Когда я отвернулась, он взял меня за подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я знаю, что у нас разные тактики. Я могу с этим смириться, потому что это он. Потому что он уничтожит этот город, если сможет. И потому что это ты, и будь я проклят, если он навредит тебе, чтобы добраться до меня.

Я поняла, что не могу встретиться с ним взглядом, и от этого мне стало невыносимо грустно.

И человек, который, образно выражаясь, стоял между нами, появился из темноты со своей женой под боком.

— Так, так, так, — произнес Эдриен Рид. — Посмотрите-ка, кого к нам занесло.

Этан повернулся так, чтобы заслонить меня, когда они вышли на дорожку перед нами. Мне это не понравилось, но я знала, что эта схватка его. Схватка, в которой по его мнению, он должен был сражаться за меня.

Рид в темном смокинге смотрелся самоуверенно могущественным. Его темные волосы завивались у воротника, в его эспаньолке было больше седины, чем в волосах. У него было то же выражение высокомерного тщеславия на лице, что и на фото с «Трибьюн».

На Сорше рядом с ним было длинное платье-футляр ее излюбленного изумрудно-зеленого цвета, ее густые светлые волосы были собраны в сложную косу, которая обматывала голову. На шее у нее было золотое ожерелье в форме змеи, треугольная голова которой покоилась в глубоком V-образном вырезе между ее грудей.

В то время как Рид смотрел на нас, Сорша таращилась в телефон, что-то яростно печатая пальцами. Она подняла голову на звук голоса Рида, и ее глаза расширились при виде нас. Но затем эмоции пропали, сменившись скучающим безразличием, ее внимание вернулось к телефону.

— Появление на вечеринке без приглашения не в твоем обычном стиле, но это показывает отсутствие у тебя характера. — Рид играл свою роль, надев маску холодного и богатого безразличия. Эта маска была обманом; мы видели блеск воодушевления в его глазах от возможности убийства, разрушения.

Улыбка Этана была тусклой.

— Нас пригласили, и я уверен, что ты в курсе этого.

— Бери, что дают, я полагаю. Если позволите, — произнес Рид и попытался обойти Этана. Но Этан встал перед ним, преграждая путь.

— Мы должны поговорить, Рид. Сейчас или позже, но мы поговорим.

— О чем же нам говорить, мистер Салливан?

— О том, что ты угрожал Мерит. Об опасности, которую ты представляешь для этого города.

Глаза Рида блеснули с чем-то вроде удовольствия, но его голос оставался невозмутимым.

— Как обычно, Этан, я не знаю, о чем ты говоришь. Я считаю, что большинство сверхъестественных склонны к преувеличениям.

Этан склонил голову.

— Тогда как насчет гибели Калеба Франклина, алхимических символов, написанных недалеко от «Ригли-Филд»?

— Я понятия не имею, кто это, — небрежно ответил Рид, поднося бокал с шампанским к губам. Это была, пожалуй, самая бесячая вещь в Эдриене Риде. Он блефовал так же хорошо, как и любой вампир.

— А, — произнес Этан, кивнув. — Так ты тут изображаешь магната, пока окружен другими людьми, у которых есть деньги. Так, да? Боишься позволить показаться своей истинной сущности? Боишься, что они увидят, кем ты на самом деле являешься?

— И кем, скажи на милость, я являюсь?

— Головорезом. — Этан бросил взгляд на смокинг Рида. — При том, обычным головорезом в костюме среднего качества. Ты меня удивляешь, Эдриен — что твой вкус не достиг чего-то получше.

Эта стрела достигла своей цели, проскользнув сквозь броню Рида. Из-за его серых глаз выглянул монстр.

— Ты забываешься.

— Вообще-то, нет. Я прекрасно помню, кто я, и за что стоят мои люди.

— И за что же?

— Главным образом, за Чикаго. Я уверен, ты знаешь, что мы обнаружили кое-что, принадлежащее тебе. Клуб в Хеллривере. «La Douleur», думаю, так он назывался?

— Я такого не знаю.

Этан нахмурился.

