— Ну, парень как парень, — ответила Катька уклончиво. — Вернее, уже взрослый мужчина. Он иностранец. И кстати, при деньгах. Нормальный мужик, и, как все мужики в таких случаях, может проявить настойчивость… Ты понимаешь, о чем я. Но без всяких грубостей и садомазо… Ты как к этому относишься?..

— Я должна буду с ним переспать… ну, с этим иностранцем? — спросила Настя, удивляясь своему спокойствию.

Катька испытующе посмотрела на нее, потом сказала:

— А что такого? Поди не девочка, не впервой. Главное, чтобы все было без напряга и по взаимному согласию. Расслабишься, получишь удовольствие. А если будешь себя правильно вести, он хорошо заплатит…

И добавила, обняв Настю за плечи:

— Ничего не бойся. Пробьемся, я с тобой.

Настя сама не могла понять, почему она согласилась остаться. Скорее всего, подействовали впечатления первых дней пребывания в Москве, самостоятельной жизни и стресс, полученный на экзамене. А может быть, она не захотела выставлять себя перед Катькой полной дурой, провинциалкой. Или просто решила испытать небольшое приключение. В душе ее созрел тот самый азарт, который однажды толкнул ее в объятия Ботаника. Как бы там ни было, но она осталась…

Костя приехал с мужчиной лет сорока, восточного вида. Тот оказался турком, по-русски не знал ни единого слова, только улыбался. Поначалу Настя чувствовала себя с ним скованно, но турок был обходителен, от выпитого вина голова у нее чуть-чуть закружилась, и вскоре она уже приняла условия игры. Танцевали, опять пили, пытались объясняться жестами или тем минимальным запасом английских слов, который Настя вынесла из школы. Турок даже понравился Насте. Он был одет в элегантный дорогой костюм, от него пахло какими-то неизвестными ей ароматами.

Насте сделалась вдруг очень легко. Во время танца она положила голову на грудь своему партнеру, прикрыла глаза…

Потом Катька ушла со своим Костей в другую комнату, и там они врубили музыку на полную громкость. По пути как бы ненароком погасили свет. Партнер продолжал вести Настю в медленном танце, пока они не коснулись дивана, уже разложенного и застеленного. Турок поцеловал ее в губы, потом в шею, при этом начал медленно, но со знанием дела снимать с нее одежду. Настя не сопротивлялась. Она думала, что ей будет неловко, но ничего, получилось даже очень неплохо. Удивило то, что он кончил пять раз подряд. Потом захотел анального секса, но Настя испугалась. Он уговаривал ее, что заплатит сверху еще пятьдесят долларов, однако Настя не согласилась. Выпросталась из его объятий и в темноте, на ощупь, прошла в ванную.

В ванной лилась вода, там уже была Катька. Они вместе, не стесняясь, стали под душ. Здесь Настя дала волю слезам.

— Ты чего, глупенькая? — Катька гладила ее мокрые волосы и плечи, успокаивая. — Что случилось? Он тебя чем-нибудь обидел?..

— Он хотел, чтобы мы… чтобы я повернулась к нему задом и… ну, ты понимаешь… — шептала Настя, прижимаясь к ней и сглатывая слезы вперемешку с водой.

— В попу, что ли? — догадалась Катька. — Ну а ты что же?

— Я… я испугалась, вот… и убежала от него сюда, под душ…

— Вот урод! — сказала Катька, впрочем, не сильно при этом удивившись или возмутившись. — Я же Костика проинструктировала накануне, чтобы он его предупредил. Да, видно, запамятовал… Ну ничего, перебьется. Вообще, это еще хороший клиент, не какая-нибудь скотина. Чистый, следит за собой, в Турции у него семья, трое детей, он их любит, прямо сходит с ума… С иностранцами вообще все легко и просто. А самые ужасные клиенты — это наши, отечественного разлива. С ними лучше не связываться…

Настя молчала, вновь переваривая только что услышанное.

Катька восприняла ее настроение по-своему.

— Ты правильно сделала, что мне все это рассказала, — сказала она, слегка ущипнув Настю за талию. — В дальнейшем так же поступай. Положись на меня, я тебя никому в обиду не дам. А там — пробьемся!..

