— Тогда мы это сделаем, — сказал он. — Что означает этот символ?

— Он называется Квинтэссенция[84], — ответил Катчер. — Квадрат олицетворяет человечество. Внутренний круг представляет собой землю. Внешний круг — это вселенная, которая представляет более высокий резонанс. Ромб — это механизм, с помощью которого достигается резонанс.

— Увеличение резонанса, — проговорила Мэллори. — Это должно быть частью уравнения.

Катчер посмотрел на нее.

— О чем ты думаешь?

— Не знаю, — ответила она. — Дай мне все обдумать. — Она прошагала в другой конец вдовьей дорожки и какое-то время оглядывала город, скрестив руки на груди и потуже запахнув кардиган, защищаясь от промозглого ветра.

— Ты можешь отправить скриншот символа Габриэлю? — спросила я, пока она мерила шагами дорожку. — Это может быть тот символ, который видел Кейн.

Джефф кивнул и опустил глаза в планшет.

— Да.

Мэллори вернулась к нам.

— Аннулирующая часть уравнения — это та часть, которая меня беспокоила. Я не могла понять, почему колдун хотел что-то нейтрализовать в себе. Я не думала о том, что мы знаем теперь — что алхимия предназначена для воздействия на других людей. И я думаю, что это также относится и к значению аннулирования.

— Кого оно нейтрализует? — спросил Катчер, нахмурившись.

— Нас. Нашу свободную волю.

Мы уставились на нее.

— Я не понимаю, — сказал Этан. — Даже вампирский гламур не может переломить свободную волю.

— Не сам по себе, — сказала Мэллори. — Но мы говорим не просто о вампире.

— Мы говорим о вампире и колдуне, — проговорил Катчер голосом низким и напряженным от беспокойства. — И они работают вместе.

— Именно, — произнесла я. — Нам придется сопоставить это с истинным кодом, но что, если алхимия, как я думаю, переплетает вампирский гламур с магией колдуна? Как, ну, не знаю, скручивать вместе стальные тросы, чтобы они были прочнее, или что-то в этом роде.

— И вот где вступает аннулирование, — сказал Этан. — Чтобы усилить эффект их магии, ликвидируя нашу защиту.

Настроение по понятным причинам омрачилось. Кто бы не переживал по этому поводу? Я подумала о том моменте в поезде, когда гламур Бродяги отыскал ту часть меня, которая была мягкой и хрупкой, как птенец. Это была уязвимость, наложенная поверх уязвимости. Это воздействие, сплетенное и усиленное, было ужасающим. А если добавить к этому какие-нибудь извращенные действия, которые он может заставить нас совершить? В разы хуже.

— Ладно, — произнес Этан, слово прошло сквозь наполненную страхом магию, которая кружила на ветру по крыше. — В страхе нет смысла. Именно его предпочитает Рид. Мы должны найти возможные варианты действий. И я открыт для идей.

Я не могла отвести взгляд от пульсирующего символа, который окружал огромную часть города.

— Не думаю, что нам помогут идеи.

Я почувствовала на себе взгляд Этана.

— Страж?

— Посмотрите на символ, — сказала я, оглядываясь на них. — Все горячие точки уже выстроены. Вся алхимия на своем месте. Ему осталось лишь разжечь магию.

Тот факт, что ни Мэллори, ни Катчер не стали с этим спорить, не улучшил настроение.

— Нам нужна контрмагия, — сказал он. — Поскольку мы не можем просто стереть символы, магию нужно в буквальном смысле обратить вспять.

— А это означает, что нам нужно знать все уравнение, — произнесла Мэллори, глядя на Джеффа. — Если у нас будут изображения всех горячих точек, ты сможешь включить их в алгоритм, над которым работаешь? Придумать итоговый код?

— Это возможно, — ответил Джефф. — Но это будет не быстро. В данное время у меня есть набросок программы, но она еще не закончена. Мне не хватает переменных — символов, которые мы пока не смогли расшифровать.

Катчер посмотрел на Мэллори и кивнул.

