Флоренский о приезде Золотова пока ничего не знал, так как находился у Палея на озере Чеко. Палей по-прежнему упорно ищет в донных отложениях слой 1908 года, который должен содержать повышенное количество космических шариков. В этом году дело поставлено на широкую ногу: работает целый отряд, в распоряжении которого имеются две брезентовые лодки. Проводится измерение глубин озера, и в разных местах со дна извлекаются колонки грунта, которые высушиваются и исследуются при помощи бинокулярной лупы. К сожалению, пока положительных результатов нет.

На следующий день стояла отвратительная дождливая погода. Закончив промывку очередной пробы, мы только что уселись обедать в полной уверенности, что в такую погоду к нам никто не заглянет, как вдруг раздались голоса, и перед нами предстали пять мокрых фигур в зеленых, так называемых непромокаемых плащах, которые запросто пропускают воду. Это оказался сам Алексей Васильевич Золотов со своей командой — два хлопца и две дивчины. Они отправились на экскурсию, дошли до Чургимского водопада и решили заглянуть к нам на Пристань. Пришлось кормить, поить и сушить пришельцев. Гости посидели, поговорили, обсушились и часа через три ушли, очень довольные оказанным приемом.

Зато встреча Золотова с Флоренским носила сугубо официальный характер. У Флоренского на руках было письмо, подписанное вице-президентом Академии наук А. В. Топчиевым, согласно которому все экспедиции, работающие в районе падения Тунгусского метеорита, подчиняются Флоренскому.

Проверив «верительные грамоты» Золотова, Флоренский потребовал выполнения этого указания. На это Золотов резонно заметил, что он направлен организацией, к которой Топчиев не имеет никакого отношения, и что территория работ экспедиции отнюдь не является заповедником Академии наук. После долгих переговоров общий язык был наконец найден, и сохранивший свою независимость Золотов обосновался на заимке в одном из бараков.

В чем же «провинился» Золотов и почему Флоренский, человек мягкий и отзывчивый, столь нетерпимо отнесся к своему коллеге?

Флоренский, много лет работавший с Вернадским, перенял от него определенные навыки, без которых не может быть настоящей научной работы: тщательный, всесторонний сбор фактического материала и объективная оценка собранных данных. Работа же Золотова, как нам представлялось, характеризовалась недостаточной объективностью и скороспелыми выводами, иногда очень остроумными, но не всегда обоснованными.

Невольно вспоминаются слова великого физиолога И. П. Павлова:

«Никогда не пытайтесь прикрыть недостаток своих знаний хотя бы и самыми смелыми догадками и гипотезами. Как бы ни тешил ваш взор своими переливами этот мыльный пузырь — он неизбежно лопнет, и ничего, кроме конфуза, у вас не останется…

Факты — это воздух ученого, без них вы никогда не сможете взлететь, без них ваши теории — пустые потуги».

Флоренский непримиримо относится к Золотову именно из-за его манеры тенденциозно подбирать факты и субъективно интерпретировать их. И в то же время прав Гена Карпунин, посвятивший Золотову такую строфу в одном из своих стихотворений:

Ведь, как это ни парадоксально, то обстоятельство, что Золотов стоит в оппозиции по многим вопросам, связанным с Тунгусской проблемой, заставляет других более тщательно подходить к исследованиям, серьезнее относиться к сбору фактического материала, не успокаиваться на достигнутом. Слишком большое единообразие во взглядах по существу вредно. Оно лишает исследователя стимула, приучает к самоуспокоенности и, если так можно выразиться, к духовной лености.

Мне кажется, что выступления Казанцева, несмотря на их категорический тон и парадоксальность суждений, тоже полезны, так как они будоражат, заставляют вдумываться, искать доказательства для защиты своей точки зрения. И может быть, благодаря Казанцеву, Золотову и другим «еретикам» «давно решенная» проблема Тунгусского метеорита вновь и вновь превращалась в загадку, требующую разрешения.

Работая в течение трех лет в районе падения Тунгусского метеорита, я ни разу не видел здесь медведей. Во время маршрутов иногда встречались пустые медвежьи берлоги, но хозяева их нам не попадались.

Однако 1961 год был особенным годом. Видимо, даже медведи решили принять посильное участие в разрешении Тунгусской проблемы. Не раз пришлось встретиться участникам экспедиции этим летом с коренными обитателями тайги.

Впервые это удовольствие выпало на долю юного члена КСЭ Веры, только недавно приехавшей сюда. В сопровождении большого черного пса она в ясное, тихое утро не торопясь направлялась к заимке по хорошо знакомой тропе. Внезапно пес залаял, а затем, жалобно поскуливая, прижался к Вериным ногам. Обернувшись, она увидела метрах в тридцати от себя медведя, который с любопытством принюхивался и приглядывался к странному существу, стоящему неподалеку от него.

Надо сказать, что мохнатые обитатели сибирской тайги довольно мирны и безобидны. Встречаются они сравнительно редко и принадлежат к племени обыкновенных бурых медведей, широко распространенных в лесах нашей Родины. Хотя бурый медведь считается существом всеядным, в основном он питается растительной пищей — травой, почками, грибами и особенно ягодами. Он с удовольствием разрывает муравейники, лакомясь яйцами и самими муравьями, кислый вкус которых ему очень нравится, с азартом переворачивает камни и стволы поваленных деревьев, ища под ними жуков, слизняков и разных личинок. Если ему удается наткнуться на гнездо незадачливой птицы, то он не откажется съесть ее яйца или птенцов. Не прочь полакомиться бурундуком и мышкой, но это удовольствие редко выпадает на его долю, ибо и бурундук и мышки «не лыком шиты» и поймать их не так-то легко.

Но если поблизости есть поселки, мишка быстро превращается в хищника, нападая на домашний скот и нанося большой ущерб местному населению.

В отличие от своего забайкальского сородича, рыжего медведя-муравьятника, бурый медведь добродушен и трусоват. Забайкальский медведь по своей натуре типичный агрессор, который первым яростно нападает на своего исконного врага — человека. Бурый же медведь старается потихоньку скрыться. Встреча с ним по существу опасности не представляет, если только он не ранен. Он либо сразу же обращается в бегство, либо, если чувствует свое превосходство, с любопытством рассматривает повстречавшихся ему людей (так он обычно ведет себя по отношению к женщинам и детям), время от времени издавая ворчливые звуки и не решаясь слишком близко подходить к объекту своего наблюдения.

Опасна только встреча с медведицей, идущей со своими медвежатами. Малыши немедленно и очень ловко взбираются на первое попавшееся дерево, а медведица с яростным рычанием бросается на нарушителя ее спокойствия. Если он обращается в бегство, то она его не преследует, а, собрав своих малышей, быстро покидает опасное место.

Вообще не мешает знать, что бурый медведь — это добродушное, беззлобное существо, опасаться которого нет никаких оснований, хотя напрашиваться на близкое знакомство с ним и не рекомендуется. Надо помнить, что раненый медведь в большинстве случаев переходит от обороны к нападению и может причинить много неприятностей незадачливому охотнику. Страшные «медвежьи» истории связаны обычно либо с ранеными бурыми медведями, либо с их агрессивными забайкальскими собратьями, но чаще принадлежат к категории досужих вымыслов.

Однако ничего этого Вера не знала. Увидев медведя, она окаменела. «Ну вот и конец, — мелькнуло у нее в голове. — Такая молодая, ничего еще не успела сделать в жизни, и приходится умирать». Неизвестно, какие мысли бродили в голове у медведя, но он тоже остолбенело стоял на месте.