением метеорита (парадокс, который долгое время волновал ученых, оставаясь неразъясненным).
Таким образом, оказывается, что изучение проблемы Тунгусского метеорита имеет непосредственное отношение к трактовке фундаментальной проблемы эволюции вещества Солнечной системы. А отсюда только один шаг до истоков второй кардинальной проблемы современного естествознания — до проблемы возникновения жизни. Мы не случайно отметили выше то обстоятельство, что углистые хондриты (тела, имеющие родство с кометной материей) богаты разнообразными добиогенными органическими молекулами. Присутствуют они, по-видимому, в немалом количестве и в ядрах комет. Не случайно поэтому в современной научной литературе ставится вопрос о том, что привнос органических молекул на поверхность Земли вместе с кометным веществом мог сыграть существенную роль в возникновении доклеточных форм жизни на нашей планете. Этого, однако, мало: отдельные исследователи, например С. П. Голенецкий, полагают, что ядра комет содержат набор микроэлементов, обладающих исключительно сильным стимулирующим действием в отношении биохимических процессов, происходящих в живых организмах. Именно с этих позиций они объясняют ускоренное возобновление леса в районе Тунгусской катастрофы — явление, породившее продолжительную научную дискуссию, свести которое к объяснению чисто экологическими факторами не удалось[1].
Все это вместе взятое означает, что исследование Тунгусского метеорита — это вовсе не частный экзотический эпизод в истории современной науки. Решение данной проблемы послужит мощным стимулом для развития ряда областей знания, на первый взгляд друг от друга удаленных.
Но в то же время все это не значит, что Тунгусская проблема решена и что пора поставить на ней точку.
Напротив, ситуация в ней сегодня достаточно противоречива, и человек, хорошо с ней знакомый, вряд ли будет заранее исключать возможность крутых поворотов в этой затянувшейся, теперь уже более чем семидесятилетней истории.
И дело здесь не только в том, что объем информации о Тунгусском событии мал. Напротив, он настолько велик, что охватить его чрезвычайно трудно. Сложность состоит в другом. Он противоречив, и эта противоречивость не является следствием его «зашумленности», а отражает, судя по всему, объективную природу самого явления. С полной очевидностью это стало ясно сравнительно недавно, за последние три года, когда была завершена громадная работа по обобщению и систематизации всего накопленного материала в целом.
Таких объективно существующих противоречий немало, но главными среди них и наиболее важными для дальнейшей судьбы проблемы являются три.
Первое состоит в следующем. Показания очевидцев, проживавших в 1908 г. в русских селах на Ангаре, однозначно свидетельствуют о том, что в районе поселка Кежма (среднее течение Ангары) Тунгусский болид был виден на угловой высоте Солнца (28°) в 7 часов утра 30 июня почти на востоке. Необходимо подчеркнуть высокую достоверность этих показаний: значительная часть их собрана по свежим следам событий, непосредственно летом 1908 г., директором Иркутской геомагнитной обсерватории Вознесенским. Некоторые (правда, более поздние показания) принадлежат политическим ссыльным, т. е. людям достаточно образованным. Кроме того, что очень важно, эти сведения подтверждаются официальным донесением местных административных властей с Ангары, поступившим в край сразу после события.
Все эти показания более всего соответствуют юго-восточному варианту траектории, близкому к тому, который был определен и опубликован Б. Л. Кривовым в его монографии «Тунгусский метеорит», вышедшей более тридцати лет назад.
С другой стороны, анализ структуры вывала и лучистого ожога показывает, что они симметричны относительно оси, направленной с ВЮВ на ЗСЗ под углом 95°. Как указывалось выше, эту ось логичнее всего отождествить с проекцией траектории метеорита, а самое асимметрию рассматривать как следствие воздействия баллистической волны. Кроме того, в течение ряда лет, с 1962 по 1981 г., считалось, что опросы долгожителей в верхнем течении Нижней Тунгуски, проведенные в 60-х годах В. Г. Коненкиным, А. П. Бояркиной, Л. Б. Эпиктетовой, В. И. Цветковым и рядом других исследователей, подтверждают именно такое направление полета.
Между тем если это действительно так, то видеть болид из Кежмы «высоко в небе» на угловой высоте, равной примерно угловой высоте Солнца в 7 часов утра, местные жители никоим образом не могли, ибо возгорание дневных болидов на высоте более 120 км нереально.
На это противоречие обратили внимание примерно одновременно два советских астронома — известный специалист по метеорам И. С. Астапович и Ф. Ю. Зигель, являвшиеся убежденными сторонниками «ядерной» гипотезы. Трактовали они его, однако, по-разному: И. С. Астапович продолжал настаивать на старом, юго-западном варианте траектории, предложенном им еще в середине 30-х годов и ныне оставленном. Ф. Ю. Зигель же видел единственный способ выхода из противоречий в допущении того, что тело маневрировало и, следовательно, имело искусственную природу. Возможно, что именно последнее утверждение, от которого веяло экстремизмом, и возвело определенный психологический барьер, который довольно долго мешал исследователям проблемы признать реальность существования означенного противоречия. Однако в 1981 г., после создания единого каталога всех сведений, собранных опросным путем, оно стало настолько очевидным, что не замечать его далее оказалось невозможным.