— Мы приступим к работе над контрмагией. Я лишь надеюсь, что у нас достаточно времени.

Рассвет наступил, и день подошел к концу, снова опустились сумерки. Я проверила состояние Джонаха, и Скотт заверил меня, что тот пришел в себя, даже если не на сто процентов. После этого, по крайней мере, часть моей тревоги отступила.

Кейн думал, что тот символ, который он видел, и есть КЭ. Это в значительной степени подтверждало нашу теорию об управлении суперами, и это понимание ужасало нас. Катчер с Мэллори будут работать над контрмагией. Нам оставалось лишь надеяться, что у нас есть время для ее завершения.

Джефф дал нам список мест, которые Мэллори обозначила как горячие точки Квинтэссенции — КЭ. Габриэль предоставил оборотней, чтобы они прошлись по тем местам и сделали фотографии. Малик координировал объединенные команды оборотней и охранников, и они разъехались по всему городу, чтобы сделать снимки остальных мест, которые я помогала переводить Пейдж, как только те приходили. Люк урегулировал дополнительную защиту Дома; поскольку система защиты была нарушена, не трудно было предположить, что Рид воспользуется преимуществом и нанесет нам удар.

Мы с Пейдж сидели за библиотечным столом, который становился для меня вторым домом. Из десятка мест пока пришла информация только по двум. Мы притащили все подставки и доски, что были в Доме, и раскупили все в трех ближайших магазинах канцелярских товаров. После переговоров с Библиотекарем о перемещении некоторых столов (это на себя взяла Пейдж), мы использовали подставки для создания макета КЭ. Вот так мы смогли разместить доски на подставках в их правильном порядке.

Мы всматривались в них, ходили вокруг них, проводили рядом с ними мозговой штурм, пытаясь вычислить символы, которые мы пропустили — те, которые дадут нам ключ ко всему.

Зазвонил мой телефон, на экране было изображение Джеффа. Я ответила на звонок, но только после того, как украдкой заозиралась по сторонам в поисках Библиотекаря. Не думаю, что он захотел бы, чтобы я разговаривала по телефону в библиотеке, но ничего страшного не случится, если он этого не увидит.

— Мерит, — произнесла я. Тихо, на всякий случай.

— Я нашел банк.

— Банк? — рассеянно спросила я, склонив голову, пока пыталась понять переход от одного набора символов к другому.

— Для ключа от депозитной ячейки.

Я перестала двигаться.

— Серьезно?

— Серьезно. Он от ячейки в Чикагском Трастовом Банке. Ключ действительно старомодной формы. Они такие больше не используют, и я нашел людей, которые жаловались на это на форуме в Интернете.

— Ты гений!

— Стараюсь. И, оказывается, Габриэль Киин — совладелец счета.

Так-так-так, а это интересно.

— А Гейб об этом знал?

— Я хочу сказать, я всего-то… — кашляние, кашляние, — анонимно получил эту конфиденциальную банковскую информацию. — Ну конечно же. — Но в файле нет карточки с образцом подписи клиента, по крайней мере, насколько я могу судить из того, что передал анонимный осведомитель. — Он произносил каждое слово осмотрительно, как будто его прослушивало ФБР. Что, вероятно, было возможно.

— Есть еще кое-что, — произнес Джефф. — Счет открыли всего за пару дней до того, как убили Калеба.

Моя кровь застыла, и магия моя, должно быть, тоже, потому что Пейдж оглянулась на меня.

— Он обзавелся депозитной ячейкой, вписал туда имя Гейба, спрятал ключ и был убит, — сказала я, проходясь по хронике событий. — Его смерть, возможно, не была чем-то спонтанным.

— Ага, — мрачно произнес Джефф. — Об этом-то я и думал. Вам нужно это проверить.

Я проверила время.

— Уже поздно. Во сколько банк закрывается?

— Нам повезло. Они добавляют специальные летние часы две ночи в неделю. Сегодня одна из таких ночей.

Я уже поднималась.

— Ты поговоришь с Гейбом?

— Уже, — ответил Джефф. — Я все еще программирую. Он встретит вас там.

***