Утром они вчетвером пили кофе за столиком на кухне, а когда турок ушел, Костя поздравил Настю с почином и вручил ей заработанные деньги — сто баксов единой купюрой. Такой огромной суммы Настя раньше не видела. Но почему-то не обрадовалась внезапно свалившимся на нее деньгам, а почувствовала страшное опустошение. Дальнейшее происходило с ней таким образом, словно управляла собой не сама Настя, а какая-то неведомая сила со стороны.

Весь день они с Катькой отсыпались, а вечером опять приехал Костя и повез девушек в гостиницу «Космос». К тому времени Настя чувствовала себя уже совсем плохо, у нее начался насморк, то ли действительно от простуды, то ли на нервной почве. А при ней не было ни аспирина, ни даже носового платка. Сумочку свою она впопыхах оставила у Катьки в квартире. Настя сморкалась в туалетную бумагу, у нее слезились глаза и раскалывалась голова. Девушка была так подавлена, что даже толком не поняла, кто был тот мужчина, с кем она провела ночь в гостиничном номере.

Она вышла из гостиницы утром, спустилась по ступеням широкой лестницы к проспекту. Словно во сне, двинулась на противоположную сторону, к метро, хотя совсем рядом находился подземный переход. Настя его просто не заметила.

Очнулась она лишь тогда, когда в нескольких сантиметрах от нее резко затормозила машина. Настя отпрянула и тут же едва не попала под колеса другой машины, мчавшейся с противоположной стороны.

Визг тормозов, искаженные злобой лица водителей, проклятия в ее адрес — все это привело Настю в чувство. Она почти бегом устремилась к метро, остановилась, запыхавшись, возле киоска, где продавались пирожки и напитки. В горле пересохло. Настя поняла, что, если сейчас чего-нибудь не выпьет, ей станет совсем плохо.

Она пошарила в нагрудном кармане блузки. Извлекла две стодолларовые купюры. Клиент оказался щедрым. Костя накануне предупредил ее, что всю ночную выручку она должна отдавать ему, а уж он потом выплатит девушке гонорар. Таков порядок. Однако Настя уже об этом не думала. Быстро разменяла доллары в обменном пункте, купила бутылочку пепси. Пила жадно, прямо из горлышка, глядя на толпу, валившую из метро в сторону ВДНХ, и размышляла о том, как ей быть дальше.

Она живо вспомнила все то, что с ней случилось за последние два дня, и теперь ее жег стыд за происшедшее. Твердо решила — на квартиру к Катьке больше ни ногой. В институтскую общагу тоже ехать опасно. Вдруг туда за ней нагрянет Костя вместе с Катькой? Тогда что остается?.. Домой. Немедленно. Денег на билет у нее хватит с лихвой, и черт с ними, с вещами, родителям скажет, что ее обокрали…

На вокзале Насте повезло. Были свободные места на поезд, который уходил через четыре часа. Она взяла билет в купейный вагон, пообедала в кафе, послонялась рядом с вокзалом, зашла на рынок, купила себе небольшую сумку в дорогу, кое-что из белья, фрукты и уже совсем успокоилась.

Настя сидела в купе у окна и сквозь запыленное стекло смотрела на суетящихся на перроне людей. Прощай, Москва, прощайте мечты о красивой столичной жизни. Что ж, видать, не судьба. Приедет домой, осмотрится, а там… пройдет этот год, и следующим летом можно будет попытаться начать все сначала.

И тут она увидела Катьку. Отшатнулась от окна. Но было поздно, Катька ее уже заметила и через какое-то мгновение была в купе. Настины соседи вышли на перрон прощаться с родственниками, и девушки оказались совсем одни.

— Ты… ты не смеешь меня преследовать! — Настя испуганно сжалась, забилась в угол. — Я сейчас закричу… позову милицию!..

— Дура, — ответила на это Катька и устало опустилась на противоположную лавку. — Я тебя полдня искала, весь город объездила… а ты милицию…

И тут случилось уже совсем непонятное. Из глаз Катьки полились слезы, она зарыдала почти в полный голос, лицо исказилось, плечи мелко затряслись.

— Ты чего?.. — опешила Настя, не ожидавшая такого поворота событий. — Да говори же толком, что стряслось?..

— Вот, — только и смогла произнести Катька сквозь рыдания и положила на столик перед Настей вчетверо сложенный листок.