Тем временем сразу за Мюнхеном рельеф местности начал заметно меняться. Ровные германские пространства постепенно перешли в пока еще достаточно небольшие, но вполне крутые и поросшие лесом холмы, вершины которых были покрыты снегом. Ближе к австрийской границе дорога сузилась до двух полос в одном направлении и потеряла схожесть со школьной линейкой, запетляв по склонам холмов, а удлинившиеся подъемы заставляли использовать всю мощность мотора. Чувствовалось приближение гор.

Предположения Давора оказались верными. Знакомый таможенник был на месте. Давор вышел из машины, переговорил с ним, и их беспрепятственно пропустили за шлагбаум без досмотра и даже не проверив документы. На пропускном пункте в Австрии было еще проще. Местный пограничник тоже узнал Давора, улыбнулся ему и махнул рукой дескать, все в порядке, можете ехать дальше.

Чуть позже Давор открыл Насте свой секрет. Такое отношение к нему со стороны таможенников проявлялось отнюдь не бескорыстно. Давору частенько приходилось провозить через границу картины и антиквариат, которые облагались пошлиной либо вовсе были запрещены к вывозу. Поэтому раз в месяц он платил дань своим знакомым на пропускном пункте в размере полутора тысяч марок.

Австрию они пересекли с севера на юг за несколько часов, всего лишь раз сделав короткую остановку на заправочной станции. Но в Граце, куда попали уже затемно, Давор решил переночевать, чтобы, как он выразился, «накопить силы перед решающим броском домой». Они провели ночь в небольшом мотеле на окраине города. В номере Давор захотел заняться с Настей любовью, но она была измочалена дорогой и свалившимися на нее впечатлениями последних дней, поэтому попросила его подождать до того времени, как они приедут домой. Влюбленный хорват скрепя сердце отправился спать на другую кровать.

Утром они пересекли границу южнее Штраса и оказались в Словении. Здесь с местными пограничниками тоже не возникло никаких проблем. Они продвинулись дальше, на юго-восток, не задерживаясь, миновали Марибор. От Птуя прямая магистраль лежала через границу на Враждин, а это уже была Хорватия. Отсюда до Загреба рукой подать.

— Ну вот, осталось совсем чуть-чуть, и мы будем дома, — мечтательно произнес Давор. — Ты увидишь, как хорошо у нас умеют принимать гостей…

Однако здесь он почему-то не стал ехать к пограничному пункту, а свернул с шоссе на едва заметный проселок.

— Что случилось? — спросила Настя. — Мы заблудились?

— Нам будет лучше проехать здесь, — уклончиво ответил он, не отрывая глаз от дороги, петлявшей впереди среди деревьев и густого кустарника.

Они спустились под горку, с ходу проскочили мелкую речушку. Машина выползла на холм, поросший редкими деревьями. Здесь Давор выключил мотор, повернул голову к Насте и как-то странно на нее посмотрел.

— В чем дело? — спросила она, продолжая теряться в догадках.

— Мы дома, — с робкой улыбкой ответил он. — Это Хорватия.

— Я рада. А почему мы здесь остановились?

Давор взял ее за руку, попытался обнять. Настя отстранилась:

— Да что с тобой?

— Я хочу тебя, — тихо произнес он.

— Прямо здесь?

— Да…

— А тебе не кажется, что сейчас не самое подходящее время для этого? Не можешь потерпеть несколько часов?

— Не могу… Я так истомился, так соскучился по твоим ласкам, что решил сделать это, как только мы окажемся на моей родной земле… Ну пожалуйста, уступи мне сейчас…

Настя бессильно откинулась на спинку сиденья. У нее всегда вызывали презрение мужики, не способные сдерживать себя, распускавшие слюни под влиянием похоти. Давор относился именно к такому типу. А он принял спокойствие девушки за готовность уступить его желанию. Робко обнял дедушку и начал целовать. Она заученно отвечала на его поцелуи, но разжечь в себе страсть так и не смогла. Тем более не захотела помочь ему, когда у него долго ничего не получалось, и он, натужно пыхтя, глядел на нее умоляющими глазами.