— Любопытно. Ты не знаешь Калеба Франклина, которого убил один из твоих вампиров. Ты не знаешь об алхимии рядом с «Ригли», и ты не знаешь о клубе, которым управляет один из твоих людей, в районе, где обнаружилось еще больше той же алхимии.

Этан взглянул на Соршу.

— Для человека, который утверждает, что контролирует город, твой муж удивительно плохо осведомлен о том, что творят его люди.

Она никак не отреагировала. Никакого румянца, никакой вспышки удивления, никаких ругательств. Она лишь продолжала смотреть в свой телефон.

Несмотря на то, что ее это, казалось, не затронуло, Рид был раздражен и встал перед ней. Это также поспособствовало тому, чтобы никто поблизости не видел его лица.

— Я знаю обо всем, — сказал он с тем самодовольным блеском в глазах. — От финансовых желаний Роберта Мерита до весьма неудачного напряжения, которое появилось между оборотнями и вампирами.

— Созданного тобой напряжения.

— Вообще-то, нет. Я не убивал Калеба Франклина, а также не приказывал его убить. И если, чисто гипотетически, я хорошо осведомлен относительно других ситуаций, которые ты упомянул, то что с того? Вы никогда не сможете это доказать. — Рид вернул снисходительный взгляд, которым ранее одарил его Этан. — Они никогда не поверят тебе насчет меня. Я — опора Чикаго. Ты же, в буквальном смысле, паразит.

Рид снова сменил маску. Его гнев рос, магия Этана заполнила воздух, его гламур усилился, и мое тело, как на грех, воспламенилось от этого. Мои глаза посеребрились, а клыки выступили, реагируя на его гламур, который он выпустил вокруг Рида.

Но он, казалось, не оказал никакого влияния на Рида.

— Гламур на меня не действует. Скажем, это дополнительное преимущество наличия… могущественных… друзей, — проговорил он, а затем поглядел на меня. — Учитывая выражение лица твоей подружки, похоже, ей тоже надо использовать такого друга.

Его тон был пошлым, он явно предназначался для того, чтобы подстегнуть Этана, смутить меня. Но я достаточно насмотрелась на Рида, так что меня это не удивило. Я снова глянула на Соршу, заинтригованную и сбитую с толку. Если его комментарий и обеспокоил ее, то она этого не показала. Впрочем, Рид ловко манипулирует людьми, контролирует их. Может, она тоже у него под каблуком.

Этан развеял гламур, но обнажил клыки. Если бы при нем была его катана, он бы, наверное, тоже ее вытащил.

— Держись подальше от нее и от остальных из моего Дома.

Но теперь Рид был доволен собой.

— С чего бы? Вся ваша общность — безобразие, и это лишь частица нашего города. Ты знаешь, сколько убийств произошло в этом городе в прошлом году?

— Нет, но я думаю, что ты приложил руку к большинству из них.

Рид покачал головой.

— Ай-ай-ай, Этан. Конечно, я этого не делал. И ответ: слишком много. Чикаго — это, выражаясь на твоем языке, катастрофа.

— И ты собираешь его спасти?

— Не то, чтобы тебя это касалось, но, скажем так, я меньше обеспокоен конечным результатом, чем выгодной серединой. Моя работа состоит в оценке финансовых возможностей. В Чикаго их непочатый край. Говоря гипотетически, человек со связями в законном и незаконном мирах навел бы порядок в городе, который напрасно тратит время и ресурсы на людей, которые отказываются вносить свой вклад.

Мой мозг пропутешествовал обратно к Сириусу Лору и разговору в его кабинете, к порядку, который он упоминал, к «плану» Рида. Лор верил, что Рид — мессия. Не уверена, дело тут в раскрутке Рида или наивности Лора, но это в любом случае неправильно.

— Так что же это? — спросил Этан. — Ты хочешь денег или власти?

Рид прищелкнул языком.

— Тебе видней, Этан. Деньги и власть неразделимы. Деньги порождают власть; власть порождает возможности; а возможности порождают больше денег.

Риду нужно вписать этот девиз в его уроборос, если он уже этого не сделал. Вероятно, это объясняло, почему он назвал свою организацию Кругом.

— Власть, — произнес Рид, — это единственная игра, которую стоит выигрывать.

Этан замер.