Тогда он расстегнул на ней платье, стал целовать ее грудь, стараясь вызвать у нее ответное желание. Настя подняла глаза, посмотрела вдаль поверх его головы. Перевела взгляд в сторону и вдруг вся напряглась.

В нескольких шагах от их машины стояли трое мужчин в камуфляжной форме с автоматами в руках и молча наблюдали за тем, чем они занимаются в салоне. Настя тут же выпрямилась на сиденье, отбросив Давора от себя.

— А?.. Ты что?.. Зачем? — не сразу понял он и уставился на Настю обиженными, как у ребенка, глазами.

Но в следующий момент, проследив за ее взглядом, повернул голову. И сразу отпрянул от нее, словно его током ударило.

Тут же один из незнакомцев подошел к машине и, наклонившись к ветровому стеклу, заговорил с Давором по-хорватски. Видно, интересовался, кто они и что здесь делают, потому что Давор безропотно отдал ему паспорта.

Мужчина в камуфляже, очевидно старший по званию — Настя мысленно успела окрестить его сержантом, — некоторое время придирчиво изучал документы. Потом спросил у Давора еще о чем-то, более резко. Тот принялся что-то объяснять заискивающим тоном. Но, видимо, слова Давора не убедили мужчину.

Он спрятал паспорта к себе в карман, вернулся к своим спутникам и громко кого-то позвал.

Из-за деревьев тут же выехал открытый армейский джип. Неизвестные в камуфляже залезли туда и расположились на сиденьях сзади. Джип тронулся с места, а сержант с переднего сиденья жестом велел Давору следовать за ними.

Они спустились к подножию холма и вскоре выбрались на заасфальтированную дорогу, совершенно безлюдную, окаймленную по сторонам голыми тополями. Руки Давора, лежавшие на руле, заметно дрожали, но он еще пробовал бодриться.

— То плохие люди, — сказал он Насте. — Но ты не бойся. Они тоже любят деньги. Я дам им много денег, и они нас отпустят…

Но в его голосе она не почувствовала прежней уверенности.

По сторонам этой глухой и безымянной равнины, окруженной лесистыми холмами, открывались очень красивые виды. Справа мелькнуло голубое озерко, со всех сторон зажатое в долине отлогими горами. Но Насте было не до красот. Она чувствовала, что судьба готовит ей новое испытание.

Джип притормозил на окраине селения возле облезлого двухэтажного здания с черепичной кровлей. Сержант велел Давору выйти из машины.

— Вот увидишь, это всего лишь досадное недоразумение, и я совсем скоро вернусь, — успел он шепнуть Насте на прощание.

Давора заставили лечь лицом на капот и расставить ноги. После короткого обыска двое в камуфляже взяли его за локти и отвели в здание. Настя осталась сидеть в машине. На нее как будто совсем не обращали внимания, но от этого ей было не легче. Самые мрачные мысли лезли в голову.

Спустя примерно полчаса дверь открылась, но вместо Давора вышел уже знакомый ей сержант. Он открыл дверцу машины и сделал знак Насте, чтобы она вышла. Сержант провел ее внутрь здания, в комнату, где не было окон, а вдоль стен стояло несколько обыкновенных стульев. В центре, под большой лампой с рефлектором, располагалось кресло. Сержант уселся в это кресло, достал из ящика стола Настин паспорт, сличил фотографию в нем с оригиналом и задержал на девушке свой взгляд. То, что она услышала от него в следующий миг, повергло ее в смятение.

— Вы задержаны по подозрению в соучастии незаконного вывоза из страны культурных ценностей, — объявил ей сержант на довольно сносном русском языке. — Ваш сообщник давно находится под подозрением и уже во всем признался.

— Это неправда! — выдохнула Настя. — Я ни о чем таком не знаю…

— Кроме этого, — продолжал сержант, не слушая ее, — вы проникли на территорию Хорватии незаконным путем и по просроченному паспорту. По законам нашей страны вы подлежите аресту. Поскольку здесь нет женщин, я буду сам вас обыскивать…

Настя на мгновение потеряла дар речи. Паника охватила ее, по всему телу словно расползлись мурашки, ее заколотила мелкая дрожь.

— Встаньте лицом к стене, — распоряжался тем временем сержант. — Руки поднимите вверх и обопритесь ладонями о стену!